Александр Зеленский - Чекан для воеводы (сборник)

Последние слова Антипом Старовым были сказаны в пустоту, поскольку человек в простой мужицкой одежде уже скрылся за дверью «самого роскошного номера» кабака, служившего заодно и в качестве постоялого двора, названного именем его хозяина.

Пока «Василий Васильевич Бодунов», он же Экзорцист, переодевался в роскошные дворянские одежды, пока ехал в собственной карете с баронским гербом, принадлежавшим древнему саксонскому роду Штальбергов, он беспрестанно перебирал в памяти самые важные события своей жизни: собственное рождение в неказистого вида офицерском возке где-то под Нарвой перед самым сражением русских со шведами, в котором участвовал и был убит его отец, барон Иоганн-Себастьян Штальберг — поручик лейб-гвардии Преображенского полка; жизнь с матушкой Анастасией Ивановной в селе Кручинино, что на Орловщине — вотчине барона Штальберга, дарованной отцу самим великим императором Петром Первым за ратные заслуги; запись в гвардию в младенческом возрасте; службу в Преображенском полку и выход в отставку в звании гвардии подпоручика; постриг в монастыре святого Саввы Сторожевского, что расположен рядом со старинным русским городком Звенигород… И на этом, как казалось монастырскому послушнику Сергию, плотская жизнь его закончилась, он был мертв для грешного мира, клокочущего мерзким адским пламенем нечистых страстей, за спасительными монастырскими стенами, но не тут-то было! Господь Бог даровал ему особые способности излечивать недуги духа и плоти у грешных людей, и иеродиакон Сергий, уже готовившийся принять хиротонию в сан иеромонаха, неожиданно получил благословение старцев на новое послушание вне стен монастыря.

— Ты будешь, брат мой, изгонять дьявола из страждущих, — сказал отец Пантелиймон, настоятель монастыря святого Саввы Сторожевского. — А потому, воин Христов, вооружись постом и молитвой, прими Крест Святой и иди с Божиим миром в грешный мир. Когда выполнишь сие послушание, тогда скажи: «То сделал Ты, Господи, а не я, Твой самый ничтожный из слуг!» Только после этого ты сможешь вернуться назад.

И иеродиакон Сергий отправился в свой последний, как он считал, земной путь как простой странник, каковых на Святой Руси было всегда множество. Он ходил по большим и малым селениям, целительствовал страждущих Божиим словом и лекарственными снадобьями, о которых узнал в монастыре. Там же он научился готовить их из лекарственных растений, что во множестве произрастали прямо под ногами на его нелегком «тесном пути в Царствие Небесное».

Так он ходил и лечил до тех пор, пока одна из его пациенток — богатая купчиха из Кронштадта по фамилии Зверева, из которой он изгонял блудного беса, — не скончалась прямо в своей собственной спальне…

Иеродиакон Сергий сам сдался полицейским властям, взяв всю вину в смерти купчихи на себя. Пока суд да дело, барона Штальберга, чьи чин и звание установили в ходе полицейского дознания, содержали в Шлиссельбургской крепости, где он и познакомился с другим заключенным — графом Бестужевым-Рюминым. Их поместили в одну камеру из-за нехватки мест для содержания заключенных. Оба произвели друг на друга большое впечатление своею неординарностью и непохожестью на прочих смертных.

Именно барон предсказал графу скорое освобождение из тюремных застенков. На что Алексей Петрович только горестно промолвил:

— Да, очень скоро я покину эти стены и отправлюсь на тот свет… Незадолго до вашего сюда водворения палач уже снял мерку с меня для гробовщика…

— Нет, на том свете вас пока еще не ждут, — ответил на это Экзорцист. — И опасаться палача вам не стоит. Вас ждет великое поприще еще на этом свете. Верьте в свое чудесное предназначение и никогда не забывайте благодарить Бога за все его милости.

На следующий день графу Бестужеву-Рюмину официально объявили о замене смертной казни на ссылку в деревенскую глушь…

Карета барона остановилась возле одного из самых богатых домов в центре Санкт-Петербурга. И когда Василий Бодунов, он же дьякон Сергий, он же барон Штальберг, он же Экзорцист, вошел в парадный вход своего собственного особняка, навстречу ему шагнул посланник в расшитой золотом ливрее.

— Я от графа Алексея Петровича, — тихо, вполголоса произнес посланник. — Он разыскивает вас. Вам необходимо отправиться к нему прямо теперь. Дело не терпит отлагательств.

Экзорцист, сидевший в карете лицом к лицу с посланником всемогущего канцлера Бестужева-Рюмина, с благодарностью думал о всех благодеяниях этого великого человека, оказанных им ему лично. Ведь он, Алексей Петрович, вытащил его из Шлиссельбургской крепости, сумев доказать с помощью своих адвокатов, что жена купца первой гильдии Акинфия Северьяновича Зверева — Марфа Никитична — была вовсе не отравлена снадобьями иеродиакона Сергия, то есть его собственными, а умерла своею смертью при родах, а потому «иеродиакона Сергия следует немедленно оправдать и выпустить на свободу». Таков был оправдательный вердикт суда в отношении подозреваемого в убийстве иеродиакона. Больше того, граф вернул ему, ничтожному рабу Божиему, имя и звание его предков, а также создал все условия для быстрого вступления в наследственные права, завещанные ему, как оказалось, его родным дядей бароном Вольфгангом Штальбергом, недавно почившим в бозе.

Уже стало темнеть, когда карета остановилась у здания Сената, но выйти из нее ни посланник канцлера, ни Экзорцист не успели. К открытой дверце подбежал расторопный гвардейский офицер, сообщивший:

— Его светлость Алексей Петрович распорядились, чтобы господина барона незамедлительно доставили прямиком в его загородный дом. Мне же с десятью уланами надлежит сопроводить вас туда.

— Приказ господина канцлера будет неукоснительно исполнен, — покивал из кареты посланник и приказал кучеру править в сторону Петродворца.

Экзорцист прикрыл глаза, пытаясь успокоить хоровод мыслей, порожденных столь срочным канцлерским вызовом. «Зачем это я ему понадобился? — думал он, перебирая янтарные четки. — Неужели стряслось что-то ужасное и непоправимое? Не ожидают ли меня новые скорби и утраты, коим и так нет числа? Вот и конвой из улан приставлен ко мне… Уж не приказано ли им доставить меня в те самые казематы, из которых совсем недавно сподобил меня Господь выбраться. Что же это? Новые узы?.. Впрочем, стоит ли беспокоиться о всех этих ничтожных суетных делах житейских, в круговерти которых все мы обретаемся в этом грешном мире? За все скорби и напасти подобает неустанно благодарить Господа и всегда пребывать в благостном уповании на милость Его. А для того, чтобы успокоиться, подавить в себе все помыслы и страхи, самым лучшим врачевством для мятущейся человеческой души является приведение на ум замечательных слов из бессмертных писаний святых отцов: “Грехи наши, коими мы оскорбляем благость Божию, гораздо большие, нежели Божие наказание, какое бы оно ни было; всегда Бог, по великой Своей милости, менее наказывает, нежели мы заслужили”. Это изречение святого Тихона Задонского. А вот замечательное по своей глубине высказывание святого Филарета, митрополита Московского: “Как иногда телесный врач внедрившуюся в тело и заражающую его язву болезненно выжигает или отделяет железом, и причиняет искусственную боль, чтобы излечить болезнь, подобно сему Врач душ и телес употребляет оружие скорбей, чтобы исторгнуть корни и загладить следы греха, и огнем страдания выжигает заразу наклонности к греховным услаждениям”».