Михель Гавен - Балатонский гамбит

Та кивнула.

— Да.

— Жаль. Но мы вас будем ждать в Грюнвальде. Вы запомнили?

— Да, господин офицер. Спасибо за коньяк. Спасибо за помощь.

— Ты тоже собираешься жить в Грюнвальде? — Маренн взглянула на него с любопытством. — С чего вдруг?

— Сейчас не до этого, — он качнул головой и протянул ей руку. — Поднимайся на машину. Крамер, дайте им очередь, надо привлечь их внимание, чтобы фрейляйн не пришлось тащить одной всех раненых да еще эту сонную снайпершу. Вы тоже, Натали, постреляйте нам вслед, для вида. Но только не попадите случайно.

— Не думай о плохом. Я люблю тебя, я думаю о тебе.

Маренн еще раз обняла Наталью. Та только тихо плакала, не в силах больше сдерживаться.

— Все, все, поехали, — Йохан взял Маренн за руку и потянул на БТР, — не то сейчас разгорится целое сражение и пациентов у тебя окажется намного больше.

Оставив Наталью, она поднялась на броню. Наталья прижимала автомат к груди, слезы текли по щекам, шапка упала с головы на снег. Крамер дал очередь из пулемета. БТРы развернулись и скрылись за деревьями, выехав на дорогу. Наталья еще шла за ними, она смотрела на фрау Ким, пока еще могла видеть ее. Потом, опомнившись, дала очередь из автомата в воздух. Опустив голову, вернулась к раненым, упала на колени, закрыла лицо руками, беззвучно вздрагивая от рыданий. Через несколько минут она услышала, как заскрипел снег. Насторожившись, подняла автомат, оглянулась — недалеко под деревом увидела бойца в шапке с красной звездочкой, рядом с ним — еще одного.

— Товарищ лейтенант, — окликнули ее. — Вы тут откуда? Тут вроде немцы стреляли.

— Они по дороге ехали, на БТРах, увидели нас, — она вытерла слезы, встала.

Солдаты подошли ближе, но держались настороженно.

— Мы из окружения идем, я и вот девушка одна, — она показала на Прохорову. — С нами два раненых офицера, два солдата и санинструктор, из сил уж выбились. Не верится, что дошли до своих.

— А немцы-то? Немцы где?

— Они свернули, дали очередь, но останавливаться не стали, видно, торопились очень.

— А, — солдаты переглянулись.

Тот, что стоял первым, подошел еще на несколько шагов, держа автомат перед собой. Внимательно посмотрел на Наталью, на раненых.

— Ну что, Алексей, — повернулся к товарищу, — давай поможем лейтенанту. Правда, раненых-то сколько…

— Ой, товарищ лейтенант, — Прохорова неожиданно открыла глаза. — А мы чего, в лесу уже?

— Молчи, Надежда, — Наталья наклонилась и как бы случайно прикрыла ей рот шапкой, подняв ее со снега. — Давай-ка лучше вставай, нечего разлеживаться. И помогай переносить раненых, а не болтай зря. Наши тут рядом. Пришли. Ясно?

Едва Наталья спустилась в траншею, к ней подбежал Косенко. Голова у него была перевязана, так что шапка едва держалась.

— Наталья! Наталья Григорьевна! Вы? Товарищ лейтенант!

Она повернулась.

— Миша! Вы? Живы? Вышли?

— Да уж и не чаяли свидеться-то! Мы вышли к каналу, говорят, нет их, никто не видел. Мы думали — все уже. А вот тебе, встреча, — она видела, что он хочет обнять ее, но не решается. Тогда сама, взяв за рукав, она притянула его к себе, поцеловала в небритую щеку. Косенко обнял ее, и, приподняв, покружил.

— Ой, поставьте меня, Миша, поставьте! — Наталья засмеялась. — Голова закружится.

— Уж не чаяли свидеться, Наталья Григорьевна!

— Много вас?

