Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

— А что это за дух Бамбатце, мистер Сеймур?

— Не могу сказать. Я знаю только, что призрак — белая женщина, которая иногда на восходе или при лунном свете появляется на острие той скалы, о которой я рассказал вам. Помню, я до зари поднялся, чтобы увидеть привидение… как идиот, потому что, конечно, ничего не увидел. Вот и все, что мне известно.

— Говорили ли вы еще с моим отцом, мистер Сеймур?

— Да, немного. На следующий день он вернулся к нашей повозке вместе с нами, радуясь, мне кажется, избавлению от вечного общества своего партнера Джейкоба. Это не было замечательно в человеке, который был воспитан в Итоне и Оксфорде. Я узнал все его недостатки, однако он был джентльмен, каковым Джейкоб не был. Тем не менее Джейкоб много читал и мог говорить на любом языке.

— Говорил ли он, что он мой отец?

— Да, он сказал мне, что неправильно прожил свою жизнь и ему есть за что упрекнуть себя, — разговор состоялся, когда мы были наедине. Наконец, он добавил, что у него была семья в Англии, он очень хотел, чтобы богатство стало компенсацией для вас за его прошлые прегрешения, и именно поэтому искал сокровища. Тем не менее я боюсь, что он так и не нашел ничего.

— Нет, мистер Сеймур, он так и не нашел его и не найдет, но все же я рада слышать, что он думал о нас. Кроме того, я хотела бы узнать, что это за место.

— Я поехал бы туда с вами, мисс Клиффорд, и с вашим отцом, но не с Джейкобом. Если когда-нибудь кто-нибудь поедет туда с ним, я скажу: «Остерегайтесь Джейкоба».

— О, я не боюсь Джейкоба, — ответила она со смехом, — хотя считаю, что мой отец до сих пор имеет дела с ним, по крайней мере, в одном из своих писем он упомянул своего партнера-немца.

Оба замолчали, но вскоре Сеймур спросил:

— Вы рассказали мне вашу историю, хотите послушать мою?

— Да.

— Вам не придется слушать долго, мисс Клиффорд, мне, как бедному точильщику Кенинга, нечего рассказывать. Перед вами один из самых бесполезных людей на свете, ничем не отличившийся член класса, который в Англии называется высшим. Человек, не умеющий делать ничего, что стоит делать, кроме стрельбы. Я не получил ни одной профессии, не работал и в результате в тридцать два года превратился в разоренного, потерявшего почти всякую надежду человека.

— Почему вы разорены и утратили надежду? — тревожно поинтересовалась она. Его тон огорчал ее больше всего.

— Я разорен потому, что мой старый дядя, почтенный Джон Сеймур, наследником которого я считался, совершил безумие — женился на девушке, подарившей ему цветущих близнецов. С появлением их на свет исчезли мои надежды на наследство, а также сумма в тысячу пятьсот фунтов, которую дядя ежегодно любезно выдавал мне с тем, чтобы я поддерживал свое положение в свете. У меня были кое-какие собственные средства, но также и долги. В настоящее время счет на две тысячи сто шестьдесят три фунта и четырнадцать шиллингов и маленькая наличная сумма представляют все, что у меня за душой.

— Я не считаю вас разоренным, эта сумма — целое богатство, — с облегчением произнесла Бенита. — Имея две тысячи фунтов, вы можете нажить целое состояние в Африке. А почему у вас нет надежды?

— Мне нечего ждать в будущем. Поистине, когда я истрачу эти две тысячи фунтов, я не сумею заработать и шести пенсов. Стоя перед такой дилеммой, я нашел, что мне остается только использовать свое умение стрелять и стать охотником. Я собираюсь охотиться на слонов, пока какой-нибудь слон не убьет меня. По крайней мере, — прибавил Сеймур изменившимся голосом, — я собирался поступить так еще полчаса назад.

— Полчаса назад? Почему же… — Бенита замолчала.

