Адольф Мютцельбург - Невеста с миллионами

Особенно убедил его в этом сегодняшний вечер. Он осмелился поцеловать ей руку и подвинул свое кресло таким образом, что оказался почти напротив нее и получил возможность заглядывать ей прямо в глаза. Однако и к пламени таких взглядов Марион была привычна.

— Итак, что вы намерены делать? — воскликнула она, пуская табачный дым к потолку.

— Извольте! — сказал Ральф. — Вы согласитесь бежать со мной, если я стану обладателем двадцати или тридцати тысяч пиастров?

— Неплохая сумма, ничего не скажешь! — рассмеялась Марион. — Признайтесь лучше, откуда вы ее возьмете?

— Это моя тайна, — ответил Ральф. — Я попытаюсь добыть деньги только при условии, что вы готовы бежать со мной. Иначе они мне не нужны.

— В самом деле не нужны? Не получив меня в придачу, вы не желаете стать обладателем такой суммы? — улыбнулась Марион.

— Я люблю вас! — без обиняков отрезал Ральф. — К чему эта ирония?

— Но позвольте, — ответила Марион, — в таком случае нам никогда не быть вместе. Льстить себя столь неопределенной надеждой…

— О какой неопределенной надежде вы говорите? Стоит мне только захотеть, и эти деньги у меня в руках! — воскликнул Ральф.

— Уж не собираетесь ли вы пойти на воровство? — спросила Марион.

— А что такого, если я сделаю это ради вас? — ответил Ральф со зловещей улыбкой. — Что ждет вас здесь? Что вы потеряете, если отправитесь со мной, скажем, в Европу… в Париж?

Париж по-прежнему завораживал Марион. Ее глаза засветились.

— Пожалуй, ради того, чтобы попасть в Париж, я рискнула бы совершить глупость, — засмеялась она.

— Прекрасно, обещаю вам, что мы поедем в Париж! — сказал Ральф. — Расставшись с доном Гуарато, вы ничего не потеряете.

— Мне нужно подумать, — продолжала Марион все еще в шутливом тоне. — Когда вы получите свое богатство?

— Это зависит от меня, — ответил Ральф.

— Так поторопитесь, пусть это случится хотя бы сегодня! — воскликнула донна Гуарато.

— Нет, этого я не хочу, — возразил он. — Тогда мне пришлось бы спешно покинуть Мексику, а я не собираюсь этого делать до тех пор, пока не буду знать, что вы поедете со мной.

— Все это кажется мне неправдоподобным, господин Брендон! — заметила Марион. Было видно, что она взвешивает его предложение, но колеблется.

— Ну, как вам угодно, — сказал Ральф, презрительно пожав плечами. — С вами или без вас, я все равно уеду. Не могу больше выносить эту жизнь. Когда привыкаешь быть на первых ролях и приказывать другим, отдашь последнее, только бы поправить наконец положение, в котором очутился теперь!

— Раньше вы и в самом деле преуспевали? — заинтересованно спросила Марион.

Ральф горько усмехнулся.

— Когда мы будем с вами в более близких отношениях, я расскажу вам кое-что об этом. Короче, очаровательная Марион, скажите «да», и, возможно, через две недели мы уже будем на пути в Париж!

— Осторожно! — прервала она его. — Гуарато идет. Мой ответ получите завтра… Нет, послезавтра!

Спустя несколько мгновений вошел дон Гуарато, усталый и весь покрытый пылью. Казалось, он успел пропустить лишний стаканчик вина. Марион поднялась с кресла и с улыбкой пошла ему навстречу.

— Черт побери! — воскликнул он. — Если бы хуаристы знали, они могли бы сегодня поймать императора в мышеловку!

— В самом деле? Где же? — спросил Ральф с напускным равнодушием.

В ответ дон Гуарато подробно рассказал о нынешней вылазке с целью рекогносцировки, перечислил все трудности и препятствия и, естественно, закончил упоминанием о гасиенде.

— Нас было только восемьдесят, — заметил он. — Будь хуаристов раз в десять больше, мы, конечно, еще посмотрели бы, кто кого. Ну а если бы они послали тысячи две своих людей и окружили гасиенду, нам бы ничего больше не оставалось, как погибнуть в этой стычке.

— Что это за гасиенда? — спросил Ральф.

Гуарато только ухмыльнулся.

— Вот уж удивится жена, когда я скажу ей, кто владелец! — воскликнул он. — Ну-ка догадайся, Марион!

— Откуда мне знать? — ответила та. — Что же, он богатый человек?

— Еще бы! Богаче самого императора! — заметил Гуарато, страшно гордясь тем, что может сообщить нечто новое и необычное. — Это один из твоих любовников… или нет, один из тех, кого ты сама без памяти любила!

— А, тебе пришла охота пошутить! Скажи, наконец, кто он? У меня нет ни малейшего желания гадать!

— Тот самый французский капитан! — вскричал дон Гуарато. — Позволь, как его звали? Капитан де Трепор, не правда ли?

— Ах, это он, — спокойно сказала Марион. — Да, я слышала, что он собирался приобрести здесь земли.

Ральф тоже насторожился, услышав имя, напомнившее ему о прошлом, об утраченных надеждах и пробудившее заново чувство мести.

— Он угостил императора завтраком, — продолжал рассказывать Гуарато, — и, говорят, Его Величество весьма благосклонно отзывался о нем.

— Где же расположена гасиенда? — поинтересовался Ральф и добился, чтобы ему подробно описали ее местоположение.

— Он женат? — спросила Марион.

— Да, прислуга расхваливала его жену на все лады. По ее словам, это прекрасная, достойнейшая женщина, — ответил Гуарато. — Сам я ее не видел. Неделю назад она стала матерью.

Как ни пыталась Марион казаться спокойной, лицо ее невольно помрачнело. Эдмон женился, вероятно, счастлив, став отцом, а у нее нет детей.

Поздним вечером того же дня Ральф, оседлав лошадь, держал путь на восток. Светила луна. Зачем он расспрашивал дона Гуарато о том, где находится гасиенда капитана де Трепора? Трепор был связан с теми, кого Ральф смертельно ненавидел, — больше того, он поддерживал дружеские отношения с этими людьми. Разве это не повод для него, Ральфа, чтобы питать ненависть к Эдмону? Надо бы выяснить кое-какие подробности о нем и его близких. Ральф с легкостью преодолел все трудности пути и часов в десять вечера спустился в Долину Надежд. Он объехал вокруг гасиенды, а потом поднялся на высокий холм. Оттуда Ральф увидел, что в нескольких комнатах гасиенды еще горит свет.

Первым, кого он там заметил, был Дантес. Тому, кто хоть однажды встречался с этим человеком, трудно было не сохранить в памяти его облик. Теперь Ральф доподлинно знал, какую роль сыграл миссионер в судьбе Ричарда.

— Тебя бы я пристрелил не моргнув глазом! — пробормотал он. — Но этого мне слишком мало. Какое бы придумать наказание пострашнее смерти!

Отчетливо разглядел он и Эдмона. Так вот о ком некогда мечтала Марион! Тем больше причин ненавидеть и его — ненавидеть всей душой, как только и способна была это делать его бесконечно озлобленная натура.

Ральф уже собирался спуститься с холма и вернуться — он успел тщательно осмотреть все кругом, — когда услышал вдалеке какой-то шум. До него долетали звуки, напоминающие перезвон колокольчиков на шее мулов, щелканье кнута и понуканье животных, и в тишине лунной ночи Ральф без труда разбирал каждое слово.