Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

– Я буду там с моими секундантами, – ответил Роллан.

– Прощайте, милостивый государь, до завтра! – сказал граф с ужасающим хладнокровием.

Роллан любезно проводил его до лестницы.

Тут они обменялись еще раз взглядами и поклонами.

Роллан, нужно отдать ему справедливость, вел себя вполне прилично и достойно на этом свидании, он находил поступок графа чрезвычайно логичным и основательным и не подумал увертываться. Так как граф знал все, то драться было необходимо.

Но Роллан обладал только одним хорошим качеством – храбростью, а когда прошел первый момент его изумления и смущения, то он увидел в вызове графа только одно средство еще больше возвыситься в глазах своих приятелей-молокососов, которые и без того уже приходили в удивление от его успехов.

Дуэль с графом Артовым придавала ему весу, и ему ни на минуту не приходило в голову, что граф может убить его.

Под влиянием какой-то лихорадочной радости он написал Октаву письмо и сообщил ему о предстоящей дуэли с графом, которая происходит из-за того, что сильная любовь к нему графини Артовой скомпрометировала ее мужа.

Одним словом, одна эта записка заслуживала уже поединка.

Граф Артов отправился от Роллана де Клэ к герцогу де Шато-Мальи.

– Я пришел просить вас об одной услуге, – сказал он ему.

– Приказывайте, граф.

– Завтра я дерусь на дуэли.

– Вы?!

– Я. Хотите быть моим секундантом?

– Конечно… только…

– Вы желаете знать причину дуэли?

– Именно… дуэль такая печальная вещь! Граф грустно улыбнулся.

– Я выхожу на дуэль, – сказал он, – потому что еще вчера был одним из счастливейших людей, а сегодня стал несчастнейшим.

– Боже мой, что вы говорите?

– Ничего, я любил, а меня не любили. Я предполагал, что раскаяние создает иногда ангелов, а теперь убедился в том, что порочность, обращенная на одно мгновение на путь истинный, рано или поздно возвращается к прежнему… вот и все!..

– Но… возможно ли это?.. Боже мой, возможно ли это?.. Графиня!..

– Не говорите мне о ней, – перебил его глухо граф Артов. – Она умерла для меня!..

Пока совершались события, рассказанные нами, – иная сцена, не менее драматичная и раздирающая сердце, происходила в Пепиньерской улице, в отеле графа Артова. Читатель помнит, что граф уехал из дому верхом после завтрака.

В эти два дня, по своем возвращении, граф, француз душою и характером, не мог насытиться своим Парижем. Еще накануне его не было дома с самого утра и до обеда, а в этот день Баккара сказала ему, улыбаясь:

– Поезжай, дружочек, я увольняю тебя до обеда.

И, сказав это, сама графиня уехала также за покупками.

Она воротилась в три часа и узнала, что граф отослал свою лошадь и взял извозчичий купе. Это обстоятельство показалось ей несколько странным, но все-таки она не придавала ему большой важности.

Через час пришло письмо не от графа Артова, а от Роллана де Клэ.

Роллан, прождав понапрасну до пяти часов, написал графине следующее послание:

«Мой милый ангел!

Я целый день дожидаюсь вас, и один только страх найти вас мертвою не допускает меня бежать к вам.

Завтра мы будем драться… и надейтесь, что у меня достанет мужества победить своего врага для того, чтобы защищать вас… Ради Бога напишите хоть одно слово!

Роллан де Клэ».

Письмо это принес камердинер Роллана.

Баккара взглянула на адрес и очень удивилась, что он написан не рукою сестры, от которой она ждала письмо. Она хотела распечатать письмо, когда на дворе послышался стук въезжавшего экипажа. Думая, что это муж, графиня подбежала к окну и с изумлением увидела купе сестры, из которого вышла Сериза (мы будем называть так с этого времени Вишню).

– Что с ней?.. – подумала Баккара. – Не с ума ли она сошла?

И, все еще не распечатывая письма, она побежала навстречу Серизе Роллан. Сестры поцеловались.

– Иди-ка сюда, моя милая ветреница, – сказала Баккара, – и пишет, и приезжает ко мне в одно и то же время!..

– Что? Я не писала… – ответила удивленная Сериза.

– Ну, а это что? – спросила Баккара, взяв с камина письмо.

Сериза пожала плечами.

Баккара проворно сломала печать и, взглянув на подпись, прочитала:

«Роллан де Клэ».

Удивляясь все больше и больше, она прочитала первую страницу и внезапно побледнела.

– Боже! – прошептала она. – Уж не сон ли это? Письмо выпало у нее из рук. Сериза подняла его, в свою очередь прочитала и прошептала:

– Это непонятная вещь!..

Сестры переглянулись, но, наконец, Баккара вскрикнула:

– Да ведь я почти и не знаю этого господина!..

– Ах! – проговорила Сериза. – Я тебе вполне верю, он, должно быть, просто сумасшедший… Кто же вызвал его и с кем он будет драться?..

– Я схожу просто с ума! – воскликнула графиня вне себя.

Но в эту самую минуту отворилась дверь, и лакей подал графине письмо, принесенное уличным комиссионером.

– От его сиятельства! – доложил человек, узнав почерк своего барина.

Баккара взяла его дрожащей рукой, прочитала и с громким воплем грохнулась на пол.

Через полчаса она пришла в себя.

– Боже! – говорила бедная молодая женщина. – Пойдем… пойдем к этому господину, я должна его видеть… должна… о мой Станислав!.. Этот негодяй осмелился подделаться под мой почерк… Боже! Боже!..

И графиня, едва держась на ногах, села с сестрой в карету и приказала кучеру:

– В Прованскую улицу – гони как можно скорее.

Доехав до квартиры Роллана де Клэ, Баккара осталась в карете и попросила свою сестру повидаться с этим негодяем, который осмеливался так нагло клеветать на нее.

Роллан де Клэ принял Серизу, и когда та сказала ему, что ее уполномочила ее сестра Баккара узнать, что значит его письмо к ней, то он начал уверять ее, что она, вероятно, не посвящена своей сестрой в их взаимные отношения с ним, и рассказал ей при этом, как мнимая Баккара принимала его в Пасси и как она была даже два раза у него.

Сериза вскрикнула и бросилась к своей сестре.

То, что она передала ей, придало особенную энергию Баккара, она выскочила из кареты и проворно взбежала вслед за Серизой в квартиру Роллана де Клэ.

Увидя графиню, Роллан бросился к ней и хотел ее обнять.

– Ах, Луиза! – вскричал он. – Дорогая Луиза!.. Баккара с негодованием оттолкнула его.

– Прочь! – вскрикнула она. – Вы подлец или сумасшедший… Вы никогда не имели права называть меня Луизой.

Но Роллан хладнокровно заметил ей, что она совершенно напрасно отказывается от того, что было.

Сколько ни говорила Баккара, в каком она ни была отчаянии, но Роллан де Клэ, пораженный ее тождественным сходством с Ребеккой, продолжал настаивать, что он принимал ее у себя.

Баккара упала без чувств.

Ее отнесли в карету, а Вишня взяла слово, что он придет вечером к ним для того, чтобы разъяснить ту тайну, которая скрывается в этом деле.