Луи Жаколио - Покоритель джунглей

И он снова принялся изучать возможные комбинации.

Полковник развернул записку, которая была не шире его ладони, и, опустив правую руку под стол, прочел ее, никак не выказав своих чувств:

«Господин полковник, вы обмануты губернатором и полковником де Лотреком, ваш полк дезертирует с оружием и снаряжением ,

Капитан де Монталеж»

Записка была от капитана, принявшего батальон сипаев, командиром которого еще четыре часа тому назад был Бертье. Возмущенный поведением губернатора и де Лотрека, готовых погубить карьеру его бывшего начальника, капитан нашел способ предупредить его.

Бертье спокойно, словно на параде, сунул записку в карман. Его назначение состоялось, это все, что ему требовалось. Кстати, он разгадал смысл необычного приглашения де Марси.

Губернатор сделал ход. Бертье нарочно допустил грубую ошибку, и де Марси, взяв его ферзя, радостно воскликнул:

— Ваша очередь, полковник, шах королю!

— Я проиграл, — ответил полковник, вставая.

— Куда же вы? — воскликнул удивленно губернатор. — А реванш?

— Вы дадите мне отыграться через час, если у вас еще будет желание, — холодно ответил Бертье. — Но прежде я должен урезонить г-на маркиза де Лотрека, который принимает меня за старого дурака.

— Что вы такое говорите, мой дорогой Бертье? — спросил губернатор, внезапно покраснев.

Старый полковник повторил фразу, отчеканивая каждое слово, направился к двери и резко распахнул ее.

Сипай, находившийся у входа, преградил ему путь штыком.

— Что это значит, Сами? — спросил старый солдат, дрожа от гнева.

— Приказ моего капитана! — ответил бедняга, не отступая.

— В чем дело, черт побери?

— Письменный приказ губернатора, — отозвался капитан де Монтале, появившись, в коридоре.

К этому нечего было добавить. Власть губернатора безгранична, и все отступают перед его письменным приказом.

Бертье обернулся.

— Итак, господин губернатор, вам не довольно того, что вы посмеялись надо мной, вы хотите меня еще обесчестить? Вот, прочтите! — он бросил де Марси вторую часть полученной им телеграммы.

— Что мне за дело! — ответил де Марси, задетый словами старого солдата. — Пока вас официально не признали высшие чиновники и вы не вступили в должность, единственный губернатор здесь — я.

— Вы правы, сударь, но выслушайте меня, — и он вытащил из кармана револьвер. — Не бойтесь, я не убийца. Выслушайте меня хорошенько. Если вы сейчас же не отдадите приказ, чтобы меня пропустили, на ваших глазах и в присутствии де Монтале я пущу себе пулю в лоб. Франция узнает, что я застрелился в ваших покоях, потому что вы хотели помешать мне исполнить мой долг.

И он медленно поднес револьвер к виску.

— Стойте! — воскликнул де Марси, потрясенный его мужеством.

Затем он обратился к де Монтале.

— Господин капитан, — сказал он, — я отменяю данный вам приказ, пропустите полковника Бертье.

Полковник, словно безумный, выскочил на улицу и бросился к казармам…

Несколько часов спустя Утсара, сторож и погонщик Тамби отправились в Биджапур, чтобы принести Покорителю джунглей известие о новой неудаче, которая, к сожалению, была не последней.

Счастливая мысль. — Тайное сборище тугов. — Кишнайя у вице-короля. — Экспедиция во дворец браматмы. — Арест браматмы.

Тем временем события развивались следующим образом.

Встретившись со своими приверженцами, которые ждали его с лихорадочным нетерпением, Кишнайя немедленно поделился с ними возникшими опасениями. Он был почти уверен, что браматма слышал его разговор с вице-королем и знал обо всех его кознях. Необычное движение, замеченное шпионами во дворце Арджуны, указывало на то, что вождь общества готовится к каким-то действиям, направленным, конечно же, против них. Надо было срочно что-то предпринять, поэтому Кишнайя решил созвать совет. Туги знали, что не могут положиться на свое окружение, ибо факиры не замедлят встать на сторону браматмы, как только он откроет им правду. Возможно, им что-то уже известно, ибо Кишнайе показалось, что он заметил, например, в поведении Варуны некоторую независимость, на что прежде факир никогда не осмеливался. В данных обстоятельствах могло случиться так, что мнимый совет Семи в пять минут попался бы в мышеловку, не сумев оказать ни малейшего сопротивления.

В этот момент вошел Варуна и доложил, что Дислад-Хамед бежал. Обе плиты были сдвинуты, не оставалось и тени сомнения, что помощь пришла к нему извне.

— Итак, мы не узнаем ничего нового, — подытожил Кишнайя, как только факир исчез. — Я приказал похитить сторожа, чтобы вырвать у него признание о переговорах с браматмой, ибо мне стало известно, что Хамед переметнулся на его сторону. Теперь этот источник сведений ускользнул от нас… Заметили вы, с каким равнодушием Варуна сообщил нам эту важную новость? Я сдержал свой гнев, ибо сейчас следует быть осторожным, но у меня было сильное желание отправить его вместо сторожа на освободившееся место.

— Ты правильно поступил, — вмешался в разговор Тамаза, старый, опытный и хитрый туг, бывший вместе с Кишнайей душой совета Семи, — в противном случае наши противники начали бы гораздо раньше действия, направленные против нас. Я считаю, что побег Хамеда подтверждает наши опасения, показывая, как им было важно, чтобы сторож не заговорил.

— А Уттами, единственный, кому я доверял, исчез сегодня утром!

— Если его не убили, а я думаю, что так оно и есть, — ответил Тамаза, — значит, он перешел на сторону наших врагов. Поверь мне, Кишнайя, мы не можем терять время на бесполезные разговоры, надо опередить браматму, надо действовать.

— Что мы можем сделать, рассчитывая только на свои силы?

— Это ты, Кишнайя, задаешь мне подобный вопрос? Неужто твой изворотливый ум погрузился в спячку и ты не видишь нашего единственного выхода?

— Мой план готов давно, но я хотел выслушать вас… Говори!

— Среди нас нет сторонников позорного бегства. Поэтому ступай к своему союзнику, вице-королю. Расскажи ему, что произошло, пусть он даст тебе батальон, чтобы окружить дворец браматмы, и нам больше не придется опасаться наших врагов.

— Я думал об этом, Тамаза, но не боишься ли ты, что англичанин откажет мне?

— Почему же?

— Слух об аресте распространится за пределами Биджапура, и Нана-Сахиб, пребывающий в состоянии успокоенности, узнав о случившемся, будет начеку, тогда нам не взять его. Сэр Джон Лоуренс знает это, поэтому-то он и не арестовал до сих пор браматму, ибо поимка Нана-Сахиба для него гораздо важнее, чем уничтожение общества Духов вод.

— Да, соображение серьезное. Но важность этого довода меркнет, если вспомнить, что в случае нашего поражения поймать вождя восстания будет еще труднее.