Виталий Гладкий - Повелители волков

Но все равно в насквозь прогнивших душонках двух негодяев страх продолжал бороться с жадностью. Поэтому они и попытались бежать, рассудив, что жизнь дороже золота, тем более, когда с одной стороны его охраняет персидский лев, а с другой — страшные волки джанийцев. И оказаться в пасти царя зверей или волка гораздо легче, нежели получить заветные дарики или кизикины.

Тем временем погоня приближалась. Тогда Ивор спешился, порылся в переметной суме, достал оттуда плащ-гиматий алого цвета и набросил его на плечи. Пришла пора использовать искусство перевоплощения и отвода глаз, которому «скитальцы» обучались сызмала…

Амазонки, яростные, как сама богиня возмездия Немезида, мчались во весь опор. Их длинноногие кони, легко перемахнув через низкорослый кустарник, неожиданно резко остановились и испуганно заржали. А испугаться и впрямь было чего.

На небольшой полянке, ярко освещенной солнечными лучами, вскипало красное с золотом марево. Казалось, что сам златокудрый бог солнца Аполлон спустился на землю и предстал перед опешившими амазонками. Они и впрямь только опешили, потому что испугать их было очень трудно, если не сказать — невозможно. Но вот бурление красок на поляне постепенно начало затихать, слепящий свет исчез, — на солнце набежала тучка — и перед воительницами нарисовалась фигура стройного юноши с длинными волосами цвета созревшей пшеницы. На нем был красный плащ, а на груди висело золотое изображение волка.

— Остановитесь! — громыхнул голос, как показалось амазонкам, с небес. — И внемлите! На земли ваши идет большая беда! Царь персов Дарий ведет за собой тьму — войско неисчислимое! Отправляйтесь к Иданфирсу, он собирает отряды, чтобы бороться с этим страшным нашествием!

Поначалу пораженные громовым голосом и видом юноши воительницы начали постепенно приходить в себя. Присмотревшись к нему, одна из амазонок охнула и закричала:

— Это он! Тот самый, что подсматривал за нами!

«Ну, все, — несколько отрешенно подумал Ивор. — Придется сражаться. А так не хотелось их убивать… Все-таки женщины».

Он уже приготовился защищаться, как вдруг кони амазонок захрапели, встали на дыбы, и только железные руки воительниц смогли укротить испуганных животных. Недоумевающий Ивор скосил глаза вниз и облегченно вздохнул — рядом с ним, оскалив пасть с внушительными клыками, стоял Гаар со своим выводком. Огромные лесные волки были божествами амазонок. К тому же волк считался символом Аполлона.

— Бог… Это сам бог! — раздались нервные шепотки среди совсем потерявших голову воительниц; они готовы были слезть с коней и пасть ниц перед сияющим божеством, но руки и ноги отказали им повиноваться.

Пользуясь удобным моментом, Ивор торжественно сказал:

— Идите с миром, дщери мои. И помните, что я вам сказал.

С этими словами он развернулся и неторопливо пошел в лесную чащу. За ним потрусили и волки. Оказавшись возле своего коня, Ивор сначала спрятал в переметную суму бронзовое зеркало, отполированное до блеска, которым он создал себе солнечный «нимб», затем приласкал Гаара, и сначала тихим шагом (дабы не наделать много шума и чтобы амазонки не подумали, будто он спасается бегством), а потом рысью направился вдогонку Кимерию и Лиду. Но его никто даже не думал преследовать. Храбрые воительницы, ошеломленные встречей с «богом», чисто по-женски устроили длительные прения…

Потрясенный невиданным зрелищем, Ивор стоял на берегу Истра и наблюдал за переправой персидского войска. Река почернела от огромного количества людей и животных, которые двигались в его сторону. Казалось, что кто-то сбросил в воду несколько муравьиных куч, и теперь мириады муравьев пытаются выбраться на сушу.

Ивор, Кимерий и Лид прибыли к месту переправы как раз вовремя. Дозорные персидского войска, полудикие фракийцы, которым они предъявили табличку из обожженной глины с изображением орла — оттиском перстня самого царя Дария, были безграмотными и понятия не имели, что им тычут под нос и что все это значит, поэтому едва не снесли им головы. Но тут, на счастье будущих проводников, появился сатапатиш с новой сменой. Он быстро разобрался, кого поймали его подчиненные, и не без подобострастия принес им свои извинения — обидеть человека с таким фирманом, значило самому себе подписать смертный приговор; в войске царя Дария с нарушителями дисциплины и порядка не очень церемонились.

Первым делом Ивора вместе с Кимерием и Лидом доставили в палатку тысяцкого Артасира. Это был начальник тайной войсковой стражи. В его обязанности входила разведка, добыча языков, ночное охранение войска, под командованием Артасира находились дозоры и разъезды, а еще он занимался поиском вражеских лазутчиков и отловом дезертиров. Короче говоря, забот у него было — с горой.

Невысокий, щуплый Артасир всеми своими повадками напоминал хорька — быстрый, стремительный, востроглазый. Он засыпал всех троих кучей вопросов, на которые обстоятельно смог ответить лишь Ивор.

Перед тем как сдаться на милость дозорных-фракийцев, они подкрепились вином, и джаниец ухитрился подлить в чаши Кимерия и Лида немного бесцветной жидкости из небольшого стеклянного сосудика с притертой пробкой, спрятанного за пазухой. Поэтому и тот, и другой лишь что-то смущенно блеяли в ответ на вопросы Артасира; на большее они были неспособны. Ивор боялся, что наущения Глузда окажутся бессильными перед сокрушительной мощью Тьмы, надвигавшейся на скифскую равнину, и потрясенные Кимерий и Лид сдадут его персам со всеми потрохами. Пусть немного пообвыкнут, придут в себя…

— Мои товарищи напуганы мощью армии повелителя персов, — смиренно объяснил Ивор их поведение. — Просим нас извинить.

— А ты, я вижу, не подвержен страху? — спросил Артасир и уколол джанийца своим острым взглядом.

— Я просто преклоняюсь перед величием царя царей Дария, — изобразил благоговение Ивор. — И готов служить ему не на страх, а на совесть.

— Хорошие слова… — Взгляд Артасира потеплел. — Кто-нибудь из вас разумеет персидский язык?

— Прости, господин, но в языках мы не сильны… — Ивор в смущении опустил голову.

Они разговаривали на языке эллинов, причем Ивор нещадно его коверкал. Он не хотел, чтобы Артасиру и другим стало известно, что он знает не только истахра, язык простонародья, но и арамейский, на котором общались чиновники и секретари канцелярии царя персов. Что касается Кимерия и Лида, то они довольно сносно разговаривали на греческом и почти на всех языках припонтийских племен, а вот из персидского знали всего несколько слов.

— Придется искать вам переводчика, — нахмурился Артасир. — Вот незадача! Ладно, поищем. Греков у нас хватает…