Адольф Мютцельбург - Невеста с миллионами

Он разорвал воротник рубашки Эдмона и освободил шею. Молодой офицер был совершенно недвижим. Гуарато с перекошенным от страха лицом переводил взгляд то на умершего, то на Альфонсо. Он ничего не мог понять. Разве существует какое-нибудь средство от этого смертельного яда, который убивает лучше всякой пули? Разве недостаточно ничтожной толики кураре, если она попала в кровь, чтобы в считанные минуты убить не то что человека, а даже огромного быка?

— Найди мне тоненькую трубочку с заостренным концом, — велел Альфонсо одному из индейцев. — А потом никого не пускай в пещеру!

Он тщательно осмотрел гортань Эдмона и взял с алтаря небольшой нож. Какое-то мгновение он колебался, потом сделал несколько надрезов на гортани пострадавшего. Тот не шевельнулся. Глядя на него, трудно было предположить, что этот человек еще жив.

— Отправляйся скорее в Мирадор и приведи господина Раториуса, — приказал Альфонсо другому индейцу. — Скажи, чтобы он захватил с собой людей и лекарства. Горе тому, кто ослушается меня!

Индеец поспешил прочь, а Альфонсо наклонился над Эдмоном и принялся ртом вдувать воздух через маленькое отверстие в его гортани. Устав, он велел индейцам делать то же самое. Они сменяли друг друга, пока не появилась тоненькая трубочка, которую они поочередно использовали для той же цели.

Даже у самого невежественного из индейцев не было, вероятно, сомнений, что Альфонсо пытался снова вдохнуть жизнь в бездыханное тело. Но что толку оживлять мертвеца? Однако Альфонсо не прекращал своих усилий. Индейцам с их сильными легкими приходилось меняться через каждые две минуты, и, чтобы подбодрить их, Альфонсо давал им вина, которое захватил с собой.

За стенами пещеры воцарилась тишина. Весть о случившемся несчастье отрезвила участников радения, а страх перед ответственностью заставил их разбежаться. Остались лишь шестеро посвященных, не смея ослушаться строгого приказа Альфонсо. Гуарато стоял будто пораженный громом: на все происходящее он взирал так, словно лишился рассудка.

Прошло часа два. Время от времени, когда индейцы в изнеможении останавливались, Альфонсо самым внимательным образом обследовал Эдмона: прикладывал ухо к сердцу, ощупывал руки и ноги, проверяя мышцы. Лицо Альфонсо стало немного спокойнее. Неужели у него появилась надежда?

— Слава Богу! — воскликнул он вдруг и возвел к небу взгляд, исполненный невыразимой благодарности.

Никто еще не мог понять, что же его обрадовало. А произошло вот что. Альфонсо заметил, что по ноге Эдмона пробежала едва заметная дрожь. И в самом деле, молодой капитан начал подавать кое-какие признаки жизни. Альфонсо тотчас прекратил вдувать воздух, закрыл отверстие в гортани Эдмона кусочком кожи, а сверху наложил повязку. Теперь уже дрожь сотрясала руки и ноги Эдмона, лицо его исказилось, словно от невыносимой боли, тело забилось в конвульсиях. Неожиданно из груди у него вырвался глухой крик, глаза вылезли из орбит. При виде ужасного зрелища Альфонсо замер, охваченный немой скорбью, только по щекам у него покатились крупные слезы.

Индейцы упали на колени, взирая на Альфонсо с благоговейным страхом, словно он был божеством. Дон Луис Гуарато сидел на камне; руки и ноги у креола ходили ходуном, лицо сделалось землисто-бледным — он выглядел дряхлым стариком.

В этот момент появился наконец Раториус в сопровождении нескольких слуг. Альфонсо сделал ему знак приблизиться и, непрерывно растирая руки и ноги Эдмону шерстяной тряпкой, вполголоса и очень кратко рассказал ему, что случилось. Раториус был удивлен до крайности.

— Есть у вас с собой пластырь или еще какое-нибудь подходящее средство заклеить рану? — спросил Альфонсо и, когда Раториус утвердительно кивнул и вытащил целый набор перевязочных материалов, заменил прежнюю повязку корпией и пластырем.

Между тем молодой капитан стал дышать ровнее, хотя тело его все еще содрогалось от сильных болей. Тогда Альфонсо завернул его в шерстяное одеяло, доставленное Раториусом, и время от времени смачивал ему пересохшие губы вином.

— Неплохо бы ему сейчас поспать, — заметил Альфонсо, — он, слава Богу, вне опасности!

— Но разве такое возможно? — воскликнул Раториус. — Ведь кураре — безусловно смертельный яд.

— Не всегда, как вы сами убедились, — возразил Альфонсо. — Совершенно случайно я узнал, что смертельное действие этого яда, которым индейцы смазывают кинжалы и наконечники стрел, можно нейтрализовать, если оказать пострадавшему немедленную помощь.

Говоря эти слова, он не сводил глаз с Эдмона; бледность с лица раненого исчезла, однако после перенесенных страданий он выглядел до крайности изможденным.

— В прошлом году, когда я был в Париже, — продолжал Альфонсо, — один мой приятель-медик потащил меня на лекции знаменитого врача и физиолога Клода Бернара. Этот человек, наделенный острым умом, очень много времени посвятил изучению ядов, которые используют для отравленных стрел южноамериканские индейцы, и установил целый ряд удивительных фактов. Клод Бернар утверждает, что до последней минуты, пока не наступит паралич дыхания, приводящий к смерти, человек, пораженный отравленным оружием, находится в полном сознании. Если это так, моему бедному другу пришлось испытать невыразимые мучения. А все, что я видел, говорит именно об этом. Впрочем, мы обо всем узнаем!

Раториус молча обнял молодого человека. Теперь предстояло решать, что делать дальше с Эдмоном. Глаза у него были закрыты, а дышал он глубоко и ровно, как будто во сне. Однако он не спал. Когда Альфонсо довольно громко обсуждал с Раториусом, не лучше ли отправить раненого в Мирадор, капитан достаточно внятно, но удивительно хриплым голосом произнес:

— Нет, дайте мне отдохнуть!

— Слава Богу, он понимает нас, — тихо сказал Альфонсо. Потом он наклонился над Эдмоном и прошептал ему на ухо: — Не надо разговаривать, дружище. Не стоит напрягать горло, пока рана не подживет. От этого зависит очень много. Хорошо, ты останешься здесь. Если сможешь, постарайся уснуть. Не хочешь выпить? — Когда Эдмон дал согласие, Альфонсо поднес к его губам фляжку с вином и позаботился о том, чтобы он небольшими глотками выпил целый стакан. — Предоставим его на некоторое время самому себе, — предложил Альфонсо. — Давайте немного поспим. Или вы хотите вернуться, господин Раториус?

— Ни в коем случае! — ответил тот. — Я не собираюсь оставлять вас и вашего друга.

Альфонсо велел индейцам присматривать за Эдмоном и никого к нему не подпускать. «В том числе и дона Луиса Гуарато!» — добавил он, поскольку креол покинул пещеру. При малейшем изменении состояния Эдмона индейцы должны были разбудить Альфонсо.

Впрочем, он проснулся до наступления рассвета. Все остальные, исключая индейцев, выполнявших обязанности сиделок, еще спали. Спал и Гуарато, устроившись в углу. Рядом с ним валялась пустая бутылка из-под вина. Альфонсо на цыпочках приблизился к Эдмону. Молодой капитан дышал легко и свободно. Альфонсо удовлетворенно кивнул и вышел из пещеры вдохнуть свежего воздуха.