Сергей Жук - За Уральским Камнем

Русские действительно были поражены, увидев табуны коней, стада рогатого скота и коз. Они были многочисленны, а животные крупные и тучные. Особенно выделялись быки и буйволы. Прямые длинные рога, мощная грудь и размеры отличали их от степных собратьев, а более длинная шерсть защищала от морозов. Но была и еще одна особенность, что и определяло возможность разведения скота в этих условиях, это способность быстро восстанавливать вес при обилии пищи, а при ее недостатке питаться всем, включая кору и ветки деревьев. Важным элементом в организации животноводства у саха были летние и зимние выпасы. Если с летними выпасами все понятно, то с зимними дело обстоит так. Это прежде всего острова и прибрежные долины, где рост трав наиболее изобилен. Здесь заготавливалось сено, и в эти места перегонялся зимой скот, после наступления морозов и забоя. Здесь имелись укрытия от ветров, здесь идущие в пищу заросли тальника, и в рацион животных добавлялось заготовленное сено.

То же время. Правый приток Лены — река Алдан.

Хоронясь от енисейских казаков, ватага атамана Стефана Корытова двигалась вверх по Алдану. Без приключений миновали Лену. Там где-то выше, в нескольких днях пути от устья Алдана, енисейцы ладили первый Ленский острог. И хоть на то причин особо не было, атаман чувствовал себя скверно. Было ясно, что енисейцы обошли. Их путь на Лену длился не более года, а вот мангазейцам бывает что и два маловато. Хоть и вышли на год раньше, однако не поспели. Ясачных служилых на реке не видать, то верный признак, что уже скатились вниз, а торговый люд в реку еще не зашел.

На второй день пути от устья Алдана заметили тунгусов, и мангазейские суда подошли к берегу. Тунгусы здесь скопились во множестве. Долганский князец Дикинчу после выплаты ясака привел все свое племя на торги. Смышленый был князец. Большим числом и оборониться легче, и с русскими торг вести, а самое главное, место хорошее. Сухое, просторное, и купец здесь с товаром, а тем, кто укрывается по таежной глухомани, может ничего и не достаться.

Счастливый Дикинчу встретил желаемых купцов с распростертыми объятиями, на радостях даже оленя заколол. Не сразу заподозрили неладное долганы, а когда догадались, было уже поздно. Все меха выложили перед Стефанкой Корытовым.

— Мы ясачные служилые! — объявил атаман. — Пришли взять ясак за этот год и недобор за прошлый.

Для тунгусов это прозвучало как гром среди ясного неба. Кинулись они было спасать свое добро, да куда там. Наткнулись на сабли казацкие да пищали грозные. Упал тогда в ноги атаману князец Дикинчу и взмолился:

— Господине атамана, Дикинчу уже заплатил ясак, Дикинчу подарки давал, шерть давал и аманатов в новый Ленский острог давал. Дикинчу все давал.

— Ты все годы давал и впредь должен давать ясак только в Мангазейский острог, — взревел атаман.

— Дикинчу думал, и казаки, что приходили, сказали, что у русских царь один, и Дикинчу платит ему.

— Имать все соболя у нехристей и — в лодки! — скомандовал Стефанка и, пнув князца в зад, добавил: — А это тебе, чтобы впредь умнее был.

От удара Дикинчу завалился на бок и вдруг заметил знакомое лицо десятника Яшки Щербака. Тот расторопно стаскивал соболей к лодкам, расталкивая тунгусов.

— Господине атамана! — вновь завопил князец. — Вон казак Яшка! Ему ясак и подарки я давал!

Глаза атамана блеснули на десятника, и тот, чтобы заткнуть рот несчастному Дикинчу, огрел его саблей по голове.

Подчистую обобрали служилые тунгусов, и те в панике разбежавшись по тайге, разнесли страшную весть в самые глухие ее уголки.

Знал атаман Стефан, что если добрую казну привезет, то все с рук сойдет. Шибко далека от Москвы Лена-река, не отваживаются сюда ехать московские воеводы. Шутка ли, три года в дороге, два года службы и три года обратно, то целая жизнь. А мангазейский и енисейский воеводы по жизни собачатся да отписки, жалобы друг на друга государю шлют. Если енисейцы до реки Амга не добрались и острог не ставили, то атаман еще победителем вернется, поспешать только надо.

То же время. Где-то на реке Лена.

Братья Шорины, Вульф и Турай-Ака продолжали свой путь вниз по Лене. Сейчас у них за старшего Турай-ад-Дин. Этот ученый араб всерьез решил изучить ленские притоки и найти среди них золотоносную реку. Бедный Ака, сколь его упорство велико, но более велико ленское приволье. Здесь все пронизано ручейками, речушками и реками. Исследовать их все невозможно, как перебрать по одной соломинке огромный зарод сена.

Вот очередная безымянная речка. Ладья заходит в ее русло и укрывается в прибрежных зарослях. Здесь ей оставаться под охраной братьев, а Вульф и Турай-Ака на легкой однодеревке уходят в ее верховья. На четвертый день должны вернуться, это обязательно. Если что не так, братья оставляют ладью и отправляются на их поиски. На все про все не более четырех дней, но и это слишком много. Такими темпами их сплав может затянуться до самой осени.

Эти занятия удручали всех, кроме имама. Золото в виде песка или даже самородков не трогало его друзей. Настоящую его ценность и реальность золота те осознали, лишь увидев золотой слиток, что имаму удалось отлить на одной из остановок, соорудив что-то наподобие кузнечного горна.

Реки оказались действительно золотоносными. Его присутствие, хотя бы мизерное, было везде. Но последние места были на удивление перспективны. Вульф то и дело останавливает лодку по команде имама, и тот, в обычной, только большой, оловянной чашке делает пробные промывы. Дела, видимо, шли неплохо. Верста и — промыв, верста и — промыв, потом стоп, снова чуть вернулись назад. Теперь Турай моет через каждые сто саженей. Снова вернулись, и вновь моет, уже через две сажени.

— Кажись, нащупал место богатое, — заулыбался Турай. — Здесь промышлять будем, далее не пойдем. Я чуток отдохну, а то уморился больно, а ты справу готовь.

Для Вульфа приготовить все необходимое для промывки грунта — дело уже привычное. Выбрал подходящее место, чтобы наклон был, соорудил желоба, раскинул бычьи шкуры. Теперь главное — воду завести. Тут тоже все ясно. Чтобы поднять уровень воды, пришлось повалить дерево и накидать камней. Вода по отводу пошла в желоба, оттуда на шкуры. Теперь только таскай песочек и подкидывай, вода сама управится. Да еще на шкуры периодически поглядывай, в них и задержится золотник.

Утомленный Турай-ад-Дин спал. В тишине, что нарушалась лишь криками птиц да жужжанием мошки, отчетливо слышалось его тяжелое с хрипами дыхание. Так и не оправился старик от простуды, не помогало и барсучье сало. Сильно сдал в последнее время, а тут еще труды тяжкие. Стараясь его не беспокоить, Вульф принялся за дело.