Татьяна Недозор - Северная звезда

Дмитрий снова прошелся по комнате, по пути сняв соринку с полированного стола.

– Но я не собираюсь быть нищим. И я не буду нищим, как какой-то… Акакий Акакиевич с его рваной шинелью! Меня, если хочешь знать, еще в гимназии тошнило от всех этих бедных, но честных героев, умиравших от голода и холода! И я сделаю все, чтобы не быть похожим на них! – повторил он.

– Все? В том числе женишься на мне?

Мария поразилась. Словно что-то непонятное заставило ее произнести эти слова.

– Нет! Ты ошибаешься, если думаешь, что… – прижал юноша руки к груди. – Я люблю тебя! Я мечтаю о тебе и хочу, чтобы мы поженились. И мы поженимся.

Потом Воронова не могла вспомнить, с чего все началось…

Сначала она просто внимала словам возлюбленного и была полна сострадания к нему. Да, она не знала, что такое бедность. Она никогда не работала в конторе по двенадцать часов в день и не думала, что будет есть завтра. А Дмитрий действительно ее любит. Она явственно чувствует, что он не обманывает ее. Возможно, он рассчитывает на приданое, но это не главное для него.

Теперь, когда он обнимал ее, она уткнулась ему в грудь. Да, он любит ее! Мария больше не думала ни о папином завещании, ни о домогательствах Арбенина.

Она чувствовала на своей щеке его неровное дыхание и слышала учащенное биение сердца.

Прежде чем Мария успела что-либо сказать или возразить, Дмитрий вытащил заколки, и высокая прическа, которую так тщательно уложила Марта, обрушилась тяжелой волной на плечи девушки. Она почувствовала, как Дмитрий прикоснулся к ее затылку и стал гладить по волосам.

Нет, ей не нужно было позволять ему этого. Он ласкал ее нежно и с любовью, как котенка. Машу охватила слабость и томительное волнение. Они сели на диван, занимавший почти целую стену в маленькой комнате Дмитрия. Как случилось, что она среди ночи оказалась в жилище Дмитрия, наедине с ним?

– Что с тобой?

– Я… да…

– Мария… Мария, знаешь ли ты, как часто я мечтал о том, чтобы ты… была так близко, как сейчас… Я не могу поверить… И… я хочу, чтобы ты стала моей, любимая!

– Дмитрий, дорогой, я не могу. Я должна идти домой. Я…

Он прервал поток ее слов поцелуем. Он целовал ее… О боже, как он ее целовал!

Девушка почувствовала, как рука Дмитрия скользнула вдоль ее корсажа, расстегивая пуговицы, и дальше… туда, где нежная девичья грудь томилась в ожидании… И сладостный огонь разлился по всему ее телу.

«Он хочет меня соблазнить! А я хочу, чтобы он это сделал! Я хочу, чтобы это продолжалось! Боже мой, пусть это продолжается…»

Ее одежда оказалась на полу. Мария лежала на диване обнаженная, покорная, трепещущая в предвкушении невероятного, а Дмитрий покрывал ее поцелуями.

Она непроизвольно вскрикнула от страха и восторга одновременно. Молодой человек шептал ей какие-то слова, задыхаясь от волнения.

– Любимая!!

Остатки здравого смысла вернулись к девушке.

– Любимый, я не могу…

– Можешь, дорогая! Я знаю, ты этого хочешь. Ты хотела этого с самого начала, с того момента, как мы встретились. И я тоже…

Дмитрий снова стал целовать ее. Мария чувствовала, что, если она позволит ему продолжить, это будет счастье. Такое счастье, о котором она и не мечтала.

Руки юноши становились все более требовательными. Но она не замечала этого, охваченная счастьем быть так близко к Дмитрию, как только возможно. Их тела слились в горячем, сладостном единении. Она крепко прижалась к нему, дрожа всем телом. Страсть и возбуждение в ней нарастали, девушка жаждала слиться с любимым воедино. Вдруг между двумя ударами сердца она ощутила, что возносится вместе с возлюбленным в какую-то неведомую высь и парит в сияющем просторе. И все, что она читала во фривольных французских книжках, померкло перед живой жизнью и любовью.

Но, увы, всё рано или поздно кончается. Ее колотила мелкая дрожь, которая постепенно уступила место блаженной истоме. Дмитрий нежно обнял ее и укутал пледом. Потом молодые любовники некоторое время отдыхали…

Маша лежала на животе и смотрела на него, поглаживая по спине. Она была счастливейшим человеком в мире. Ведь рядом с ней был Дмитрий, ее возлюбленный, которого она любила и которому только что отдала свою невинность.

Девушка закрыла за собой дверь черного хода на ключ. Щелчок замка эхом разнесся по спящему дому.

Из угла, где стоял сундук, на котором дремала Перфильевна, донесся старческий вздох.

– Гуляли-с? – осведомилась кухарка.

– Гуляли, – кивнула Мария. – С подружками вот засиделась…

– Что ж, дело молодое… Мы, бывалоча, так-то все ночи напролет погуливали… Одна заря выгонит, другая загонит…

Уже у себя девушка зажгла свечу и подошла к огромному, в человеческий рост, зеркалу.

Она внимательно изучала свое лицо. Не остались ли на губах следы поцелуев Дмитрия? Не изменилось ли выражение глаз? Не заметила ничего необычного, кроме яркого румянца на щеках и слегка расширенных зрачков.

Умылась холодной водой, это взбодрило, и остатки сна улетучились. Вспомнила извиняющийся голос Дмитрия.

– Мария, ты, наверное, считаешь меня подлецом… Но клянусь тебе, я не думал, что все зайдет так далеко. Это произошло потому, что я давно мечтал о тебе, а когда ты вошла в мой дом, я… я действительно хотел остановиться. Но не смог. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

Она целовала его и говорила, что все хорошо, что ей нечего прощать, он не сделал ничего дурного. Ведь все равно они поженятся. Поэтому Дмитрий не должен корить себя. Она последует его совету и завтра же поговорит с папой. Она добьется, чтобы он благословил их брак.

– А у тебя получится? Ты сможешь уговорить его?

– Ну, конечно. Ведь завещание абсурдно и несправедливо. Я уговорю его.

Не задумывалась как. Главное – Дмитрий был рядом, а остальное как-нибудь устроится.

Юноша поймал раннего извозчика и даже проехал с ней почти до дому. Перед тем как высадить Марию на углу, он прижал ее к себе и, глядя в глаза, спросил:

– Ты прощаешь меня?

– За что прощать? Мы ведь любим друг друга.

Она поцеловала его и побежала вверх по улице, зная, что он все еще смотрит ей вслед…

Насухо вытерлась мягким полотенцем, выходя из ванной. Может быть, попробовать заснуть? Но как тут заснешь! Она была так счастлива! Этой ночью она стала женщиной. И дело не в утраченной девственности – она даже почти не ощутила, как это произошло. Дело в другом, в том, что она чувствовала. Она воистину родилась заново! Ей казалось, что она одна такая во всем мире, и ей было так хорошо, как, наверное, никогда в жизни. У неё было такое чувство, что она теперь будет жить вечно и будет так счастлива, как никто в мире!

Задремала она под утро, и из царства Морфея её вернула Марта, которая внесла в комнату поднос с завтраком. Поставив его на стол, девушка доложила: