Валерий Сосновцев - Имперский раб

– Хозяйка здешних мест одна – государыня Екатерина Алексеевна.

– Не умничай, отвечай, кто такие?!

Яков решил поиздеваться над нахалом:

– Ты что, не видишь? Казаки! Так и передай своему барину, лакей визглявый! По государственному делу мы, и не твоему помещику ответ даем. Пошел вон!

Драгун чуть не задохнулся от злости. Сопя, он развернул коня и умчался к карете. Синильников велел своим:

– Казаки, сабли подберите на всякий случай.

Его отряд быстро нацепил оружие, приготовились.

– Неужто драчку затеют? – спросил кашевар.

– Всяко может быть, – ответил ему другой казак, – после Емельки они готовы нас всех под корень извести.

– Не бойся, казаки! Не посмеют – мы на службе! – подбодрил третий казак.

– Еще чего! Посмотрим, кто первый в штаны наложит! – возмутился четвертый.

– Хватит хорохориться, – оборвал их Яков, – сейчас узнаем, чего им от нас надобно. Сам барин из короба вылезат!

Из кареты вылез крепыш в ярком камзоле. Легко сел в седло поданного ему коня и в окружении всех своих драгун не спеша подъехал к казакам. Сквозь белесые прищуренные ресницы он брезгливо оглядел десяток путников. Покосился на котелок с начавшим подгорать кулешом, поморщился. Наконец спросил:

– Который негодяй из них ругал моего вестового?

– Вот этот, – услужливо показал на Якова давешний драгун.

Ильин злорадно спросил Синильникова:

– Значит, ты мне указуешь, кто тут хозяин, черная образина? Отвечай!

Не на шутку раззадоренные таким беззаконием, казаки напряглись. Едва сдерживаясь, Яков произнес:

– Остерегись, барин, я по делу его сиятельства, князя Потемкина еду…

– Врешь! Вы воры небось! Почему я должен верить тебе?

– Вот, читай!

Яков достал из-за пазухи бумагу Потемкина и… сделал ошибку. Он отдал документ в руки Ильину.

Самарский барин побледнел, когда прочел бумагу и увидел подпись с печатью всемогущего князя. Он якобы перечитывал, а сам лихорадочно думал: «Что делать? Назад – поздно. Светлейший не простит… Ежели спущу этому сброду, меня ославят во всем свете…» Вдруг его осенило. Он воскликнул:

– Бумага-то краденая!.. Потемкину незачем такой милостью какого-то казака награждать… Вы, сволочи, натворили такого, что вам одна награда – виселиц на сто лет!

Яков понял свою оплошность, кинулся вырвать грамоту. Ильин попытался пнуть его в лицо… Никто и глазом не успел моргнуть, когда Яков ухватил ногу самодура и пнул под ребра его коня. Животное шарахнулось в сторону, Ильин плюхнулся в подсохшую грязь.

Драгунский офицер не дал зарубить своего начальника. Он бросился на Якова, занеся палаш. Казак увернулся и крикнул своим:

– В сабли, братцы!

Казаки сцепились с драгунами на саблях, не задумываясь, что на каждого из них пришлось по пять конников…

Бой длился недолго. Всех казаков порубили. Яков успел уложить причитавшихся на его долю пятерых напавших, но шестой раскроил ему голову. Другие казаки полегли, прихватив с собой кто двоих, кто троих драгун…

Убавленный на треть отряд Ильина с ужасом взирал на результаты резни. Сам Ильин, перепачканный, трясущийся, громко сказал:

– Вот так им, ворам, за ихний разбой и воровство!.. Что творят – уже грамоты поддельные носют!.. Бросьте их здесь. У них сообщники, наверно, недалеко… Пусть полюбуются!

Про себя подумал: «Всегда сказать можно, мол, других бил, а этих не я. Мало их в этих местах шляется. Поди докажи… Они сами, мол, начали.»

Отобранную потемкинскую грамоту он порвал и бросил в горящий костер. Пламя вспыхнуло, весенний ветерок рассеял легкие перья бумажного пепла по пригорку и телам изрубленных людей. Драгуны подобрали своих, и отряд помещика уехал…

Скоро на окраину рощицы слетелись вороны, а еще немного погодя вышли отощавшие за зиму волки… Солнце припекало, а вокруг была тишина.

Только через год Потемкин узнал, куда подевался казак Синильников. Доискивались тайно. Драгуны Ильина проболтались. В ярости князь хотел было укатать самарского дурака-помещика. Но, рассудив, не стал его трогать. Огласка могла повредить делу. Мстить было некогда, и он велел подыскивать нового посыльного к Ефрему.

А Ефрем целый год перебивался случайно подворачивавшимися оказиями. Когда, случайно от купцов, узнал о гибели Якова, сказал Гафуру. Тот переживал, словно самое дорогое утратил. Может, и так: барыш его – не чужая забота.

Тогда Ефрему невыносимо захотелось домой. Долго еще по ночам он с тоской смотрел на чистые звезды в небе и с комом в горле вспоминал бархатную кожу рук матери. Как ребенку, захотелось ему забраться к ней на колени, уткнуться ей в подбородок и тихо уснуть, спрятаться и все забыть…

Мулла Ирназар-бай впервые побывал в Петербурге в качестве бухарского посла. Было это в год пленения Ефрема. Теперь сведения о некоторых делах при дворе русской царицы просачивались и в Бухару через казанских, астраханских и башкирских мулл. Данияр-бека интересовала не только богатая торговля с растущей империей. Ирназар-бай донес ему, что вожди туркменских племен, кочевавших на Мангышлаке, просили его, муллу, передать русской царице просьбу о покровительстве. Аталык спросил:

– Выходит, что на Мангышлакском берегу Каспия русские смогут выстроить свои крепости? Как думаешь?

– Думаю, ты прав, мой повелитель, – ответил мулла. – Туркмены для русских будут только предлогом. Торговый путь к русским из Китая и Индии, который идет через нас на Мангышлак, потребует их военного присутствия.

Данияр-бек задумчиво произнес:

– Тогда неизбежно, что они будут давить на нас. Слишком велико искушение завладеть и нашим участком этой золотой дороги.

– Мой господин, я думаю, что воевать они с нами долго не станут. Дорого! Их войска будут удалены от своих… Какие-то силы они сюда перебросят, конечно… А это значит, что придется русским замириться с турками…

– Знаю, знаю, – перебил аталык. – Все эти рассуждения – только сладкие миражи!.. Почему ты так уверен, Ирназар-бай, что турки не воспользуются ослаблением русских войск, а непременно повернут оружие против Персии? Ты всегда именно это утверждаешь.

Мулла с мягкой настойчивостью ответил:

– Туркам в соперничестве с Россией далее того, чем они владеют, уже не продвинуться – слабы. Как мне доносят лазутчики, они сами ищут мира с Екатериной. Потому что все их последние войны с русскими ставили Стамбул на грань краха. Персия сейчас слабее Турции. Они старые соперники за тамошний участок торгового пути из Индии в Европу.

Данияр-бек всплеснул руками.

– Это называется: хочу так хотеть!.. Желание, чтобы персы с кем-нибудь воевали, чтобы нас не трогали. Уважаемый мулла, ты же мудрый человек! Это только дикие кочевники думают, что они в безопасности, если им обещают покровительство сильные. Они уверены, что их мелкая уловка – есть великая хитрость… Подумай хорошенько, не сказку ли ты сам себе сочинил?