Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Маркиза влюблена, хотя и не в короля…

— Вы это наверняка знаете? — спросил герцог.

— Совершенно определенно, герцог.

— В кого же влюблена маркиза, мой друг?

— Я не знаю имени этого человека, но если вас это интересует, могу узнать.

— Узнайте — и не откладывая.

— Только в том случае, если маркиза д'Эстрад здесь.

— Граф д'Аржансон здесь. Значит, и влюбленная в него маркиза д'Эстрад здесь.

— Пойдемте искать. Вон там стоит рыцарь — это граф. А та крестьянка, с которой он разговаривает, без сомнения, маркиза.

— Пойдемте. Так вы уверены, что маркиза д'Эстрад знает?

— Маркиза д'Эстрад присутствовала при одной странной сцене, — ответил Машо.

— О какой сцене вы говорите, друг мой? — спросил герцог, ведя за собою крестоносца.

— Собственно, это не сцена, а, скорее, случай, — поправил себя министр. — Но пусть вам об этом расскажет вечно веселая маркиза, герцог.

Оба вернулись в главный зал и пошли навстречу черному рыцарю и крестьянке, которые о чем‑то оживленно разговаривали.

Граф д'Аржансон и его прелестная спутница любезно раскланялись с обеими масками.

— Мы только что говорили с герцогом, когда увидели вас, госпожа маркиза, — обратился Машо к маркизе, — об этом странном случае, которому вы были свидетельницей… Я имею в виду ту сцену, которая так взволновала маркизу де Помпадур.

— Я слышал, что вы присутствовали при этом происшествии, госпожа маркиза, — сказал Бофор. — Будьте так любезны, расскажите нам о нем.

— Мне кажется, что рассказ об этом случае, переходя от него к другим подобным, разрастается до целого события, — ответила маркиза д'Эстрад. — Я мало что могу рассказать.

— Так доверьте нам это малое. Оно все‑таки имеет цену, поскольку рассказывается очевидцем, — проговорил герцог.

Маркиза не заставила и дальше упрашивать себя.

— Несколько недель тому назад маркиза де Помпадур поехала в Париж, чтобы посмотреть свой портрет, который пишет художник Андриан. Ее сопровождали только одна из придворных дам и я. Большое окно мастерской художника выходило на бульвар. Портрет стоял возле этого окна. Когда мы рассматривали портрет, маркиза де Помпадур случайно выглянула в окно и побледнела. Потом она протянула руку, и какое‑то имя сорвалось с ее губ.

— Какое же это имя? — спросил Бофор.

— Мне послышалось слово «Нарцисс». Я тоже посмотрела в окно, но увидела только множество людей, спешащих по своим делам. Маркиза же была очень взволнована — это я заметила. Но вскоре она овладела собой, и мы все трое покинули мастерскую художника. Вот все, что я знаю.

— Нарцисс… — повторил герцог в раздумье. — У госпожи маркизы есть прошлое… Надо порыться в нем. Во всяком случае, мы вам очень признательны за рассказ.

— На меня рассказ произвел такое впечатление, будто маркиза де Помпадур увидела человека, который был с нею в близких отношениях, — сказал Машо.

Однако Бофор не хотел больше говорить на эту тему и повернул разговор с графом и маркизой д'Эстрад на другой предмет.

А в это время маркиза де Помпадур изъявила желание съесть мороженое, так как в зале стало душно. Камер–юнкер принес ей на подносе блюдечко с мороженым. Когда маркиза взяла блюдечко и золотую ложечку, камер–юнкер удалился.

Паж Леон, как всегда, был возле своей повелительницы.

Маркиза попробовала мороженое, но после первой же ложечки оно показалось ей противным.

— Невкусное мороженое, — сказала она пажу. — Оно слишком сладкое.

— Может быть, принести другое? — спросил паж, забирая у нее блюдечко.

Но маркиза больше не пожелала мороженого.

— Мороженое невкусное, — сказал паж лакею и повару, которых эти слова очень удивили, так как все хвалили мороженое, и даже сам король с удовольствием отведал его.

Когда Леон вернулся к маркизе, она была необычайно бледна. Вдруг у нее закружилась голова. Паж принес кресло. Маркиза потребовала своих дам, и их позвали.

— Мне стало дурно, — сказала маркиза, — я хочу удалиться.

В своих комнатах она пожаловалась на сильную головную боль и сейчас же ушла в спальню. Придворные дамы тут же послали за докторами.

Виконт де Марильяк отыскал герцога Бофора.

— Госпоже маркизе, кажется, стало дурно… — доложил он так, чтобы слышали д'Аржансон, Машо и маркиза д'Эстрад.

С быстротой молнии по залам разнеслась весть, что маркиза де Помпадур внезапно заболела и была едва в силах выйти из зала. Эта весть возбудила различные мнения, надежды и опасения при дворе.

XX. В ВЕРСАЛЬ

Туманным холодным вечером, в среду, Адриенна отправилась в дорогу. Спутники по почтовому дилижансу кутались в пледы и мирно дремали. Адриенна же была слишком взволнована. В воскресенье она надеялась быть в Париже и всю дорогу обдумывала предстоящие хлопоты, представляла свою аудиенцию у короля — как и что она будет говорить.

Наконец настало воскресенье.

К вечеру почтовый дилижанс въехал в Париж и остановился у почтового двора. После такой дальней дороги Адриенна чувствовала себя разбитой, но тотчас отправилась к своей тетушке, которая жила на острове посреди Сены. Старушка была немало удивлена, увидев Адриенну, а когда девушка сказала, что она только что возвратилась из Тулона, тетушка всплеснула руками.

— Ты приехала из Тулона? Но ведь это так далеко отсюда! Святая Дева! Такое путешествие! — восклицала добрая старушка. — Сейчас же ложись в постель, у тебя глаза слипаются. Когда выспишься, обо всем расскажешь.

Адриенна давно уже не спала в чистой, опрятной постели и, охваченная приятными ощущениями, быстро заснула. Однако волнения были так велики, что во сне она вскрикивала и металась.

«Что сталось с девочкой… — думала старушка. — И к королю надумала идти… Господи, чем это все кончится?»

На следующее утро Адриенна проснулась рано. Она с помощью тетушки умылась и оделась как можно лучше. Пока старушка помогала ей одеваться, Адриенна рассказала обо всем, что с ней произошло.

— Да ты настоящий чертенок! — удивленно рассмеялась тетушка. — В твои лета я бы ни за что не решилась идти к самому королю.

— Но скажите сами, тетя, — возражала ей Адриенна, — разве не священная моя обязанность спасти бедного Марселя?

— Это так. Тут ты права. Но берегись, чтобы герцог не узнал о твоем намерении. Не показывайся ему на глаза, не то — все пропало, а ты — погибла. Я помню, как поступили с бедным садовником…

— Не бойтесь за меня, тетя, — ответила Адриенна. — Я верю, что достигну своей цели. Надо спасти жизнь Марселя.

— Какое несчастье, что ты так привязалась к нему! — сокрушалась старушка.

— Почему же несчастье, тетя? — удивленно спросила Адриенна.

— Он тебе доставляет только заботы и горе.

— Разве можно на это жаловаться? Разве можно из‑за этого оставлять того, кого любишь, тетя? Разве не священная наша обязанность помогать тому, кто невинно страдает?