— Почему я изменил мой очень скромный план жизни? Мисс Клиффорд, если это достаточно интересно, я вам скажу. Это произошло потому, что искушение, которому я до сих пор был в состоянии сопротивляться, за последние полчаса стало слишком сильным для меня. Вы знаете, все имеет свою разрушающую силу. — Он нервно пыхтел сигарой, бросил ее в море, помолчал, потом продолжил: — Мисс Клиффорд, я решился влюбиться в вас, послушайте меня, у вас будет много времени, чтобы дать мне ответ. Впервые в жизни я позволил себе роскошь быть серьезным. Для меня это новое ощущение, и потому бесценное. Могу ли я продолжать?

Бенита ничего не ответила. Она поднялась с той неспешностью, которой отличались все ее движения, тогда как Роберт Сеймур поспешно встал перед ней, так что лунный свет озарял ее лицо, в то время как его собственное оставалось в тени.

— Кроме тех двух тысяч долларов, о которых я говорил, и, кстати, их владельца, я не могу ничего вам предложить. Я неимущий и бесполезный человек. Но хочу вам сказать, Бенита: я люблю вас… Послушайте, — продолжал он торопливо, как человек, который хочет сказать нечто важное и у которого очень мало времени, — это странно, непонятно, что, но это чистая правда. Я полюбил вас, как только увидел ваше лицо. Вы помните, когда вы стояли там, опираясь на фальшборт, а я поднялся на борт в Саутгемптоне, и, когда я шел по трапу, я взглянул на вас, и мои глаза встретились с вашими. Тогда я остановился, и та полная пожилая леди, которая вышла на Мадейре, наткнулась на меня и спросила, достаточно ли я умен, чтобы решить, собираюсь я вперед или назад. Вы помните?

— Да, — ответила она тихо.

— Я был не прочь ответить «назад» и отказаться от места на этом корабле. Но я снова посмотрел на вас, и что-то внутри меня сказало: «Вперед». Я прошел остальную часть трапа и снял шляпу перед вами. — Он помолчал, потом продолжил: — Я не имею никаких особых пороков, кроме худшего из всех — праздности, и ни малейшего следа какой-либо добродетели.

— Вы шутите или что все это значит, мистер Сеймур? — спросила Бенита, глядя прямо перед собой.

— Что все это значит? О чем вы говорите?

— Я всегда думала, что в таких случаях люди хотят представить себя в лучшем свете.

— Совершенно верно, но я никогда не делаю того, что должен, за что благодарен сейчас Небесам, так как в противном случае я не должен был быть здесь сегодня вечером. По крайней мере, я честен. Теперь, когда я сказал, что являюсь — или являлся полчаса назад — бездельником и бесперспективным неудачником, я спрашиваю вас: хотите ли вы услышать больше?

Она поднялась и, взглянув на него, увидела, что его лицо побледнело в лунном свете. Воззможно, это повлияло на нее, изгнав впечатление от его горькой насмешки над собственной виной. Во всяком случае, Бенита казалось, передумала и снова села.

Он слегка поклонился.

— Я благодарю вас. Я уже говорил вам, кем я был полчаса назад. Теперь, надеюсь, вы поверите мне, если я скажу, кем являюсь сейчас. Я действительно раскаиваюсь. Я не очень стар, и я думаю, что у меня есть еще возможность найти свой путь; если это не так, ради вас я сделаю это возможным. Я не верю, что вы никогда не сможете найти никого, кто будет любить вас лучше или заботиться о вас нежнее. Я хочу жить для вас в будущем, более полно, чем даже в прошлом я жил для себя. Я стою на распутье. Если вы согласитесь стать моей, я чувствую, что смогу стать мужем, которым вы могли бы гордиться; если же нет, то я напишу «Конец» на могильной плите возможностей Роберта Сеймура. Я обожаю вас. Вы единственная женщина, с которой я хотел бы провести свои дни. Я прошу вас взять на себя риск выйти за меня замуж, хотя я не вижу впереди ничего, кроме бедности, потому что я авантюрист.