Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Она прошла прямо в кабинет своего мужа и занялась рассматриванием полученной, в ее отсутствие, из Парижа корреспонденции второстепенной важности.

Внимание ее остановилось раньше всего на пригласительном билете с черною каемкой.

Этот билет извещал о смерти дона Хозе – жениха Концепчьоны де Салландрера, единственного человека, который мог препятствовать, по мнению Баккара, браку молодой сеньориты де Салландрера с герцогом де Шато-Мальи – протеже графа и графини Артовых.

Графиня задумалась, узнав о смерти дона Хозе. Затем она написала записку в три строчки и отдала ее лакею, приказав отправить ее немедленно к герцогу де Шато-Мальи. Эта записка была следующего содержания:

«Любезный герцог! Я два часа в Париже и жду вас к себе на чашку чаю. Мне необходимо переговорить с вами о многом.

Графиня Артова».

Отправив это письмо, Баккара написала еще несколько строчек своей сестре и, уведомив ее о своем приезде, просила ее приехать к ней вечером или на другой день поутру.

Едва окончила она это письмо, как ей доложили о приезде герцога де Шато-Мальи.

Герцог любил Концепчьону де Салландрера, и любил безнадежно, безропотно.

При жизни дона Хозе герцог получил отказ и держался с тех пор в отдалении, стараясь забыть ангельскую красоту Концепчьоны. Когда дон Хозе умер, то молодой герцог, повинуясь человеческому эгоизму, невольно порадовался его смерти и стал опять надеяться.

Но герцог де Салландрера уехал с семейством в Испанию хоронить дона Хозе, и Шато-Мальи не видал ни Концепчьоны, ни ее отца, как того требовали высшие приличия. Однако же в его душе мелькнул сладкий луч надежды, и он не смел признаться себе в нем, но все-таки надеялся.

И вдруг он получил записку от графини Артовой, и эта записка увеличила его надежду. Если графиня звала его к себе как можно скорее, то это значило, что она хотела сообщить ему что-нибудь особенно важное или желала говорить с ним о Концепчьоне.

Когда герцог вошел, графиня сидела в кабинете мужа перед столом, на котором лежала тетрадь, исписанная крупным мужским почерком.

– Здравствуйте, герцог! – сказала она, протягивая ему руку. – Садитесь здесь подле меня!..

Герцог поцеловал протянутую ему руку.

– Я поспешил, – сказал он, – воспользоваться вашим любезным приглашением, графиня! Что граф?

– Он приедет дня через три, – ответила она, – и я, может быть, не решилась бы беспокоить вас до его приезда, если бы не прочитала вот этого письма.

И при этом она указала на пригласительный билет на похороны дона Хозе.

Герцог мгновенно побледнел.

– О! – прошептал он. – Я был на его похоронах и…

Он приостановился, как бы в нерешительности.

– И вы все еще любите Концепчьону де Салландрера?

– Все еще, – пробормотал герцог едва слышно и вздохнул.

– Может быть, вы станете вздыхать не так печально, – сказала она, – когда прочтете вот эту тетрадку.

– Что же это такое? – спросил герцог.

– Позвольте, не хотите ли вы сперва ответить на мои вопросы?

– Спрашивайте, графиня.

– Нет ли в России, в городе Одессе, одной из ветвей вашей фамилии.

– Есть, кажется, кузен.

– О нем-то я и хочу говорить с вами.

– А, вы его знаете?

– Да, это он и передал мне эту рукопись. Герцог протянул свою руку к тетрадке.

– Подождите же! – проговорила графиня. – Эту рукопись я прочту вам.

Герцог превратился весь в слух.

Из этой рукописи, прочитанной самой Баккара, герцог де Шато-Мальи узнал, что он родственник герцогов де Салландрера и даже должен носить их фамилию.

– Это сон! – бормотал герцог, пораженный этим открытием…

– Ну так проснитесь же, – сказала Баккара, – и потолкуем!

Герцог де Шато-Мальи не отвечал.

– Так вы разлюбили Концепчьону? – спросила графиня, желая вывести его из нравственного оцепенения.

– О нет… я люблю ее!..

– И отлично!.. Дон Хозе ведь умер, а он был наследником герцога и всех его имений.

– Ну, что же из этого? – проговорил де Шато-Мальи, по-видимому, ничего не понимая.

– Как, вы не понимаете того, что герцог отказал вам потому, что хотел иметь зятя из своего рода, а теперь примет ваше предложение с громадною радостью? Все

Салландрера вполне одинаковы, любезный герцог, они не хотят, чтобы их род пресекся… Когда последний из них прочтет письмо своего предка и сличит его почерк с фамильными бумагами и узнает, в чем заключается свидетельство епископа Бургосского, тогда, мой друг, от вас уже будет зависеть, сделаетесь ли вы мужем сеньориты Концепчьоны.

– Не обольщайте меня безумными надеждами, – прошептал герцог. – если мне откажут, я убью себя.

– Послушайте, – сказала тогда Баккара, – поезжайте домой и напишите полковнику де Шато-Мальи, – чтобы он прислал вам обе бумаги, служащие подтверждением всего того, что вы только что слышали… я завтра же пошлю своего человека в Одессу.

– И вы получите их?

– Через две недели.

– Но должен я написать об этом герцогу де Салландрера?

– Нет.

– Почему?

– Потому что надо дать время остыть праху дона Хозе. Я говорю это о герцоге с герцогиней, так как уж мне известно, что Концепчьона ненавидела своего будущего мужа.

– Вы думаете? – заметил герцог, и глаза его сверкнули радостью.

– Я убеждена в этом… Когда мы получим бумаги, когда герцог с семейством воротится в Париж – вы предоставите мне действовать и вести переговоры о вашей свадьбе… Прощайте… я слышу звонок и хорошо знакомый мне голос. Сестра моя, кажется, ждет меня в гостиной.

– Прощайте, графиня! – сказал герцог, целуя ее руку. – Вы позволите мне взять с собой «моего родственника»?

– Возьмите… но приезжайте к нам обедать ровно через три дня… Граф приедет послезавтра в ночь.

Герцог ушел, унося с собой рукопись, в которой заключалась история его странного происхождения, а графиня Артова отправилась навстречу своей сестре – Серизе.

Благодаря Цампе Рокамболь на другой же день после этого имел возможность прочесть тетрадь кузена герцога де Шато-Мальи, а также и письмо, которое он написал в Одессу.

Когда Рокамболь прочел эти важные для него документы, то он немедленно отправился к сэру Вильямсу и рассказал ему содержание их.

– Ну, дядя, что ты думаешь насчет всего этого?

– Я думаю, – написал сэр Вильямс, – что из десяти шансов девять говорят в пользу того, что герцог де

Шато-Мальи непременно женится на Концепчьоне де Салландрера.

– Не говори этого, дядя! – воскликнул Рокамболь. – А то я, пожалуй, задушу тебя.

На губах слепого мелькнула добродушная улыбка. Он пожал плечами и написал:

– . Чтобы этого не случилось, надо прежде всего сделать так, чтобы Баккара не могла заниматься герцогом. Следовательно, нужно поспешить с исполнением маленькой комедии, которую мы придумали.