— Нет, — он сокрушенно покачал головой, — вот втроем и вышли, я, Василий Саблин и Петров Вовка. Остальные полегли. Фрицы за нами чуть не всей дивизией ринулись, мы уж отрывались, отрывались, но как уйдешь — в лесу снег по колено, в такую чащу зашли. Но только это и спасло. Они-то тоже по снегам лазать не горазды. Постреляли и отвязались. А так долго гнали. Думали, что ноги не унесем. Вот Васильков устроил, так бы дошли спокойно, пересидели бы у шоссе тихо, как Валерьяныч предлагал. Сам-то он, Васильков, живой?

— Нет, убили его, — грустно сказала Наталья. — Верно говоришь, накликал лихо.

— А капитан наш, Степан Валерьяныч, не видали его? Говорят, без вести пропал. И майор тот, и дед Харламыч, и Раиса, — голос его дрогнул. — И даже снайперша наша, горе луковое, Прохорова эта.

— Да никуда они не пропали, Миша. Все со мной. Только раненые, кто тяжело, кто полегче. А Прохорова вообще здоровее всех, здоровее тебя, только картошки объелась, теперь все по кустам бегает. Мы потому так долго и шли, что всех с собой тащили, решили не оставлять. Вот теперь в госпиталь надо. Машина уже пришла. Кстати, вот и капитан наш, — санитары пронесли на носилках Иванцова. — И майор Аксенов, и Харламыч тут, и еще один боец, но не наш, подобрали. Родимов у него фамилия.

— Рая! — Косенко уже не слушал ее. Санитары поднесли к фургону Раису. — Рая! Что с ней? — он бросился к носилкам. Голова девушки с нежными русыми волосами бессильно откинулась. Глаза были закрыты.

— Тихо, Миша, осторожно, — Наталья удержала за руку. — Она сейчас все равно тебя не услышит. Чуть позже, в госпитале.

— Жива она? — рука девушки безжизненно свисала. Косенко опустился на колени, поцеловал ее руку. — Рая…

— Жива, но положение тяжелое. В живот ранили.

— Это конец…

Наталья видела, что на глаза разведчика навернулись слезы. Раиса шевельнула рукой, с трудом размежила веки, ее воспаленные глаза сначала смотрели вверх, потом она перевела взгляд на Косенко. Несколько секунд смотрела, словно не узнавая, потом взгляд стал более осмысленным, в глазах промелькнул едва уловимый проблеск жизни, еле заметная слезинка скользнула по щеке.

— Миша, — она с трудом произнесла его имя, — живой…

Наталья положила руку на плечо разведчика. Она почувствовала, как он задрожал всем телом. Прижал руку Раисы к щеке. Девушка закрыла глаза, по щекам беззвучно текли слезы.

— Ну что, едем, что ли? — послышался окрик санитара.

— А ну помолчите, — прикрикнула на него Наталья. — Тоже мне, начальник выискался. Когда скажу, тогда и поедете. Заносите женщину в машину. Миша, — она потянула Косенко к себе. — Иди сюда, поговорить надо.

Он отошел, отвернувшись, смахнул слезу, чтобы Наталья не видела.

— Ты хоронить ее погоди, — Наталья взяла его за рукав и развернула к себе. — Поборемся еще. Только трудновато, конечно, придется. Она меня просила не говорить, но раз уж такое дело, то я считаю, ты должен знать. Рая ребенка ждет.

— Она же сказала, что аборт сделала, — он вскинул голову. — Чего удумала. Я уж бросить ее решил, раз она так.

— Ничего она не сделала, просто тебя позлить хотела, — Наталья покачала головой. — У тебя жена, дети. Не уверена она была.

— Так жена ушла от меня, — неожиданно сообщил он. — Мать написала, нашла какого-то энкавэдэшника, тыловую крысу, из евреев. Я матери написал, чтоб детей оставила, а Полину гнала в шею вместе с энкавэдэшником этим. Так она и сама брать детей не хочет. Зачем ей лишние рты? Так что свободный я нынче.