Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

— Инкози-каас очень остер! — сказал зулус. — Удар, отрубивший рог буйволицы, мог бы разрубить человека с головы до пят. Редко кто умеет так ударить, как я! Добрый ли я человек, маленькая буйволица? Ты был на волосок от смерти и больше не будешь смеяться.

— Зачем ты выкидываешь такие штуки? — спросил я дикаря с негодованием. — Ведь ты мог убить его!

— Нет, Макумазан! Трижды, пока топор летал, недобрый дух шептал мне, чтобы я прикончил буйволицу; но я не послушал его. Я пошутил, но он плохо поступает, насмехаясь надо мной. Теперь я пойду делать щит, потому что пахнет кровью! Разве ты не замечал перед битвой, как появляются на небе коршуны? Они слышат запах крови, Макумазан, а мое чутье еще острее. Я иду делать щит!

— Ваш дикарь довольно неприятная личность! — произнес мистер Макензи, ставший свидетелем сцены. — Он напугал Альфонса, посмотрите! — миссионер указал на француза, который, весь дрожа, с побелевшим лицом, направлялся к дому. — Не думаю, что он продолжит смеяться над «черным господином»!

— Да, Умслопогас склонен к злым шуткам, когда рассердится. Но у него доброе сердце! Я помню, как несколько лет назад он целую неделю нянчил больного ребенка. У него странный характер, но он честный и верный товарищ в опасности!

— Он уверяет, что пахнет кровью, — возразил мистер Макензи, — надеюсь, что он ошибается. Я страшно боюсь за мою дочку. Если она ушла недалеко, то скоро будет дома, ведь уже почти четыре!

Я напомнил ему, что Флосси взяла с собой провизии и может вернуться не раньше ночи, хотя в душе не меньше опасался за нее.

Вскоре после этого слуги, посланные мистером Макензи на поиски своей дочери, вернулись и сказали, что нашли следы ослика за две мили от дома, но затем потеряли их на каменистом грунте. Они исходили окрестности вдоль и поперек, но безуспешно. День прошел уныло. К вечеру, когда Флосси не вернулась, наши опасения дошли до крайнего предела. Бедная мать совершенно растерялась от страха, но отец девочки еще крепился. Все возможное было сделано: слуг разослали во всех направлениях, а на большом дереве устроили наблюдательный пункт. Но все напрасно! Стемнело, а Флосси не появлялась. В восемь часов мы с тяжелым сердцем сели ужинать. Миссис Макензи не вышла к столу. Мы сидели молча. Кроме понятного страха за участь ребенка, нас угнетала мысль, что мы навлекли столько горя и тревоги на дом гостеприимного хозяина. Наконец, я попросил извинения и встал из-за стола, потому что мне хотелось обдумать ситуацию в уединении.

На веранде я закурил трубку и сел напротив узкой двери в стене, огораживающей дом и сад. Месяц еще не взошел, и ночь была очень темной. Я просидел минут пять, как вдруг услышал легкий шорох за дверью. Взглянув в этом направлении, я прислушался и решил, что ошибся. Спустя минуту что-то круглое и мягкое упало на каменный пол веранды и покатилось к моим ногам. Что это? Какое-нибудь животное? Чтобы проверить свою догадку, я встал и дотронулся рукой до мягкого и теплого предмета: нет, это не зверь и не птица. Испуганный, я поднял его, чтобы разглядеть при слабом мерцании звезд. Это была только что отрубленная человеческая голова.

Я старый волк и не часто пугаюсь, но тогда чуть не упал. Как голова попала сюда? Что это значит? Я бросил ее и подбежал к двери. Распахнув ее, я хотел ступить в темноту, но, вспомнив, что рискую быть убитым, вернулся. Заперев дверь, я пошел на веранду и, насколько мог, беззаботно позвал сэра Куртиса. Но вероятно, в моем голосе звучала тревога, потому что ко мне подбежали и сэр Генри, и капитан Гуд, и мистер Макензи.

— Что случилось? — спросил миссионер испуганно.

Я рассказал им. Мистер Макензи, бледный как смерть, схватил отрубленную голову за волосы и поднес к свету, проникающему сюда из комнаты.

— Это голова одного из людей, сопровождавших Флосси! — произнес он дрожащим голосом. — Слава Богу, что это не ее голова!

Мы стояли и смотрели друг на друга, не зная, что делать. Вдруг раздался стук в дверь, которую я запер.

— Открой, отец мой, открой! — кричал чей-то голос.

Мы открыли, и внутрь ввалился испуганный слуга, один из тех, кого послали на разведку.

— Мазаи близко! — вопил он. — Большой отряд обошел вокруг холма и двинулся к каменному краалю через поток. Отец мой, укрепи свое сердце! В середине отряда я видел белого осла, и на нем сидела Водяная Лилия. Один слуга ведет осла, а рядом идет и плачет нянька. Второго слугу, который пошел с ними, я не видел.

— Как Флосси? — спросил миссионер хриплым голосом.

— Она бела как снег, но спокойна, отец мой! Они прошли около места, где я лежал, спрятавшись, и я хорошо видел лицо Водяной Лилии!

— Помоги ей, Боже! — простонал священник.

— Сколько их? — уточнил я.

— Больше двухсот: двести и половина!

Мы снова переглянулись. Что делать? В это время из-за стены до нас донеслись шум и крики:

— Открой дверь, белый человек, открой дверь! Гонец хочет говорить с тобой!

Умслопогас взобрался на стену и выглянул наружу.

— Я вижу одного человека, он вооружен и несет корзину!

— Открой дверь, Умслопогас! — велел я. — Возьми топор и спрячься за ней. Впусти одного человека и, если за ним последует другой, бей его!

Распахнув дверь, Умслопогас скрылся в ее тени с поднятым топором. В это время на небе появилась луна и осветила мазая Эльморена, в полном вооружении, с корзиной в руке, блеснув на его огромном копье. Это был высокий мужчина в самом расцвете сил, превосходно сложенный. Впрочем, мне не доводилось видеть мазая меньше шести футов роста.

Остановившись напротив нас, он бросил корзину и воткнул копье в землю.

— Позволь мне говорить! Первый гонец, посланный нами, безмолвствует, — он указал на мертвую голову — ужаснейшее зрелище при свете луны. — Если у вас есть уши, услышьте меня. Я принес подарки! — он кивнул на корзину и беззаботно засмеялся, хотя был окружен врагами.

— Говори! — разрешил мистер Макензи.

— Я лигонини (капитан) из племени мазаев. Мы поссорились с белыми людьми и решили убить их, — он махнул на сэра Генри, капитана Гуда и меня. — Они скрылись от нас, но мы их выследили. Сегодня утром мы поймали двух черных людей, одну черную женщину, белую девочку и осла. Одного из черных людей мы убили — его голова лежит тут! Другой убежал. Черная женщина, белая девочка и осел у нас. В доказательство этого я принес корзину. Скажи мне, это корзина твоей дочери?

Мистер Макензи кивнул.

— Хорошо! Мы не ссорились с тобой и твоей дочерью и не желаем беспокоить тебя, хотя взяли твой скот — двести сорок голов, который пригодится для наших отцов [68] Молодые воины не имеют собственности. Вся добыча, которую они приобретают в битве, принадлежит их отцам или начальникам. .