Томас Майн Рид - Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик

Я не разлюбил морской жизни, а только был неудовлетворен тем положением, которое занимал на «Надежде» благодаря мистеру Лери.

Убежав от мистера Сюлливана, я твердо решил поступить опять на какой-нибудь корабль и направился к порту.

Я заметил один корабль, который готовился к отплытию, и поднялся на него. Осмотревшись, я увидел человека, которого принял за капитана, и обратился к нему с просьбой дать мне какую-нибудь работу. Но этот человек не обратил никакого внимания на мою просьбу и не дал никакого ответа. Я твердо решил не уходить с корабля и, когда пробило девять часов, незаметно забрался под шлюпку и проспал там до утра.

Рано утром я опять вышел на палубу. Капитан, наконец, обратил на меня внимание и спросил, кто я и что мне нужно.

Я сказал, что меня зовут Роллинг Стон. Капитан произвел на меня впечатление человека, внушающего доверие, и я подробно и вполне искренне рассказал ему обо всех моих приключениях. В результате меня приняли на корабль, который принадлежал капитану Хиланду и направлялся в Ливерпуль с грузом хлопка.

Нигде со мной не обходились лучше, чем на этом корабле.

У меня не было определенного занятия, но капитан Хиланд постепенно посвящал меня во все тайны морского дела. Я был почти постоянно при нем, и он всегда заботливо охранял меня от дурного влияния и грубых поступков.

Приучать меня к работе капитан Хиланд поручил старому парусному мастеру. Он относился ко мне хорошо, как и все остальные, за исключением только одного человека — старшего помощника, мистера Эдуарда Адкинса. С первого же дня моего вступления на корабль он возненавидел меня, и эту ненависть я сразу инстинктивно угадал, хотя она и не проявлялась открыто.

По приходе в Ливерпуль капитан Хиланд на все время стоянки корабля пригласил меня к себе в дом. Семейство его состояло из жены и дочери, которой было около девяти лет. Я думал, что на целом свете никого не было прекрасней этой девочки.

Наша стоянка в Ливерпуле продолжалась шесть недель, и все это время я находился в доме капитана и был постоянным товарищем его маленькой дочери Ле-норы.

Во время стоянки мой добрый покровитель спросил, не желаю ли я съездить на несколько дней в Дублин, чтобы повидаться с матерью. Я ответил, что в Дублине, вероятно, в настоящее время находится «Надежда», и я могу легко попасть в руки капитана Браннона.

Перед уходом в море Ленора научилась называть меня своим братом, и когда я расставался с ней на корабле, она была очень опечалена нашей разлукой, и это доставило мне большое утешение. Я не буду очень долго останавливаться на своих отроческих годах, чтобы не надоесть читателю.

В продолжение трех лет я плавал на корабле «Ленора», под командой капитана Хиланда, между Ливерпулем и Новым Орлеаном.

По прибытии в Ливерпуль и в продолжении всей стоянки там дом капитана Хиланда был моим домом. С каждым посещением моя дружба с женой Хиланда и ее прекрасной дочерью Ленорой становилась теснее. На меня стали смотреть, как на одного из членов семьи.

Во время пребывания в Ливерпуле было много случаев съездить в Дублин и повидаться с моей матерью. Но меня удерживала боязнь попасть в руки мистера Лери и, кроме того, я ничего теперь не мог бы сделать для матери, брата и сестры. Я с гордостью думал о том времени, когда достигну такого положения, при котором смогу вырвать их из ужасных рук мистера Лери.

Прошло уже почти три года со дня моего поступления на «Ленору». Мы прибыли в Новый Орлеан. После прибытия капитан сейчас же сошел на берег и остановился в одном из отелей. В течение нескольких дней я его не видел.

Однажды на корабль прибыл посыльный и сказал, что капитан Хиланд болен и немедленно зовет меня к себе.

Время было летнее, и в Новом Орлеане свирепствовала желтая лихорадка, унесшая в короткое время много жизней. Я быстро собрался и отправился в отель. Когда я вошел к капитану, он на минуту пришел в сознание, посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом, пожал мне руку и через несколько мгновений умер.

Горе, которое я испытал при потере этого дорогого мне человека, было не меньше, чем когда я потерял отца.

После смерти капитана Хиланда команду над «Ленорой» принял мистер Адкинс, который сразу же проявил свою ненависть ко мне. Мой ящик с вещами был выброшен на берег, и мне немедленно было приказано убираться с «Леноры».

Опять передо мной грозно встал вопрос: «что я буду делать?»

Возвращаться на родину не имело смысла, ибо у меня не было ни денег, ни положения. Мне больше всего хотелось увидеть Ленору, которую я очень любил. Но с чем я приеду к ним? Только с печальным известием об их незаменимой потере. В конце концов, я решил остаться в Америке и добиться какого-нибудь положения, а затем уже явиться на родину.

В Новом Орлеане в это время было большое оживление. Соединенные Штаты объявили войну Мексике и производили набор волонтеров. Вместе с другими записался и я, и был назначен в кавалерийский полк, который в скором времени выступил в поход. В полку я близко сошелся с одним молодым человеком из штата Огайо, по имени Дэйтон. Вместе с ним мы провели всю кампанию.

Я не много видел на войне и участвовал только в двух сражениях при Буйст-Висте и Серро-Гордо.

Во время одной схватки иод Дэйтоном была убита лошадь. Он упал вместе с нею. Я не мог остановиться и узнать, что стало с моим другом, так как находился в строю и своей остановкой мог расстроить ряды. По окончании преследования мексиканцев я вернулся к тому месту, где в последний раз видел Дейтона. После продолжительных розысков я, наконец, нашел его. Убитая лошадь при падении сломала ему ногу и всей своей тяжестью лежала на больной ноге, В таком положении Дейтон находился почти три часа. Освободив его из-под трупа убитой лошади и устроив более или менее удобно, я отправился в лагерь за помощью. Вернувшись обратно с несколькими товарищами, мы перенесли Дейтона в лагерь, а через несколько дней он был отправлен в госпиталь. Это было наше последнее свидание во время мексиканского похода.

После этой схватки мне не пришлось больше участвовать ни в одном сражении, да и вообще война уже кончалась, и наш полк охранял сообщение между Вера-Круцем и столицей Мексики.

В скором времени мы получили приказ возвратиться в Новый Орлеан, где нам выплатили вознаграждение и кроме того каждому участнику войны отвели 160 акров земли.

В Новом Орлеане были люди, которые скупали нарезанные волонтерам земельные участки. Одному из них я и продал свой участок за 109 долларов. Кроме того от полученного жалованья у меня осталось около 50 долларов. Меня потянуло на родину, и я решил ехать в Дублин повидаться с матерью.