Луи Жаколио - Покоритель джунглей

И, не моргнув глазом, хотя это дело его не касалось, Барнетт приплюсовал его на счет англичанина.

Тем временем носорог, утомившись неудобной позицией, отступил на середину грота, не переставая, однако, наблюдать за своим пленником, растянувшись во всю длину и положив морду на передние ноги. Он настолько при этом успокоился, что заснул.

У этого существа со скудным умишком, с почти полным отсутствием памяти перепады настроения таковы, что часто за несколько мгновений оно переходит от слепой ярости к полнейшей апатии. И не было бы ничего удивительного, если бы носорог просто поднялся и отправился в джунгли, совершенно позабыв о противнике, которого час назад преследовал с невероятным ожесточением.

Но развязка драмы оказалась отнюдь не столь мирной и безмятежной. Наступившая ночь не внесла никакого изменения в положение обоих противников. В гроте стоял полный мрак, и хотя Боб Барнетт слышал мерный храп колосса, он не решался воспользоваться его сном, чтобы попытаться бежать, ибо неудача означала верную смерть. Разумеется, Боб все поставил бы на карту, если бы не был уверен, что до рассвета к нему подоспеет помощь и что, во всяком случае, с наступлением утра его враг, отличающийся отменным аппетитом, как все представители его породы, будет вынужден отправиться на поиски пищи.

Взошла луна, освещая слабым светом только вход в пещеру. Вдруг носорог поднялся, проявляя очевидные признаки беспокойства. Он начал в волнении прохаживаться взад и вперед по гроту, подавляя мощные зевки, которые у этого животного всегда служат предвестником неистовых приступов ярости. Барнетт недоумевал по поводу такой резкой перемены в настроении животного, как вдруг недалеко от грота раздался раскатистый, величественный крик, на который носорог ответил свирепым рычанием, не покидая, однако, своего укрытия.

Кто же был этот новый противник, которого носорог боялся так, что не решался сразиться с ним снаружи?

Новый крик, на сей раз полный гнева, раздался почти у входа в грот, и в белом свете луны, падавшем между двух скал, появился посланец Покорителя джунглей.

Барнетт, продвинувшись к самому выходу из туннеля, служившего ему убежищем, узнал его.

— Ко мне, Ауджали! Ко мне! — сразу же крикнул он.

Услышав звуки хорошо знакомого ему голоса, слон бросился в грот, задрав хобот, издавая боевой клич. Он шел прямо на носорога, который поджидал его, съежившись в углу, не напрашиваясь на бой, но и не избегая его.

Взору генерала предстало ужасное зрелище борьбы двух охваченных яростью и неистовством животных.

Когда Ауджали набросился на носорога, тот, наклонив голову, сжавшись, метнулся в сторону, чтобы избежать объятий грозного противника, и тут же атаковал его с невероятной ловкостью, пытаясь всадить ему в брюхо свой страшный рог. Слон-новичок, несомненно, попался бы на эту уловку, но Ауджали был старый боец, воспитанный начальником королевских слонов из Майсура и обученный всем приемам. Уже много раз во время больших празднеств, устраивавшихся раджой, он мерялся силами с соплеменниками нынешнего врага и знал ту единственную хитрость, которой инстинктивно пользуются носороги. Поэтому он развернулся с тем же проворством, подставив противнику свою неуязвимую грудь. В этом первом столкновении Ауджали попытался хоботом схватить рог врага, но тот умело отпрянул и, быстро повернувшись вправо, постарался вновь нанести удар, который у него не получился в первый раз. Это его и погубило, ибо слон, повернувшись, не пытался больше схватить его за рог, что было нелегко в полутьме пещеры, а лягнул задними ногами с такой чудовищной силой, что носорог был отброшен к самому выходу. Не дав ему возможности подняться, Ауджали пригвоздил его к земле бивнями, а затем, набросившись на носорога, стал в ярости топтать и давить его, пока тот не превратился в неподвижную кровавую массу.

Боб Барнетт, выйдя наконец из своей тюрьмы, пытался успокоить слона ласковыми словами, но ему удалось это только после долгих усилий, настолько это животное, обычно доброе и ласковое, возбуждается во время битвы. К длинному списку услуг, оказанных благородным Ауджали своим хозяевам, прибавился новый подвиг. Точнее было бы сказать, не хозяевам, а друзьям, и мы не погрешим против истины, так как в целом мире человеку не найти существа, более ему преданного и верного, чем слон.

Ночное привидение. — Страх Сами. — Западня. — Английский шпион. — Пленники. — Военный трибунал. — Таинственное предупреждение. — Приговорены к повешению. — Последние часы Барнетта. — Общество Духов вод. — Завещание янки.

Боб Барнетт взобрался на шею Ауджали, который с легкостью преодолевал самые крутые склоны, и не прошло и часа, как они уже были у озера Пантер, оказавшись там почти одновременно с Покорителем джунглей и Рама-Модели.

После того как Сердар выслушал рассказ о происшедшем, у него не хватило духу упрекать товарища, тем более что он был счастлив вдвойне: и от того, что Боб, которого он считал погибшим, оказался жив, и от того, что Ауджали в этом приключении вновь показал свою сообразительность.

— Теперь, когда мы собрались вместе, — обратился он к спутникам, — нас здесь больше ничто не задерживает. Наша задача — не попасть в ловушку, расставленную нам англичанами. К счастью, Рама был предупрежден о ней вовремя.

— В чем дело? — спросил Барнетт.

— Этого следовало ожидать, — ответил Сердар. — Английские власти Калькутты сообщили о нас губернатору Цейлона, который на рассвете собирается окружить нас батальонами туземцев. Но он сильно заблуждается, полагая, что ему удастся так легко захватить нас.

В этот момент юный Сами испустил крик ужаса. С растерянным, блуждающим взором он протягивал руку в направлении кустарников, нависших над балкой. Юноша буквально остолбенел и не в состоянии был произнести ни слова, а меж тем он не был трусом, иначе Покоритель джунглей не приблизил бы его к себе.

— Что случилось? — спросил Сердар скорее удивленно, чем обеспокоенно.

— Ну! Говори же! — сказал Нариндра, тряся его.

— Там… там… ракшаса! — наконец едва выговорил бедняга.

В Индии, где вера в привидения часто лишает сна людей низших каст, чрезмерно суеверных, ракшаса играет примерно ту же роль, что в средние века оборотень во французских деревнях. Но поскольку воображение у индусов куда более пылкое, ужасный ракшаса не идет ни в какое сравнение с западным собратом. Он не только бродит каждую ночь и тревожит сон людей, может принимать обличья самых фантастических чудовищ и зверей, не только похищает трупы и питается ими. Он к тому же обладает способностью меняться телом с тем человеком, которого хочет извести, заставляя жертву бегать по лесам и джунглям в виде шакала, волка или змеи, в то время как сам он, чтобы отдохнуть от бродячей жизни, принимает обличье этого человека и занимает место в его доме, рядом с его женой и детьми.