Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Ты воскрес из мертвых, Рошель! — сказал Ламберт, здороваясь с товарищем. — Это же чудо, что ты не умер под лапами дикого ягуара.

— Я думаю, что от смерти меня спасло желание видеть казнь проклятого креола, — сказал Рошель.

— Завтра утром эта казнь состоится, — ответил Ламберт. — Только что объявлен приговор.

— Для меня будет наслаждением видеть, как умирает эта кровожадная собака, — выдавил из себя Рошель.

— И для дружка креола я тоже кое‑что придумал… — подмигнул Рошелю Ламберт.

— Ты имеешь в виду номер пятьдесят семь? — живо заинтересовался Рошель.

— Конечно, его. Они же сцеплены между собой, как репьи. Дай им волю, так нам всем пришлось бы туго. Ведь он вчера разговаривал с креолом и донес на охранника клеток…

— Кто? Номер пятьдесят семь?

— Правда, из этого ничего не вышло, но он все‑таки пожаловался офицеру, что охранник не давал креолу воды.

Рошеля так и затрясло от гнева.

— Что за лукавая собака! — проворчал он. — Я уж давно к нему присматриваюсь… Это такой же негодяй, как и креол! Но ведь если он разговаривал с креолом, это подлежит наказанию…

— А как ты это докажешь? Он действует хитро, осторожно, — ответил Ламберт. — Его никто не видел.

— И потому он не поплатился?

— До сих пор нет.

— Поставь меня опять на это отделение, Ламберт. Уж я постараюсь этому мошеннику, другу креола, отсчитать двадцать пять плетей! — говорил Рошель, наливаясь злостью против Марселя.

— Но он считается хорошим номером у коменданта и офицеров и имеет право на свободный час. Он ведет себя так, как будто может позволить себе больше других…

— Ну, я выбью у него из головы эту блажь, Ламберт! — заверил Рошель, расставаясь с товарищем.

Между тем дневная жара уже значительно спала, вечерние тени легли на землю. Работы в гавани окончились.

Ламберт отправился на тюремный плац, а Рошель медленно шел по дороге к бассейнам. Он хотел взглянуть, насколько продвинулись работы за время его отсутствия. Он был уверен, что без него каторжники ничего не делали.

По пути Рошель случайно взглянул на железные клетки и подумал о том, что в одной из них находится креол. А еще он подумал о том, что как раз наступил свободный час для каторжников, имевших позволение на прогулку без стражи. А что если номер пятьдесят семь снова навестит своего товарища по цепи?

Недолго думая, Рошель укрылся в кустах и стал наблюдать за клетками.

Прошло немало времени, но Рошель терпеливо сидел в своей засаде. И вот его широкий рот искривился в злорадной усмешке — он рассчитал верно. От тюремного плаца прямо к железным клеткам подходил номер пятьдесят семь. Надзиратель хорошо знал этого каторжника по имени Марсель. И вот он, этот каторжник, совершенно спокойно идет на нарушение правил!

А тут еще с тюремного плаца послышался звон колокола, возвещавшего конец свободного часа.

Что же это такое получается! Рошель глазам своим не верил. Это же неслыханная дерзость! Каторжник не спешит в спальную камеру, не обращает никакого внимания на колокол, а преспокойно идет к клеткам!

Рошель торжествовал. Теперь этого Марселя постигнет двойное тяжкое наказание! Теперь‑то он всецело во власти Рошеля. Надзиратель мысленно уже видел Марселя умирающим под плетью палача Лоренцо.

Между тем Марсель подошел к двери клетки, где томился креол Диего.

Тогда Рошель выскочил из засады и стремительно направился к клеткам. Кровь его так и кипела.

Марсель увидел надзирателя, но это не вызвало в нем никакого беспокойства.

— На этот раз я поймал тебя, номер пятьдесят семь! — радостно завопил Рошель. — Теперь ничто не избавит тебя от заслуженного наказания! Ты вступил с осужденным в запрещенные сношения! Ты пропустил окончание свободного часа! А ну пошел — в штрафную камеру! Ты воображаешь, что можешь позволить себе больше, чем другие! Но я сломлю тебя вместе с твоим гонором! Я не умер, как ты того желал! Я жив, чтобы мучить тебя, истязать…

— Остановитесь, надсмотрщик Рошель! — сказал Марсель спокойно и серьезно. — Мучить меня вы не имеете никакого права!

— Никакого права, непокорный пес? Не имею права? Это мы посмотрим! — в бешенстве рычал Рошель.

Марсель презрительно взглянул на Рошеля.

— И поносить меня такими словами вы тоже не имеете права, надсмотрщик!

— Ты думаешь, я не имею права наказать тебя? Ну, погоди, я тебе покажу! — И надсмотрщик хотел было схватить Марселя.

— Не прикасайтесь ко мне! — сказал Марсель голосом, дрожащим от гнева. — Я вас предупреждаю!

— Ты осмеливаешься грозить мне! — закричал Рошель в неукротимом бешенстве.

Между тем к ним подошел охранник железных клеток, однако Рошель находился в таком состоянии, что не заметил товарища.

— Вы заблуждаетесь, надсмотрщик! — ответил Марсель, с величайшим усилием сдерживая гнев. — Я имею право находиться здесь! Идите своей дорогой.

— Прочь отсюда! — заорал Рошель и снова хотел схватить Марселя. — Отправляйся в комендантский дом, бунтовщик!

Тут охранник вмешался в спор и стал успокаивать Рошеля.

— Помоги мне арестовать этого негодяя, а то он опять ускользнет от наказания! — кричал Рошель, не слушая товарища. — На этот раз я поймал молодца на месте преступления! Я нашел его у дверей железных клеток! Под арест его!

— Да выслушай же, Рошель, и успокойся! — говорил охранник. — Этот каторжник получил позволение пройти к заключенному, чтобы проститься с ним.

Рошель широко раскрыл глаза.

— Позволение? В уме ли ты? — вскричал он. — Позволение теперь, после свободного часа?

— Прежде всего успокойся! — ответил охранник. — На этот раз к каторжнику никак нельзя придраться — он прав. Я только что получил приказ дежурного офицера допустить его в камеру креола. Сам комендант дал ему разрешение проститься с осужденным, его товарищем по цепи.

— Каторжник прав? — не верил своим ушам Рошель. — Проклятье!

— Я вам дам совет, надсмотрщик, — сказал Марсель. — Не давайте воли…

— Совет? Ты мне дашь совет? — перебил его Рошель.

— Не давайте воли вашей ненависти, когда справедливость не на вашей стороне, — продолжал Марсель глухим голосом, выдававшим, какое негодование кипело у него в душе. — Иначе вы можете поплатиться за это! Мне казалось, что вы получили хороший урок… Если вы еще раз посмеете грозить мне или несправедливо мучить, или хотя бы только поносить — берегитесь!

— Ого! Уж не хочешь ли ты последовать примеру креола, а?

— Такого поступка, надсмотрщик, я себе не позволю, потому что сам же и пострадаю. Ведь вы только этого и добиваетесь. До такого поступка вы хотите довести каждого, кого ненавидите, чтобы затем вернее погубить его. Но со мной у вас это не выйдет. Я обойдусь с вами иначе, чем бедняга креол…