Теофиль Готье - Железная маска (сборник)

– Значит, они разошлись?

– Кажется, да.

– Но дворянин, только что приехавший из Наварры, которому королева Иоанна д’Альбре поручила засвидетельствовать свое почтение королеве-матери, ничего не говорил об этом.

– Что же он сказал, ваше высочество?

– Он сказал: «Ее величество королева Наваррская, чрезвычайно желающая этого брака, опасается только одного – чтобы страсть принца к графине де Грамон не послужила препятствием к нему.

– Неужели?

– Я заключила, что принц, так же как и я, старается избежать этого брака.

Генрих сделал над собой усилие.

– Если бы принц увидел вас, ваше высочество, то не избегал бы его.

– Де Коарасс, я уже говорила вам, что не люблю льстецов.

Генрих снова покраснел. У него был такой простодушный вид, что Маргарита пришла в восторг и спросила:

– Значит, принц не любит Коризандру?

– Нет, ваше высочество.

– Как давно?

– Почти месяц.

– Вы не знаете, почему так случилось?

– По двум причинам.

– Неужели?

– Во-первых, графиня де Грамон ужасно ревнива.

– Бедная женщина!

– Во-вторых, принц полюбил другую.

– Вот как!

– И странное дело, сказали бы мужья, – он любит ту, которая должна стать его женой.

– Что вы говорите? – вскричала удивленная Маргарита.

– Я передаю вам сплетни и слухи, которые ходят при наваррском дворе.

– Он… любит меня?!

– С тех пор как увидал ваш портрет.

– Ах! – засмеялась Маргарита. – Ваш принц, вероятно, очень быстро увлекается…

– Ему двадцать лет, ваше высочество…

Генрих замолчал и так нежно посмотрел на Маргариту, что у нее сильнее забилось сердце.

– Если бы я увидела этого принца в ботфортах и куртке из толстого сукна, то, ручаюсь, не влюбилась бы…

– Я могу описать его внешность, ваше высочество.

– Нет, не надо. Вернемся к графине. Она, должно быть, в отчаянии…

– На это я ничего не могу ответить вашему высочеству, потому что я уехал из Нерака в то время, когда любовь принца к графине начала угасать…

– А! – протянула немного разочарованная Маргарита.

– Так что я несколько затрудняюсь…

– Знаете ли, – сказала Маргарита, посмотрев на часы, – уже довольно поздно…

Покраснев, Генрих встал.

– Если ваше высочество желает, я завтра могу набросать портрет принца Наваррского.

– Завтра?

Пришел черед Маргариты краснеть. В глазах молодого человека была мольба.

– Хорошо! – сказала она. – Приходите завтра…

Она протянула ему руку, которая слегка задрожала в его руке. Он поднес ее к губам, и рука принцессы задрожала еще сильнее.

Генрих упал на колени.

– Уходите же! – воскликнула смущенная Маргарита дрожащим от волнения голосом. – Нанси! Нанси!

Принц встал, камеристка отворила дверь, взяла принца за руку и увела.

«Нанси сказала правду! – подумал принц. – Маргарита любит меня. Как бы мне хотелось теперь не быть принцем Наваррским…»

В то время как Генрих Наваррский шел на свидание с принцессой Маргаритой, Ноэ направлялся к своей дорогой Паоле.

Какое-то странное любопытство подстрекнуло молодого человека зайти к беарнцу Маликану раньше, чем отправиться на свидание.

Ландскнехт никогда не откажется выпить. Первым делом сменившиеся часовые шли в трактиры. А заведение Маликана было одним из наиболее посещаемых, туда не гнушались заходить даже дворяне.

Зал уже был полон посетителей. Одни играли, другие пили. Маликан и хорошенькая служанка Миетта пытались услужить всем. Однако в этот вечер у них был помощник.

К Маликану приехал племянник, искавший работы в Париже. Юноша был одет в беарнский костюм и в красную шапочку; он был красив, как девушка, но несколько застенчив и неловок.

Маликан представил его посетителям, сказав:

– Миетта не могла справиться одна… это мой племянник.

– Красивый мальчик, – заметил один из ландскнехтов. – Сколько ему лет?

– Пятнадцать.

– Как его зовут?

– Нюно. Это имя часто дают у нас в горах.

Нюно тотчас же принялся обслуживать посетителей. Ноэ, войдя в зал, обменялся с ним многозначительным взглядом. Он занял место за свободным столом и потребовал вина.

– Ах! Вот и вы, господин Ноэ! – попробовала Миетта улыбнуться, хотя невольно покраснела.

– Да, – ответил Ноэ.

– А ваш друг?

– Я пришел по его поручению.

– А! – протянула Миетта.

– Как она чувствует себя здесь?

– Прекрасно… посмотрите…

– Дело в том, – сказал Ноэ тихо на беарнском наречии, чтобы его не поняли, – что я боюсь, как бы она себя не выдала.

– Никогда, – возразила Миетта, – ее нельзя узнать в этой одежде.

– Да, но она может изменить себе.

– Вы думаете?

– Боже мой! Если бы она узнала…

– Что? – с беспокойством спросила Миетта.

– О несчастье, случившемся сегодня ночью.

– Где?

– У нее в доме.

– Верно, муж ее взбесился, – сказала Миетта, еще не знавшая о происшествии на улице Урс.

– Увы! Бедняга ничего не узнал.

– Почему?

– Потому что он умер. Его убили…

– Те, кто хотел похитить его жену?

– Именно.

– Боже мой! – воскликнула Миетта. – Было бы лучше предупредить ее…

– Ты права, дитя мое.

Но они спохватились слишком поздно.

Какой-то швейцарец уже ораторствовал в углу залы:

– Ах, господа, сегодня с самого утра на улице Урс стоит длинный хвост народа.

– Однако, – сказал ландскнехт, – кажется, не сегодня справляют память стрельца, которого сожгли за то, что он оскорбил Мадонну, стоявшую в нише на углу улицы.

– Конечно нет, – вмешался мещанин.

– Так отчего же там собралась толпа?

– Потому что там было совершено преступление.

– Преступление?

– Если вам угодно, пусть это будет преступление, – нахально сказал швейцарец, – а по-моему, только небольшой проступок.

– Да что же случилось?

– Убили купца.

Молодой беарнец подошел к столу, где собрались собеседники.

– Невелик грех – убить купца, – сказал ландскнехт, – вот если бы это был ландскнехт…

– Там убили и ландскнехта.

– И служанку…

– И старика еврея!

Беарнец задрожал и побледнел как смерть.

– Так вот почему, – сказал третий солдат, – Мирон, купеческий староста, приходил сегодня в Лувр?

– Быть может, по той же причине герцог де Крильон арестовал парфюмера королевы – Рене-флорентийца.

Беарнец выронил из рук кружку с вином и прислонился к стене, чтобы не упасть.

К счастью, все смотрели на швейцарца и никто не обратил внимания на племянника Маликана. Ноэ и Миетта подошли к нему. Друг принца Наваррского нагнулся к его уху и прошептал:

– Успокойтесь! Будьте осторожны! Речь идет о вашем муже! Он умер.

Сара Лорио смертельно побледнела, однако невероятным усилием справилась с волнением и стала внимательно слушать.