Алла Бегунова - Звенья разорванной цепи

Аржанова рассердилась.

— Вот что, милый друг! — сказала она, бросив салфетку на стол. — Это вам не секретная экспедиция Иностранной коллегии, где вы успешно трудились доселе. Это — секретная канцелярия Ее Величества, учреждение совершенно особого рода.

— Согласен, — сказал «Немец».

— Господин Голицын тут ни при чем. У меня — свое задание. Я его выполняю, как умею.

— Но ситуация может измениться.

— Конечно. Обрушатся все их политические расчеты потому, что я сейчас собеседую с умирающим.

— Откуда вы знаете? — надворный советник бросил на нее пристальный взгляд.

— Знаю! — Флора печально вздохнула. — Мне бесконечно жаль этого человека, умного, честного, доброго, преданного своему Отечеству. Я бы хотела продлить его жизнь.

— По-видимому, сие невозможно, — хмуро заметил Якоб-Георг.

— Да, милый друг, — Аржанова пригубила хрустальную рюмку с тягучим горько-сладким чешским ликером «Бехеровка», к которому подавали ломтик апельсина, густо обсыпанный корицей.

— Ваши дальнейшие действия?

— По-прежнему ездить на виллу «Ишл». Новое свидание назначено на второе февраля… Но посоветуйте князю Голицыну срочно искать подходы к наследнику престола. Им является младший брат императора, Леопольд.

— Невероятно трудная задача, — надворный советник тоже сделал глоток из хрустальной рюмки с ликером. — Леопольд придерживается совсем других взглядов на европейскую политику и роль Габсбургской монархии в ней. Он никогда не одобрял ни реформ брата, ни его сближения с Россией.

— Очень жаль, — ответила Анастасия. — Тогда работа пойдет насмарку. Из операции «Золотая цепь» выпадет звено, которое заменить, честно говоря, нечем…

Действительный тайный советник князь Дмитрий Михайлович Голицын собрал всех сотрудников российского посольства на экстренное совещание утром 21 февраля 1790 года. Он сообщил им, что вчера вечером во дворце Хофбург в возрасте сорока девяти лет от роду скончался император Священной Римской империи Иосиф Второй. Прощание с государем и прочие траурные мероприятия в Вене, на коих дипломатам присутствовать обязательно, намечены на следующую неделю.

Придворный художник красиво изобразил на картине дружеское рукопожатие двух августейших братьев, Иосифа и Леопольда. Внешне они были похожи, несмотря на разницу в возрасте, достигавшую шести лет. Иосифа с детства воспитывали как наследника престола огромной империи. Леопольду предназначалась более скромная роль: управлять какой-нибудь из провинций этой империи.

Характеры у братьев отличались разительно, и никакой дружбы между ними быть не могло, только — тайное соперничество под сенью австрийской «короны Рудольфа». Иосиф — импульсивный, деятельный, уверенный в себе, решительный. Леопольд — осторожный, вдумчивый, мягкий в общении с людьми, любезно-предупредительный.

Иосиф в 24 года, после смерти отца, стал соправителем матери, императрицы Марии-Терезии, приобрел большой административный опыт, прославился как великий реформатор. Однако оба его брака остались бездетными, жены умерли совсем молодыми. Третий раз жениться он не захотел. Последнее обстоятельство и привело его младшего брата к трону, что явилось неожиданностью для габсбургского семейства.

Леопольд рано женился на испанской принцессе Марии-Людовике, в браке с которой у него родилось 16 детей. Он прослыл добродетельным супругом и заботливым отцом. Управляя герцогством Тосканским, он тоже проводил преобразования, но медленно, с оглядкой на дворянское сословие и католическое духовенство, коих права и привилегии старался не ущемлять.

Приехав на похороны старшего брата из тихой и провинциальной Тосканы в имперскую столицу, Вену, Леопольд сразу попал в водоворот политических событий. Он должен был быстро принимать решения, ибо династия Габсбургов переживала далеко не лучшие времена. В австрийских Нидерландах (совр. Бельгия — А. Б. ) и Венгрии вспыхнули мятежи, и Леопольд тут же уступил, отменив нововведения покойного императора. Но глухое брожение в обществе не утихало, и требовалось искать поддержки извне, дабы успокоить подданных.

Тяжелым бременем на казну ложилась неудачная война с турками, совершенно непопулярная у населения. Она велась в союзе с Российской империей, однако Леопольд Второй, в отличие от брата, с царицей Екатериной Алексеевной не встречался, ее идеи по разделу Османской империи не поддерживал, никаких обещаний «северной Семирамиде» не давал. Он полагал, что брат, поступая так, пребывал в плену устаревших представлений. Это в конце XVII столетия стотысячные дикие орды мусульман угрожали южноевропейским государствам порабощением. Теперь их сила истощилась. Если б не шустрые французы, кто бы строил варварам военные корабли, отливал пушки, переоснащал крепости, учил янычар применению в бою линейной тактики?..

В просторном кабинете покойного императора в Хофбурге, чьи окна выходили на площадь с фонтаном, Леопольд разбирал его бумаги, перечитывал незаконченные проекты декретов и указов. В них проявлялся неукротимый нрав Иосифа. Недаром он пугал жителей империи и настораживал правителей сопредельных стран — Пруссии, Саксонии, Польши.

Особенно, конечно, беспокоили пруссаки. Их железные батальоны, воспитанные Фридрихом Вторым, прошедшие горнило Семилетней войны, казались новому властителю Священной Римской империи куда более серьезной угрозой для его страны, чем кочевники, давно осевшие на берегах Босфора, Мраморного и Эгейского морей. К тому же они были заняты противоборством с русскими, от которых терпели одно поражение за другим.

Камер-лакей открыл дверь и громко доложил:

— Государственный канцлер князь Кауниц граф фон Ритберг.

— Пусть войдет, — сказал Леопольд.

— Почтеннейше приветствую ваше величество! — престарелый дипломат отвесил низкий поклон.

Большие заслуги перед Габсбургами имел князь Кауниц. Он верой и правдой служил как императрице Марии-Терезии, так и ее сыну Иосифу и пользовался полным их доверием. Но в глазах бывшего герцога Тосканского неисправимый щеголь и «пятиметр» воплощал эпоху уже минувшую, был соавтором внешней и внутренней политики, которая привела государство к нынешнему кризису. Новый император не собирался изгонять прежних сотрудников из министерств и ведомств. Он лишь хотел, чтобы они правильно восприняли сигнал, идущий с высоты бюрократической пирамиды: приоритеты изменились!

Кауниц, щелкнув замком на кожаной папке, извлек на свет довольно толстую пачку исписанных листов. Это был первый его доклад для Леопольда Второго, подготовленный в некоторой спешке, но с той долей изворотливости, каковая помогала канцлеру тридцать лет занимать свой высокий пост. Он полагал, что разгадал намерения правителя.