Оливер Боуден - Черный флаг (ЛП)

Уверен, он, умирая, знал об этом.

Затем я обшарил его вещи, и, да, тело было все еще теплым. И нет, я не горжусь этим, но, пожалуйста, не забывай, что я был — и это не изменилось — пиратом. И вот я обшарил его вещи. Из-под робы я вынул сумку.

"Хм-м, — подумал я. — Тайное сокровище".

Но когда я вытряхнул ее, чтобы солнце могло подсушить содержимое, я увидел… в общем, не сокровище. Там был странный куб, сделанный из хрусталя, с отверстием с одной стороны, похожим, пожалуй, на орнамент. (Позже я узнаю, что это, конечно, и посмеюсь над собой, за то, что принял это за простой орнамент). Я отложил некоторые карты вместе с распечатанным письмом, которое, как я понимал по мере чтения, было ключом от всего, что я хотел от таинственного убийцы.

Сеньор Дункан Уолпол, Я принимаю ваше щедрейшее предложение и с нетерпением жду вашего прибытия.

Если вы действительно обладаете информацией, которую мы жаждем получить, то у нас есть средства, чтобы щедро вас вознаградить.

И хотя я не знаю вашего лица, я верю, что мне удастся узнать одеяния, которым ваш тайный Орден придал дурную славу.

Вследствие этого, приходите в Гавану как можно скорее и верьте, что вас встретят, как Брата. Это будет великая честь — наконец встретиться с вами, сеньор; закрепить лицо за вашим именем и пожать вам руку, называя вас другом. Ваша поддержка нашей тайной и благороднейшей цели вызывает симпатии.

Я прочитал письмо дважды. Затем и в третий раз на всякий случай.

"Губернатор Торрес, Гавана, значит?" — подумал я.

"Щедро вас вознаградить", значит?

Начал созревать план.

Я похоронил сеньора Дункана Уолпола. Я должен был ему хотя бы это. Он покинул этот мир таким же, как и прибыл в него — голым, потому что мне нужны были его одежды, чтобы исполнить свою уловку, и его роба пришлась мне к лицу. Она превосходно сидела, и мой облик подходил задумке.

Исполнить роль по этой задумке было совсем другим разговором. Человек, которого я изображал? Что ж, я уже сказал о той ауре, что окружала его. Когда я прикрепил скрытый клинок к предплечью и попытался извлечь его, подобно Уолполу… в общем, ничего не произошло. Я попытался припомнить, как он это делал, и повторить за ним. Легкое движение кисти. Что-то необычное, очевидно, чтобы клинок не запускался невзначай. Я слегка двинул кистью. Согнул руку. Подергал пальцами. И все впустую. Клинок упрямо сидел в гнезде. Он выглядел и красиво, и устрашающе, но от него не было толку, если он не работал.

Что мне оставалось делать? Носить его дальше и продолжить попытки? Надеяться, что я случайно разгадаю его тайну? Что-то мне подсказывало, что нет. Мне казалось, что этому клинку сопутствуют тайные знания. Если его обнаружат при мне, он меня выдаст.

Скрепя сердце я отбросил его, а затем обратился к могиле, подготовленной для моей жертвы.

— Мистер Уолпол, — сказал я, — соберем же твою награду. 

Я наткнулся на них на берегу мыса Буэна-Виста следующим утром: шхуна на якоре у пристани, лодки, перетащенные на сушу, и разгруженные ящики, которые притащили на берег, где их сложили, причем либо подавленного вида люди, которые сидели на песке со связанными руками, либо, возможно, скучавшие английские солдаты, надзиравшие над ними. Когда я прибыл туда, третья лодка входила в док, из которой вылезло еще больше солдат, приставленных следить за пленными.

Я не был уверен, зачем этих людей связали. Они вот уж точно не были похожи на пиратов. Скорее уж на торговцев. В любом случае, когда показалась следующая гребная лодка, я собрался все разузнать.

— Капитан отправился в Кингстон, — сказал один из солдат. Как и остальные, он носил треуголку, камзол, а в руках его был мушкет. — Мы должны конфисковать корабль этого увальня и отправиться следом.

Вот значит как. Англичане захотели себе корабль. Они сами-то были не лучше пиратов.

Торговцы любили поесть почти так же сильно, как выпить. Поэтому им было свойственно полнеть. Один из пленных, тем не менее, был еще румянее и пухлее, чем его компаньоны. Это и был тот "увалень", о котором говорили англичане, его, как он потом представится, звали Стид Боннет, и, услышав слово "Кингстон", он вздрогнул и приподнял голову, которая только что была обращена к песку, и, судя по выражению лица, он гадал, как оказался в таком положении и как выберется из этой ситуации.

— Нет, нет, — сказал он, — нам надо в Гавану. Я просто торговец…

— Заткнись, чертов пират! — ответил рассерженный солдат, пнув носком песок в лицо бедняги.

— Сэр, — сжался тот, — моя команда и я просто поставили корабль на якорь, чтобы набрать воды и запасов.

Затем, по каким-то причинам, ясным только им одним, компаньоны Стида Боннета выбрали этот момент, чтобы сбежать. Или попытаться сбежать. Со все еще связанными руками, они поднялись на ноги и, прихрамывая, помчались к границе леса, где скрывался я, наблюдая за происходящим. В тот же момент солдаты, заметив побег, подняли мушкеты.

Пули попадали в деревья возле меня, и я увидел, как один из торговцев свалился на брызги крови и собственных мозгов. Другой тяжело упал с криком. Тем временем один из солдат направил дуло ружья на голову Боннета.

— Назови хотя бы одну причину, по которой я не должен продырявить твой череп, — рявкнул он.

Бедный старина Боннет, обвиненный в пиратстве, терявший корабль и находившийся в секундах от стального шарика в мозгу. Он сделал то, что мог человек в его положении. Она начал заикаться, невнятно бормотать что-то. Возможно даже, что он обмочился.

— Эм… эм…

Я вытащил свою саблю и выскочил из-за линии леса, спиной к солнцу. Солдат раскрыл рот. Вот уж не знаю, на что я был похож, в струящейся робе и размахивающий саблей, но этого было достаточно, чтобы человек с ружьем замер на секунду. На секунду, которая стоила ему жизни.

Я нанес удар снизу вверх, раскрыв его камзол и выпустив его кишки на песок, и, не прерывая движение, развернулся вокруг и пересек лезвием горло другому солдату, стоявшему рядом. Двое умерли в мгновение ока, и третий собирался присоединиться к ним, когда я пронзил его саблей. И он соскользнул с нее и умер, кряхтя, на песке. Я вытащил кинжал из-за пояса другой рукой, воткнул его в глаз четвертого, и он упал на спину с криком от шока, кровь хлестала из-под рукояти, торчащей из его лица, пачкая зубы, пока он кричал.

Все солдаты израсходовали свои патроны на сбежавших торговцев, и хотя они не затянули с перезарядкой, им все равно было далеко до фехтовальщика. В этом-то и дело с солдатами Короны. Они слишком полагаются на свои мушкеты, которые идеально подходят для борьбы с туземками, но которые теряют свою эффективность в ближнем бою с драчуном, который научился своему ремеслу в тавернах Бристоля.