Виталий Гладкий - Вайделот

– …Нет, что ни говорите, друг мой, а лучше мечей, чем от сарацинских мастеров Сицилии, не бывает! – горячился поляк.

Он был одет в шерстяной жупан голубого цвета с меховой оторочкой, застегивающийся витыми желтыми шнурами с золотой нитью; на голове красовалась лихо заломленная шапка из лисьего меха с фазаньим пером, которое держала крупная серебряная заколка с закрепленным в ней кусочком янтаря, а ноги поляка были обуты в кожаные узорчатые башмаки с длинными острыми носами, которые недавно вошли в моду. На поясе, сплетенном из кожаных шнурков, висел нож с богато украшенной драгоценными каменьями рукоятью. Этим столь необходимым в любом застолье предметом поляк подчеркивал свое высокое купеческое достоинство и богатство, что было немаловажно во время торговых переговоров.

Одежда русича тоже была не дешевой. Концы короткого плаща из зеленого бархата крепились на правом плече серебряной застежкой с красным лалом [56], из-под плаща виднелась белая рубаха с вышитыми зарукавьями, у пояса, украшенного серебряными бляшками, с левой стороны висел вместительный кошелек – калита, украшенный бисером, а с правой – короткий меч в сафьяновых ножнах. Темно-красные шелковые порты были заправлены в невысокие кожаные сапожки, а ничем не прикрытые русые кудри купца стягивала широкая лента с золотым шитьем. На пальцах и поляка, и русича посверкивали перстни с драгоценными каменьями.

– Позвольте с вами не согласиться, уважаемый пан Войчех! – русич снисходительно улыбнулся. – Похоже, вы еще не видели мавританских мечей из Испании. Сталь на них узорчатая, и таким мечом можно разрубить любой щит пополам.

– Только если это не щит миланской работы! Я жду со дня на день большой обоз, и когда он придет, вот тогда вы и поймете, что сарацинские мечи и миланские щиты – это лучшее вооружение, которое может позволить себе дружинник князя Василька. Это касается и рыцарей других стран; некоторых я ужевидел на Торге – ходят, прицениваются… Взять, к примеру, германские мечи. Это просто кусок железа, который после первого же сражения можно выбросить или в лучшем случае отдать на перековку.

– У миланцев и мечи хороши, спору нет, но вам, пан Войчех, по-моему, не доводилось брать в руки оружие наших кузнецов. Да, оно не так красиво, как мечи мавританцев, но ведь белое оружие не для того, чтобы перед девками красоваться, а чтобы сражаться с врагами. Уверен, что мечи русичей не уступят никаким другим…

Они продолжили свой спор, но Скуманду он уже был не интересен. Вайделот потихоньку выбрался из толпы и направился к выходу с торга. Все, что ему было необходимо, он узнал, – на подходе к Берестье ожидался большой обоз с оружием. Ждать осталось недолго, всего несколько дней, судя по тому, что сказал польский купец. Он так обрадовался, что на какое-то мгновение потерял бдительность. Когда впереди показались ворота посада, позади, как гром среди ясного неба, раздался голос:

– Тихо! Не оборачивайся! Иди, куда шел, но не вздумай бежать или еще какие-нибудь штуки выкидывать! Умрешь сразу.

Серьезность предупреждения подтвердилась легким покалыванием острия ножа в спину. Скуманд обреченно вздохнул – чему быть, того не миновать! – и продолжил свой путь с непроницаемым лицом, слыша за спиной чье-то бурное дыхание. Похоже, пленивший вайделота человек сильно волновался.

Скуманд думал, что его сдадут страже. Однако воинов мало интересовали те, кто покидал посад, и он, миновав ворота и сторожевую башню, начал постепенно удаляться от Берестья в компании своего конвоира. Рослый муж (это Скуманд определил по тени) словно приклеился к нему, шел сзади, сбоку, время от времени покалывая его в спину ножом. Возможно, юноша стал бы сопротивляться или бросился наутек, – ноги у него по-прежнему были быстрыми, как у оленя, – но, как назло, по шляху неторопливо двигался конный отряд с воинами, вооруженными луками, а стрела гораздо быстрее, нежели самый быстрый человек. Так что надежда спастись бегством умерла, едва родившись. Но куда его ведут?

– Поворачивай к речке! – скомандовал конвоир.

Скуманд послушно и даже с радостью повиновался, хотя и не понимал, что задумал тот, кто его пленил. Речка! Это был отличный шанс для побега – он плавал, как рыба.

Но к воде они не подошли.

– Садись! – последовала очередная команда, и Скуманд опустился на ствол поваленного бурей дерева неподалеку от речки.

Вайделот напрягся, ожидая дальнейшего развития событий; он надеялся на свою отменную реакцию и готов был сражаться до конца, хотя и был в некотором недоумении. Кто его пленил, зачем? Если в нем признали лазутчика дайнавов, то проще было кликнуть стражу, а не тащиться за валы посада, к берегу Мухавца. Странно все это… Какое-то время позади царила тишина (правда, Скуманд все-таки расслышал, что конвоир вернул нож в ножны), а затем пленивший Скуманда человек вышел из-за спины юноши и сказал, весело улыбаясь:

– Ну, здравствуй, ученик!

Упади сейчас небо на землю, и то Скуманд меньше бы удивился. Перед ним стоял Воислав! По одежде руса было понятно, что он состоит на воинской службе. Возможно, его наняли купцы для охраны своих караванов, а может, Воислав стал дружинником самого князя Василька.

Воины-русы были как трава перекати-поле; они редко подолгу задерживались на одном месте и время от времени поступали на службу к правителям Византии или к славянским князьям, особенно когда намечался поход и появилась возможность разжиться воинской добычей. Длительный мир им не нравился, и в таком случае их трудно было удержать даже высоким жалованьем.

– Здравствуй, – сдержанно ответил Скуманд, хотя ему хотелось вскочить на ноги и обнять руса – от облегчения и потому, что он прикипел к нему всей душой.

Сдержанность эта происходила не только из-за того, что вайделот под воздействием Павилы привык хорошо владеть своими эмоциями. Он сразу же отметил, что, несмотря на радость от нежданной встречи, которая легко читалась на лице руса, Воислав держал руку на навершие меча. Это было своего рода предостережение, чтобы Скуманд сгоряча не наделал каких-нибудь глупостей. Уж кто-кто, а юноша хорошо знал, с какой молниеносной скоростью вылетал у руса меч из ножен.

Скуманд не стал обижаться на Воислава; он и сам поступил бы точно так же. Они давно не виделись и, несмотря на дружбу, принадлежали пусть и не к враждующим лагерям, но к соперничающим точно. Мало ли что могло взбрести в голову одному из представителей дайнавов, которые в отношениях с другими племенами отличались хитростью и коварством и были непредсказуемы, как ветер.

– Я вижу, ты не очень рад нашей встречи… – Воислав доброжелательно улыбнулся.

– Почему? Рад… но все произошло так неожиданно…