Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Я умею молчать, мадам. Особенно если приказ исходит из ваших уст.

— Как только вы получите достоверные сведения о судьбе Марселя, немедленно скачите в Версаль и докладывайте мне.

— Я все исполню в точности, мадам, можете не сомневаться. Отныне я ваш вернейший слуга. Но позвольте мне спросить вас, — если Марсель жив, можно ли надеяться на его освобождение? Не воспрепятствует ли этому герцог Бофор, чья ненависть преследует Марселя с отроческих лет?

— Это будет ясно, коль скоро нам станет известно о судьбе Марселя. Так что действуйте. Не медля садитесь на коня и скачите в Тулон. Я жду вашего донесения.

— Я не стану медлить, мадам. Я счастлив получить от вас такое поручение.

XXXIV. НОЧНАЯ ТРЕВОГА

Средиземное море, обычно такое приветливое и расположенное к мореходам и рыбакам, бороздящим его воды, этой зимой, казалось, переменило свой нрав. Тучи затянули небо. То и дело сыпался холодный дождь.

Бурной и неприветливой выдалась и эта ночь. Море у берегов Тулона волновалось. Прибой с пушечным грохотом бил о берег. Волны вздымались все выше и выше. С их гребней срывалась белая пена.

Почти никто в такую непогоду не рисковал выйти в море. Рыбаки заякорили свои суденышки, подтянули их как можно выше на берег. Большие парусники, пришвартовавшиеся в гавани, мотало из стороны в сторону как игрушечные. Ветер завывал в снастях, норовил унести шлюпки, сорвать с палуб все, что там находилось.

На берегу было безлюдно. В такую погоду никто не решался высунуть наружу нос. Еле теплились огоньки в окнах да перед воротами тюремной крепости Баньо горел фонарь.

Все гадали, зажжет ли маячный смотритель свой огонь, удастся ли ему подняться на башню. Но смотритель, бывалый матрос, понимавший, сколь важен в такую пору свет маяка, презрев опасность, исполнил свой долг.

И вот яркий огонь зажегся на башне. Он, казалось, вот–вот погаснет под порывами бурного ветра. Но смотритель оберегал его, и маячный огонь разгорался все сильнее, показывая заблудившимся кораблям дорогу в гавань.

Около восьми вечера Фернанда и Адриенна покинули хижину. Пригибаясь под порывами ветра, они стали разводить костер под самыми стенами их жилища. Ветер долго не давал им сделать это. Он свирепо набрасывался на пламя, срывал его и уносил в море звездочками искр.

Они все таскали хворост и щепки, пока у стены не образовалась огромная куча горючего материала. В этой куче наконец затлел огонек. Потом во все стороны побежали языки пламени. Они сливались, становились все жарче, и вот уже огромный костер пылал на берегу, словно отражение маяка, словно сигнал для тех, кто не успел причалить к берегу.

— Дорогая моя Фернанда, неужели мы отважимся пуститься в плавание в такую непогоду? — опасливо спросила Адриенна.

— Не бойся, наша лодка выдерживала и не такое. А мой Жером не раз пускался в плавание в такую погоду. С ним я ничего не опасаюсь.

— Ты уверена, что они видят наш костер?

— Еще бы! Другого такого нет на берегу. А скоро пламя охватит и хижину. — Лицо Фернанды дышало решимостью. Она была прекрасна в эти минуты. — Только бы им удалось ускользнуть от стражников, только бы их не заметили.

— Глянь‑ка! Сюда идут двое мужчин, — испуганно шепнула Адриенна.

— Это свои, рыбаки. Они нас не выдадут, а если надо будет, и прикроют.

— Это ты, Фернанда, развела огонь? — поинтересовался один из них, подходя.

— Я, Николя.

— Зачем? Разве кто‑нибудь остался в море?

— У меня другая нужда, Николя.

— Да будет с вами Святая Дева, — пробормотал рыбак. — Коли так, то желаю тебе удачи. Не нужна ли тебе наша помощь?

— Спасибо, друг. Если понадобится, я кликну вас. Тебя и Пьера.

— Будь осторожна, Фернанда. Вот–вот займется хижина…

— Пусть горит, — тряхнула головой Фернанда. — Новую построим.

— Ну что ж, да поможет вам Господь.

— Они догадались, что мы задумали, — шепнула Фернанда, когда оба рыбака скрылись за поворотом. — Это надежные люди, они не подведут. Лишь бы Жерому и твоему Марселю удалось бежать.

Пламя уже лизало глинобитную стену хижины. Фернанда забеспокоилась.

— Надо хорошенько закутать нашу малютку да вынести ее — в хижине становится опасно.

— Надеюсь, она не проснется, — сказала Адриенна.

— Нет, моя девочка спит крепко.

— Глянь‑ка, ветер погасил маячный фонарь, — пробормотала Адриенна.

— Но наш костер ему погасить не под силу, — отозвалась Фернанда.

— Я так сожалею, что не могу ничем тебе помочь, — сокрушалась Адриенна. — По крайней мере, доверь мне девочку. Ты можешь быть спокойна за нее.

— О, большего от тебя и не требуется. Ты доставишь нам с Жеромом большое облегчение. У нас в лодке заготовлено три пары весел, парус, не считая всего остального. Нам с Жеромом придется потрудиться, да и твой Марсель наляжет на весла, если понадобится.

— А как же мы без маячного огня? Не потеряем ли мы ориентир?

Фернанда усмехнулась.

— Моему Жерому не нужны никакие ориентиры. Он задаст правильное направление, вот увидишь.

— В полной темноте? — усомнилась Адриенна. — Ведь на небе не видно ни одной звездочки.

— О, можешь не сомневаться, он в море, как у себя дома, — все может найти… Сначала нас встретит встречный ветер, а как только мы выйдем за пределы акватории его сменит попутный. И мы понесемся как на крыльях.

— А долго нам еще ждать? — не унималась Адриенна.

— Должно быть, они уже готовы, а может, вот–вот появятся. Давай будем собираться.

— Ты хотела подвалить горящие сучья к самой стенке, чтобы запалить хижину.

— Ты знаешь, я передумала, — поспешно ответила Фернанда и перекрестилась. — Грех поджигать собственный кров, где ты родила и вскормила дитя, где ты любила и была любима. Грех! Пресвятая Дева накажет. Наш костер и так далеко виден.

Они вошли в дом и стали выносить вещи, приготовленные для плавания. Фернанда складывала их на дно большой лодки, а лучше сказать — баркаса, наполовину вытащенного на берег. Его еще предстояло столкнуть в воду, что было делом нелегким.

Адриенна старательно укутала спящую Аннету. Дитя даже не пошевелилось — так глубок и спокоен был его сон.

Уложив ребенка на одеяла и накрыв полой брезентового плаща, они принялись сталкивать баркас в воду, предварительно подбросив в костер две охапки сучьев и уже ненужную деревянную утварь. Притихнувшее было пламя занялось с новой силой. Это был единственный огонь во всей округе, его нельзя было миновать, этот единственный ориентир.

Волны мгновенно подхватили баркас и потащили его от берега. Фернанда умело орудовала веслами, Адриенна устроилась на кормовом баке, у руля, возле спящей Аннеты.

Неожиданно Адриенна заметила на берегу какую‑то фигуру, отчаянно махавшую руками. Она была отчетливо видна в отсветах пылавшего костра.