Дарья Плещеева - Курляндский бес

– Кто вы, сударыня? – спросил по-немецки.

Дениза, неплохо зная голландский и немецкий, путалась в них, но поддержать разговор могла.

– Я сестра ордена бегинок, – ответила она. – Мое имя Дениза-Мария де Кастельморо.

– Вы француженка? – догадался Шумилов. – Тогда будем говорить по-французски.

– Вы можете?..

– Я переводил письма с французского. Читать могу, говорю плоховато. Нужно осваивать речь – это скоро пригодится, – по-французски, с совершенно невозможным прононсом, сказал Шумилов. – Говорите, я постараюсь понять.

– Мы две бегинки, приехали в Гольдинген, который станет столицей Курляндии, чтобы основать бегинаж.

– Это я знаю. Почему вы… почему вас обвинили в смерти?..

– В убийстве, сударь. Я не знаю.

– Вы знаете. Вы хотели оправдаться перед герцогом. Если бы вы действительно не знали, то ждали бы его возвращения. А вы отправились его искать. Значит, дело не такое простое.

– Да, дело не простое, – согласилась Дениза. – Кому-то нужно сделать из нас преступниц. И я все время думала – кому? Я знаю про убийство только со слов Петера Палфейна. Он прибежал, посоветовал нам скрыться. Анриэтта не могла убежать, она не бегает и даже с трудом ходит по лестнице. У нее раненое колено. Я убежала, чтобы найти герцога. Он знает, что в ту ночь ни она, ни я не могли убить того человека.

– Почему он это знает? – подумав и, видимо, переведя в голове слова Денизы с французского на русский, спросил Шумилов.

– Я не могу объяснить.

– Вы плохо понимаете… Я могу велеть своим людям отвести вас в замок. И я могу помочь… если пойму, что происходит… произошло. Мне нужна правда.

– Правда?

– Да. При дворе герцога есть люди, которые склоняют к союзу со Швецией. Есть люди, которые умоляют помочь Польше. Есть люди, которые говорят – нужен союз с русским царем. Если я вам помогу – какая от этого будет польза моему государю?

– Вот как вы рассуждаете?

– Да.

– Я должна подумать.

– Значит, есть о чем думать?

Дениза не ответила. Сперва ей казалось, что московиты оказали ей великую услугу – спасли от стражников. Теперь она увидела, что попала в ловушку и этот хмурый человек не позволит ей встретиться с герцогом, пока не разберется в истории с убийством Никласса Пермеке.

– Мы можем договориться, – наконец сказала она. – Вы мне расскажете подробности всей этой ужасной истории с убийством. Я попробую догадаться, кто за этим всем стоит. И тогда мы поговорим еще раз.

– Я вам расскажу про убийство. А вы еще будете думать, о чем со мной говорить? Я достаю для вас сведения. Я хочу взамен другие сведения. А не обещание – «поговорим».

– Но что я могу вам рассказать?

– Почему вы считаете, что герцог будет вас защищать?

– Потому что он знает правду – мы невиновны.

– Откуда он знает эту правду?

– Я должна подумать, – повторила Дениза.

– Думайте. Вас будут охранять.

С тем Шумилов вышел, даже не поклонившись. А Дениза уселась на стул и действительно крепко задумалась.

Перед домом Шумилов обнаружил Петруху и Ильича. Петруха рассказывал про путешествие, Ильич ужасался.

– Нужно отыскать Палфейна, – сказал Шумилов. – Клим Ильич, вели хоть бы Никитке или Митрошке сбегать в замок – он там, наверно, при зверинце, мартышек нянчит. А ежели нет – тамошние мужики, что за зверьем ходят, подскажут, где его искать.

Палфейна при зверинце не было. И служители не могли вспомнить, видел ли кто его хоть вчера.

Шумилов пошел к сокольникам. Они живут в форбурге, должны знать новости.

И они действительно рассказали все, что слышали про убийство Никласса Пермеке. Более того – они попросили герцогских ловчих, и те добавили подробностей. Картина получилась такая: сестра убитого бросилась в ноги герцогине и смогла доказать, что виновата одна из бегинок; бегинку схватили и держат в подвальном помещении замка, хотя надо бы сдать ее в городскую тюрьму; ее подруга, которую герцогиня велела строго допросить, исчезла.

Шумилов вернулся в свое жилище.

Дениза, увидев его, встала.

– Сударыня, я узнал про убийство. Я не понимаю…

– Чего вы не понимаете, сударь?

– Вы считаете нас, московитов, дикарями, – сказал Шумилов. – Меня знатные господа, которые имеют дома по сотне книг и даже больше, спрашивали, точно ли, когда зимой набираешь воды для питья в озере или колодце, чаша примерзает к пальцам. И точно ли… когда зимой едешь по лесу, слышишь… не знаю слова…

– Скажите по-немецки, сударь.

– Точно ли деревья трещат и разделяются от мороза, вот так, вдоль, на две половины.

– Да, я тоже про это слыхала, – согласилась Дениза.

– У нас бывает – женщина убивает мужа. Это бывает. Одна отравила, другая отрубила топором голову… Я никогда не слышал, чтобы женщина вдруг напала на мужчину и ударила ножом в сердце. Это нужно уметь. Наши женщины не умеют. Мы, московиты, не понимаем – как женщина может ударить ножом в сердце. Я спрашивал – может быть, у Пермеке был враг. Об этом не знают. Он слишком мало прожил в Гольдингене, чтобы приобрести себе врага.

– Что вы еще узнали?

– Не хочу говорить, это…

Шумилов не знал, как перевести хоть на немецкий, хоть на французский слово «непотребство».

– Узнали, что Никласс Пермеке был любовником сестры Анриэтты? – прямо спросила Дениза.

Подумав, Шумилов перевел для себя с французского слово «любовник».

– Это правда? – спросил он.

– Это правда.

Не все монахини – ангелы, и в Москве тоже можно было при желании найти блудливых черноризок. Но говорить об этом с чужим мужчиной добровольно, не под плетью, и даже не изобразив смущения, не опустив взгляда, не покраснев, уже какой-то предел непотребства; так подумал Шумилов и отступил от Денизы на два шага.

– Я велю отвести вас в замок, – сказал он.

– Это означает для меня смерть.

– Почему?

– Потому что люди, обвинившие сестру Анриэтту в убийстве, хотят нас погубить. И они сделают это до приезда герцога. Ведь герцог знает правду. Вы же понимаете, что не Дюллегрит…

– Что?

– Сестру убитого прозвали Дюллегрит. Ее настоящее имя – Маргарита Пермеке. Она не могла сама обвинить Анриэтту и меня в убийстве – она не могла видеть, как мы убиваем Никласса Пермеке, потому что мы его не убивали. Кто-то ее научил. Тот человек хочет избавиться от нас. Чтобы сперва нас обеих посадили в подземелье, а потом… Что вы так смотрите? Это возможно! Сколько было случаев, когда неугодных убивали, изобразив это как смерть при попытке к бегству! Может быть, Анриэтта до сих пор жива только потому, что меня еще не поймали!

– Сударыня, не так быстро.

Спокойствие Шумилова безмерно раздражало Денизу. Она боялась за Анриэтту – подруга могла не выдержать… Приврать ради спасения Анриэтты было благим делом. Пусть этот скучный московит поймет наконец, что речь идет о жизни и смерти!