Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Трудное предприятие, госпожа Вильмон. Вы еще не знаете всех препятствий, которые вам предстоит преодолеть…

— Я должна их превозмочь.

— От души желаю, чтобы ваши надежды сбылись, — сказал генерал Миренон, который про себя считал, что намерение Адриенны — несбыточная мечта.

— Сжальтесь, господин комендант, отсрочьте казнь на восемь дней, — еще раз попросила Адриенна.

— Сегодня у нас шестнадцатое ноября, — сказал генерал Миренон. — Казнь в любом случае должна быть совершена не позднее двадцать восьмого. Итак, двадцать седьмое — последний срок, до которого можно отложить казнь. У вас, таким образом, десять дней… Это все, что я могу для вас сделать.

— Благодарю вас за это снисхождение и за вашу доброту, господин комендант! — воскликнула Адриенна.

— Помните, если вы не вернетесь до двадцать седьмого ноября, то я не смогу больше откладывать казнь. Утром двадцать восьмого Марсель Сорбон будет казнен.

— Я вернусь к тому времени, — заверила Адриенна, прощаясь с комендантом, который еще раз пожелал ей успеха.

«Благородная девушка, — с сочувствием подумал комендант, когда Адриенна ушла. — Но я очень сомневаюсь, что надежды ее оправдаются. Нелегкая у нее задача…»

Возле дома коменданта Адриенна нашла старую рыбачку, и они отправились в обратный путь.

— Ну, добились вы чего‑нибудь? — спрашивала старушка, которая увидела, что Адриенна приободрилась.

На обратном пути Адриенна вкратце пересказала ей разговор с комендантом.

— И теперь вы хотите ехать? — спросила вдова.

— Сегодня же! Через несколько часов отходит почтовый дилижанс. Денег, которые у меня есть, должно хватить на дорогу. Сомнений не может быть. Теперь все зависит от меня. Марсель будет спасен, если я вовремя вернусь с королевским указом.

Старушка с удивлением смотрела на девушку — такой решимости она от нее не ожидала…

— Вы хотите… прямо к королю?.. — спросила она.

— Прощайте, — сказала Адриенна. — Благодарю вас!

XIX. БАЛ–МАСКАРАД

Бальные залы Версаля пестрели масками, роскошными туалетами, светом, музыкой. Всюду, куда ни бросишь взгляд, бархат, шелк, атлас, платья, затканные золотом и серебром, драгоценные камни. Дамы и кавалеры употребили все силы, чтобы быть неузнанными, — у всех были маски из черного, голубого или желтого атласа, отороченные внизу широкой черной каймой, закрывавшей рот и подбородок.

Подле стройной дамы в древнегреческой тунике важно вышагивал амур, прелестный мальчик в трико с луком и стрелами. Рядом с чернобородым цыганом расхаживали два эльфа с крылышками. Вокруг экзотической турчанки увивались два средневековых рыцаря в латах. Еще дальше виднелось несколько очаровательных вакханок, за которыми ухаживал старый знахарь. Он предлагал им свои любовные зелья и разные средства для сохранения красоты.

По распоряжению маркизы де Помпадур по залам сновало множество шутов, которые забавляли гостей шутками и остротами.

Появление пажей и придворных предшествовало прибытию на бал маркизы де Помпадур. Окруженная придворными дамами, она появилась, как королева. На ней было платье из светло–голубого атласа, богато отделанное таким же бархатом. Плечи и бархатная кайма унизаны были жемчугом, волосы напудрены, лицо закрыто маленькой маской из голубого бархата.

Вслед за маркизой появился король в черном домино.

Приближаясь к маркизе, чтобы поздороваться с ней, он надел черную маску, вспомнив желание маркизы — все должны быть в масках. Король исполнил ее желание, хотя масок не любил. И воспользовался первым удобным случаем, чтобы уйти из бальной залы и снять маску.

Под руку с прекрасной девицей де ля Марин он вышел в Оружейный зал и завел с ней легкую беседу. Де ля Марин была в пленительном костюме морской девы, ее короткое воздушное платье было убрано морской травой.

В то время как маркиза де Помпадур, узнав в темно–зеленом домино нового министра Рулье, разговорилась с ним, графиня Марзан и госпожа де Л'Опиталь завязали разговор с придворными дамами маркизы.

В эту минуту при входе в зал испанский гранд обратился к камер–юнкеру, который стоял, прислонившись к колонне, и был без маски — он в любую минуту мог понадобиться королю.

— Виконт де Марильяк, — сказал испанец негромко.

Камер–юнкер вздрогнул, глянув на испанского гранда, скрестившего на груди руки. По рыжим волосам камер–юнкер тотчас узнал герцога Бофора.

— Ваше сиятельство…

— Вы помните, виконт, наш разговор?.. Куда вы сейчас должны пойти?..

— К буфету, ваше сиятельство. Король как раз приказал подать мороженое. Лакеи должны сейчас разносить… — бледнея, ответил Марильяк.

— Постарайтесь, виконт, чтобы не перепутать блюдце короля с блюдцем маркизы…

— Боже сохрани! — отшатнулся от герцога камер–юнкер.

— Идите, виконт, и будьте осторожны.

Камер–юнкер, в состоянии лихорадочного возбуждения, ушел.

«Мне кажется, что его намерение ослепляет его…» — подумал герцог и направился в Мраморный зал. Здесь к нему подошел крестоносец.

— С твоего позволения, маска, твою руку! — обратился крестоносец к испанскому гранду.

Бофор внимательно всмотрелся в крестоносца и медленно подал ему руку.

Крестоносец написал на ладони герцога букву «Б».

— Я тоже узнал вас, господин Машо д'Аронвиль, — сказал герцог.

— Вы — и так близко от маркизы? — удивился крестоносец.

— Отсюда удобнее наблюдать, — ответил Бофор. — Я только что стоял и думал о том, как долго еще маркиза будет маркизой.

— Как прикажете понимать ваши слова, герцог?

— Как понимать? Да точно так же, как если бы я сказал: как долго этот министр еще будет министром?

— Разве с маркизой опять был припадок? — спросил Машо.

— Об этом я ничего не знаю, — ответил герцог.

— Долго же вам придется ждать падения маркизы, герцог.

— Все возможно. Но как долго вы думаете быть министром?

Этот повторенный намек герцога неприятно подействовал на крестоносца.

— Скажите лучше — пока того желает маркиза, — злорадно усмехнулся Бофор. — К чему вы скрываете это от меня? Теперь новые порядки при дворе. Я благодарю Небо, что я не министр.

Крестоносец смутился.

— Если бы я был герцогом, — сказал он, — я бы тоже не обременял себя должностью министра.

— Будьте похитрее, господин министр, — сказал герцог. — Если не хочешь быть свергнутым, надо господствовать. Кто сумеет взять власть над маркизой, тот будет господином.

— Нелегкая задача, герцог.

— Вы прекрасный человек, господин Машо, и сложены, как Аполлон. Я не верю, чтобы вы не могли влюбить в себя женщину, когда этого захотите. Или вы действительно верите, что маркиза любит короля?

Крестоносец покачал головой.