Понсон Террайль - Тайны Парижа

Сначала сын полковника принял все это за шутку, потом за мистификацию. Затем он сказал себе: невозможно, чтобы та и другая так долго продолжались. Но Арман заблуждался. В полночь камердинер пришел спросить его, не желает ли он лечь спать. Арман рассердился и заявил, что он хочет видеть лорда Г.

– Я не знаю, вернулся ли барин, – сказал на это лакей.

– Пойдите узнайте.

Лакей вышел, но через несколько минут вернулся.

– Милорд сейчас придет, – доложил он.

Действительно, минуты две спустя вошел лорд Г. Англичанин был по-прежнему спокоен, флегматичен, чуть-чуть улыбался, и суровое лицо его внушало к нему уважение.

– Вы желали видеть меня сударь? – спросил он.

– Да, милорд.

– Я слушаю вас, сударь.

– Я хотел бы знать, – сказал Арман, – что если это шутка…

– Я уже говорил вам, милостивый государь, что я никогда не шучу…

– Допустим, но я желал бы знать, что если это мистификация…

– Остановимся на этом слове, – холодно заметил покровитель Фульмен.

– Если это мистификация, – продолжал Арман, – то долго ли она еще продолжится…

– Не знаю.

– Как! Вы не знаете?

– Нет.

– Но кто же в таком случае знает?

– Сударь, – сказал лорд Г., – ваше заключение зависит не от меня.

– Ну, так от Фульмен? – с иронией спросил Арман.

– Нисколько.

– От кого же тогда?

– От обстоятельств. Арман пожал плечами.

– Сударь, – сказал лорд Г., – я не могу определить, сколько времени вы пробудете здесь, но уверяю вас, что вы не выйдете отсюда, пока известная вам особа…

– Дама в черной перчатке, быть может?

– Быть может.

– Ну и что же?

– Как только она навсегда покинет Париж, вам вернут свободу.

– Вы смеетесь, сударь? – вскричал Арман.

– Клянусь честью, то, что я говорю, совершенно серьезно, дорогой мой.

Арман задрожал от гнева.

– Милорд, – сказал он, – вы никогда не смотрели мне прямо в лицо?

– Напротив.

– Вы не читали в моих глазах?

– Да, я прочитал в них принятое вами решение убить меня, – флегматично заметил англичанин.

– А! отлично!..

– И я убежден, что как только позволят обстоятельства, вы предложите мне драться насмерть, не так ли?

– О, будьте покойны, милорд, – ответил Арман, – обстоятельства никогда не помешают честному человеку отомстить за нанесенное ему оскорбление.

Лорд Г. промолчал.

– Сударь, – продолжал Арман, – знайте, что в тот день, когда я выйду отсюда, мне понадобится ваша жизнь.

– Я это знаю.

Лорд Г. поклонился и уже собрался выйти, когда послышался стук кареты. Англичанин вздрогнул.

– Кто это может приехать в этот час – прошептал он.

– Разумеется, приехали освободить меня, – сказал сын полковника.

– Я не думаю этого.

– Почем знать? – проговорил молодой человек, задрожав от вспыхнувшей в нем надежды.

Раздался стук кареты, катившейся по песку сада, затем на лестнице раздались шаги, дверь отворилась, и вошла женщина. Это была Фульмен. При ее появлении у лорда Г. вырвался крик удивления, а на губах Армана мелькнула ироническая улыбка.

– Вы явились, сударыня, убедиться, что ваш пленник не убежал, не так ли? – спросил Арман.

Горько улыбнувшись, Фульмен посмотрела на него глазами, полными печали.

– Бедный Арман, – прошептала она, – вы являетесь. для меня живым доказательством могущества судьбы…

– И, – прибавил с иронией молодой человек, – упорства женщины, упрямо добивающейся любви человека, который не любит ее.

Фульмен вздохнула, но ее взгляд не выразил ни малейшего гнева и голос не дрогнул.

– Арман, – сказала она, – вы не правы, оскорбляя меня так, потому что моя любовь к вам бескорыстна…

– До такой степени, что вы скрыли меня от света для себя одной.

– Вы ошибаетесь, Арман…

– Вы осмелились в Париже, в наш век, при помощи двух преданных вам негодяев…

Арман не кончил. Негодующим жестом Фульмен заставила его замолчать.

– Сударь, – сказала она ему с величием королевы, – пока вы оскорбляли меня, я молчала, но теперь вы оскорбляете моих друзей… и ваших…

– Моих! Вот как!

– Арман, дорогой Арман, – проговорила Фульмен, гнев которой утих, – настанет час, быть может, скоро, – увы! – когда вы почувствуете горькое, вечное сожаление, что решились сказать это.

– Ах, сударыня…

– Молчите! – остановила Фульмен Армана. – Чего вы хотите?

– Уйти отсюда сейчас, сию же минуту.

– Хорошо, вы можете идти, Арман, – ответила Фульмен.

Он вскрикнул от радости и удивления, а Фульмен продолжала: – Уходите, Арман, вы свободны…

– Я свободен, – проговорил сын полковника, – свободен?

– Да.

Фульмен протянула ему письмо, которое он порывисто схватил, потому что по формату, по цвету конверта и по почерку он узнал, от кого оно. Он сломал печать и начал читать.

«Мой друг.

Теперь полночь. Когда вы получите это письмо через Фульмен, будет около часа. Но не беда! Приезжайте, приезжайте тотчас же на площадь Бово, я вас жду…

Та, которую вы любите…»

Письмо было без подписи, но почерк был слишком знаком Арману, и бедный безумец в увлечении покрыл письмо поцелуями.

– Мой друг, – сказала тогда Фульмен, – поезжайте, но когда вас постигнет несчастье, когда вы осознаете свои ошибки…

– О, пожалуйста, сударыня, – проговорил он с нетерпением, – предоставьте их мне, эти ошибки, о которых вы говорите…

Фульмен замолчала, но слеза скатилась у нее по щеке.

– Бедный Арман, – прошептала она. – Наконец-то!.. Неблагодарный, какими бывают все влюбленные с нелюбимой женщиной, которая их любит, Арман не заметил ни слезы, скатившейся по щеке Фульмен, ни дрожащего голоса, каким она произнесла последние слова. Он сделал шаг по направлению к лорду Г. и холодно взглянул на него.

– Милорд, – спросил он, – помните ли вы, что я сказал вам час назад?

– Не совсем.

– Я имел честь сказать вам до прихода сюда Фульмен, что в тот день, когда я буду свободен…

– А! Вспомнил…

– Вы поплатитесь своей жизнью.

– Совершенно верно.

– Итак, я надеюсь, сударь, что завтра утром вы будете к моим услугам.

– Согласен.

– В восемь часов, в Булонском лесу, – сказал Арман.

– В восемь часов, хорошо.

– Мы деремся на шпагах.

– Как вам угодно.

В спор вмешалась Фульмен.

– Арман, – сказала она, – лорд Г. известен всем как человек благородный. Он не раз дрался на дуэлях.

– Я это знаю, сударыня.

– И никогда не отказывался от поединка.

– Надеюсь.

– Но завтра драться с вами он не будет.

– Вот как! В самом деле?

– Он не будет драться, повторяю вам.

– Почему?

– Потому, что я запрещаю ему это.

– Хорошо, я не буду драться, – сказал англичанин.

– Сударыня, – гневно вскричал Арман, – милорд оскорбил меня!..

– Нисколько. Все, что делал милорд, было сделано по моему приказанию.