Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Незадолго перед заходом солнца он снова отправился в путь с проводником. В девять часов вечера мнимый маркиз де Шамери въехал в узкую долину, в конце которой возвышался старый замок Салландрера.

Согласно инструкциям Концепчьоны, он постучался в двери павильона лесовщика.

Лесовщик отворил ему дверь и поклонился ему до самой земли.

– Хотя я никогда не видал вашей милости, – проговорил старик, – но знаю, кто вы. Вы изволили приехать венчаться.

– Может быть, – сказал Рокамболь, улыбаясь.

– Потрудитесь пройти в отведенную для вас комнату. Рокамболь пошел за лесовщиком внутрь павильона, говоря про себя:

– Будущая ночь в замке Салландрера будет для меня гораздо приятнее.

Ему подали ужин, и он увидел на столе бутылки с вином, присланные, конечно, нарочно для него из замка Салландрера.

– Бедный Цампа, – пробормотал он, садясь за стол, – он любил попить и в настоящее время, должно быть, завидует мне с того света.

За ужином Рокамболь выпил довольно много вина, так что голова его отяжелела, и он встал из-за стола, шатаясь.

Лесовщик провел его в первый этаж павильона, в отведенную для него хорошенькую спальню. Роскошная обстановка и удобство этой комнатки очень приятно подействовали на Рокамболя.

– Обо всем этом заботилась Концепчьона, – подумал он. – Я узнаю в этой роскоши вкус моей возлюбленной.

Мнимый маркиз де Шамери улегся в постель и вскоре заснул крепким, безмятежным сном.

Во сне он видел себя испанским грандом, посланником, герцогом де Салландрера, миллионером, ослепляющим Бразилию своей приятной наружностью и счастьем.

Выпитое им вино заставило бы его проспать чрезвычайно долго, если бы старик-лесовщик не разбудил его около восьми часов утра.

– Прошу вашу милость извинить меня за дерзость, – сказал он, – но теперь уже восемь часов, и ваша милость может опоздать.

– Что? – спросил будущий герцог, не придя еще в полное сознание.

– Венчание назначено на девять часов. Рокамболь быстро выпрыгнул из постели и проговорил:

– Ах, черт возьми! Если бы Концепчьона знала о том, что я спал так крепко в ожидании Этой торжественной минуты, я бы много потерял в ее мнении.

– Позвольте, господин маркиз, сообщить вам некоторые подробности брачной церемонии.

– Говорите.

– По желанию архиепископа ваша милость будет венчаться при соблюдении средневековых обычаев.

– Ну-ка, расскажи – как это?

– При вашем венчании будут присутствовать монахи.

– Монахи с длинными бородами?

– Точно так.

– В больших капюшонах?

– Да.

– Еще что?

– Они заберут вашу милость.

– Ну?

– И вы будете принадлежать им.

– До которых пор?

– До конца церемонии.

– И все тут?

– Монахи пришли.

– Сюда?

– Да.

– Они поведут вашу милость в церковь. Павильон, в котором он ночевал, находился под горою, наверху которой стоял замок Салландрера, старинное здание с остроконечными башнями, зубчатыми колокольнями и толстыми стенами, поросшими мхом. Дикий и величественный вид этого замка наполнял душу неопределенной тоской.

– Честное слово, – подумал Рокамболь, – эта свадьба походит на похороны.

Лесовщик продолжал.

– Его преосвященство архиепископ гренадский немного помешан. Он желает, чтобы ваша свадьба с девицей Концепчьоной походила в точности на свадьбу Кунегунды де Салландрера, вышедшей замуж в 1471 году, в царствование Фердинанда Католического…

– А каким образом совершилась эта свадьба? – спросил заинтересованный Рокамболь.

– На этом месте, где мы теперь находимся, стояла часовня Богоматери.

– Хорошо.

– Маркиз де Вельгас, жених Кунегунды, приехал сюда так, как и ваша милость, т. е. накануне свадьбы, и провел ночь в посте и молитве.

– А потом?

– Потом пришли четыре монаха, покрытые капюшонами, и завязали ему глаза. Здесь надели на него подвенечную одежду.

– Какая это одежда?

– Шерстяная рубашка и сверх нее монашеская ряса.

– Однако, – прервал Рокамболь, – архиепископ положительно сумасшедший человек.

– Я того же мнения и думаю, что девица Концепчьона думает то же самое… Ах да, кстати, у меня есть к вашей милости письмо.

– От Концепчьоны?

– Да.

– Давай его скорей.

Старик вынул из кармана письмо, от которого распространился легкий аромат. Рокамболь схватил его и поспешно разорвал конверт.

Письмо состояло из двух строчек. «Мой друг!

Потерпите! Через несколько минут маркиз де Шамери сделается супругом девицы де Салландрера».

– Итак, мне завяжут глаза?

– Да.

– И как же меня поведут в церковь?

– Через подземный ход, соединяющий церковь с часовней Богоматери.

– И венчать меня будут с завязанными глазами?

– О, нет, повязку с вас снимут в часовне.

В это время послышался легкий стук в дверь.

– Это монахи, – сказал лесовщик и пошел отворять дверь.

При виде четырех человек, одетых во все белое и с закрытыми лицами, Рокамболь невольно отступил назад.

Лесовщик поклонился мнимому маркизу де Шамери и поспешно вышел.

– Брат, готов ли ты? – проговорил один монах по-испански.

– Черт возьми! – пробормотал Рокамболь. – Мне кажется, что меня хотят посвящать в франкмасоны.

Он отвечал, улыбаясь:

– Да, я готов.

Один из монахов взял кусок белой шерстяной материи и завязал им глаза Рокамболю.

Затем монахи запели по-латыни панихиду по усопшему.

Рокамболь сильно вздрогнул. Один из монахов снял с него платье и надел шерстяную рубашку; другой сверху накинул платье – потяжелее первого. Рокамболь подумал, что это, должно быть, та монашеская ряса, о которой говорил ему лесовщик.

Затем его взяли под руки и повели с хоровым погребальным пением.

Сперва Рокамболь почувствовал, что его повели вниз по лестнице, потом – по ровному месту, наконец – опять вниз. Здесь на него пахнул сырой воздух, и он догадался, что находится в подземелье, о котором также говорил лесовщик.

После этого его повели вверх по лестнице, и это восхождение продолжалось более часа. Вдруг холодный и сырой воздух сменился теплым, и Рокамболя повели опять по ровному месту. Вскоре он услышал стук отпирающейся и запирающейся двери и затем почувствовал под ногами каменный пол.

– Снимите повязку, – сказал ему монах.

Мнимый маркиз де Шамери, конечно, не заставил повторять это приказание.

Похоронное пение и эта мрачная таинственность стали, наконец, пугать его. Вследствие этого он сорвал повязку с некоторой поспешностью и бросил вокруг себя свирепый и лихорадочный взгляд человека, который долгое время не видел света.

Он увидел себя в какой-то нише, имевшей не более шести квадратных метров. Перед ним стоял аналой, налево между двумя колоннами висела большая картина, изображающая венчание девицы Кунегунды де Салландрера с могущественным и знатным доном Алонто д'Альвимаром, маркизом де Вельгасом в церкви замка Салландрера, – так было сказано в легенде, написанной внизу картины. Направо, точно так же между двумя колоннами, он увидел другую картину. Она изображала страшную сцену, по-видимому, взятую из мрачных летописей инквизиции. Тут была изображена казнь со всеми потрясающими ужасами пытки, изобретенными в средние века.