Понсон Террайль - Тайны Парижа

– Нет, нет, – сказал он себе. – Они не должны войти вместе со мною в комнату Марты. Почем знать!..

Дрожь охватила его тело.

– Почем знать, – продолжал он, – быть может, я оставил какую-нибудь улику, след?

И капитан, багровый от волнения, отвлекся от мрачного хода своих мыслей и с площадки прошел в залу и дернул сонетку. На его зов явился камердинер.

– Жермен, – приказал капитан, – отыщи мне связку ключей: они лежат в кузове дорожной кареты, и принеси мне свечу.

Слуга вышел, а капитан Гектор Лемблен стал ждать его возвращения, прислонившись к камину. Энергия, появившаяся было на его лице в то время, как он входил в замок Рювиньи, уже исчезла. Им снова овладели сомнения, и он чувствовал, как трепет ужаса охватывает его при одной только мысли, что он может войти в комнату жены.

Слуга вернулся.

– Вот ключи, – сказал он.

– Хорошо, – резко оборвал его капитан, – ступай, больше мне от тебя ничего не нужно.

– Барин сошел с ума, – пробормотал Жермен и, уходя, поставил свечу на стол и рядом с нею положил ключи.

Чтобы объяснить, зачем капитану понадобились ключи, необходимо перенестись к событиям, случившимся год назад в Рювиньи, иначе говоря, к смерти Марты.

Госпожа Лемблен уже давно была больна; она заметно худела и была бледна, но никто не догадывался, однако, о ее близком конце.

Однажды вечером, в конце января, она казалась слабее обыкновенного и рано удалилась в свою комнату. Гектор хотел провести ночь около нее вместе с Жерменом. Жермен не был старым слугой в Рювиньи, это был человек новый, которого капитан взял к себе в услужение всего несколько месяцев назад. Ночью слуги видели, как Жермен несколько раз входил и выходил из комнаты, а утром вдруг раздались отчаянные крики; Жермен выбежал бледный, весь дрожа и закричал:

– Госпожа умерла! Госпожа умерла! Растерявшиеся слуги бросились в комнату покойницы.

Но на пороге они увидали мужа, который не пустил их туда, крича:

– Прочь! Оставьте меня с ней одного… до последнего часа… до последней минуты…

Платье Гектора Лемблена было в беспорядке, глаза блуждали, волосы стояли дыбом.

Что произошло в эту ночь, на другой день и в следующую ночь в комнате умершей? Слуги замка Рювиньи никогда этого не узнали. Гектор пожелал похоронить свою жену сам при помощи только одного Жермена и собственноручно положить ее в гроб. Слуги видели, как Марта вошла к себе, чтобы лечь в постель, но с тех пор ее больше не видали, даже мертвую. Когда гроб вынесли из комнаты покойной, Жермен тщательно запер там все окна и дверь, а капитан, уехав из Рювиньи, увез ключ с собою. С тех пор ни один человек не переступил порога комнаты покойницы, где, без сомнения, разыгралась таинственная и ужасная драма.

И вот, чтобы войти в эту комнату, Гектор Лемблен приказал Жермену принести связку ключей и свечу.

Когда лакей вышел, капитан несколько минут не решался двинуться с места; он стоял, весь дрожа, не зная, на что решиться.

– Ну, что ж! – сказал он вдруг. – Это необходимо. И, схватив свечу и ключи, он неровными и колеблющимися шагами направился к двери.

Чтобы пройти в комнату, где умерла госпожа Лемблен, приходилось выйти из залы и пройти коридор, который огибал изнутри весь замок и соединял обе половины его. Если бы кто-нибудь увидал тогда капитана, идущего по мрачному и пустому коридору со свечою в руке, то принял бы его за привидение, так он был бледен и подавлен.

По мере того, как Гектор Лемблен приближался к роковой двери, он чувствовал, как сердце его замирает; волосы у него встали дыбом, а холодный пот покрывал лицо. Когда он дошел до порога и начал перебирать связку ключей, ища ключ, чтобы отпереть дверь, им овладела такая дрожь, что пламя свечи начало мерцать, и свеча, выпав у него из рук, упала на пол и потухла. Охваченному суеверным ужасом капитану показалось, что сама покойница своим дыханием потушила свечу, прежде чем вырвать ее у него из рук.

Капитан глухо вскрикнул и пустился бежать.

В конце коридора он застал Жермена, который поддержал его.

– Сударь, – сказал слуга почтительным голосом, в котором звучала скрытая насмешка, – вы поступаете неосторожно, желая пробудить ужасные воспоминания.

– Молчи… молчи! – прошептал окончательно растерявшийся капитан.

И, опираясь на руку слуги, он прошел в зал и совершенно разбитый опустился там на стул.

В продолжение нескольких минут капитан Лемблен был как бы в бесчувствии, погруженный в самого себя; у него наступил такой упадок сил, определить и описать который невозможно на человеческом языке; затем, не обращая внимания на присутствие лакея, он разрыдался.

– О, Марта, Марта! – повторял он душу раздирающим голосом.

Лакей остановил его.

– Барин, – прошептал он, – вы поступаете неразумно и в конце концов убьете себя.

Капитан поднял голову.

– Молчи! Молчи! – произнес он с ужасом.

– Но сударь забывает, – продолжал тихо уговаривать Жермен, – что он ждет сегодня вечером к себе майора Арлева и его приемную дочь.

При этих словах капитан вздрогнул и вскочил.

– Теперь восемь часов, – продолжал Жермен, – очень возможно, что майор приедет до полуночи… Барин не должен плакать и казаться взволнованным, это возбудит подозрения…

– Ты прав, – сказал капитан, – я хочу казаться спокойным и буду… – и он принялся шагать по зале.

– Жермен, – сказал он вдруг, – когда приедет майор, ты проводишь его в большую залу внизу: мне нужно успокоиться.

Не успел капитан докончить своих слов, как послышался стук кареты, щелканье бича и звон колокольчиков.

– Вот и они! – вскричал Жермен.

– О, Господи! – проговорил капитан глухим голосом и взглянул на себя в зеркало.

Он отступил, пораженный ужасом, испугавшись самого себя, так он был бледен и страшен. Жермен направился к двери.

– Успокойтесь, сударь, успокойтесь, – сказал он, уходя. – Я иду встретить майора.

Действительно приехал майор Арлев в сопровождении Дамы в черной перчатке.

Жермен был уже на дворе замка, когда ямщик с трудом остановил лошадей, ловко подкатив к подъезду. Жермен открыл дверцы кареты и первый вынес пронзительный взгляд молодой женщины, которая оперлась рукой, затянутой в перчатку, на его руку, чтобы выйти из кареты.

– Ваш барин уже приехал? – спросил майор.

– Да, сударь…

Жермен поклонился, и Дама в черной перчатке, обменявшись с ним взглядом, заметила загадочную улыбку, скользнувшую у него на губах.

– Возвращение в Рювиньи сильно взволновало барина, – шепнул слуга.

– А! – воскликнула Дама в черной перчатке со странным ударением.

Майор предложил ей руку; в это время подошел старый управляющий Пьер в парадной ливрее, согласно старинному этикету, соблюдения которого покойный генерал требовал от своих слуг.