Петр Петров - Борель. Золото [сборник]

— Совсем неправильно, ребята!

— Как это так? — подбоченился Алданец. — Просим разъяснение по этому пункту.

— Очень просто. Вы не подумали не только о государстве, с которым заключили договор, но плохо заботитесь и о себе. Ведь я знаю, что в первой же деревне спустите все пожитки и будете зимой лапу сосать…

— Ха, ха! А сейчас-то как?

Алданец оглянулся на Хлопушина и скривил губы.

— А сейчас мы придумали вам плату, чтобы она обеспечивала работника на каждый день, и постараемся подыскать теплое жилье. Вы совсем забыли, что рудник хотели прихлопнуть, а сейчас мы надеемся двинуть дело по-новому. Вот и учтите, что не по нашей вине застряли на станциях и в пути приисковые грузы, не мы морозили старателей…

— Вас к вине не пригонишь, как гайку к самовару, — не сдавался Алданец. — Вали на папу римского!

— А ты захлопнись, хват…

Катя оглянулась. Позади машины, опустив плечи, стоял бывший беспризорник Костя Мочалов, давнишний недруг Алданца. После пьянки и бессонной ночи лицо парня сморщилось, померкло. Толпа густела. Сведенные в кучу лошади обнюхивались, визжали, начинали лягаться.

— Поддувало, — презрительно ответил Алданец.

Катя подошла к Косте и смело тряхнула его за воротник.

— Брось с ним, не марайся…

Гурьян сошел с машины, приподнялся на носках, чтобы дальше видеть. Голос директора устало хрипел.

— Ну вот что, ребята. Подурили, и хватит. Продуктов подвезут, а насчет жилья давайте смекать вместе. Я думаю выделить из вас плотничью артель и начнем строить не собачьи норы, а настоящие дома. Шептунов и зудил мы не держим, зато хороших ребят хоть сегодня переведем в кадры. Нам до зарезу нужны сейчас забойщики, откатчики и разведчики.

Толпа молча проводила загремевшую машину.

Гурьян посадил Катю на колени и махнул кепкой.

Алданец круто повернулся к Косте.

— Заявляешь? — вызывающе глянул он. — Смотри, как облапили твою синпатию.

— Отстань, банный лист.

Костя повернулся и смешался с толпой.

Поверхность увала покрыта мелкими валунами. По массиву — редкие сосны с ветвями только на макушках, еще реже темно-зеленые, нестареющие пихты. Сухо шумит осенняя хвоя, будто сыплет по железным решетам зрелые зерна пшеницы. Среди ветоши диковинно зеленеют кипцы.

Центральная шахта «Соревнование» — Бутовская шахта. Она — главная опора рудника. Крыша шахты — маяк для трех раскинувшихся за рекой деревень. Деревни врезались в чащобины, смотрят сгруженными копнами почерневшего сена. Четыре шахты рудные и две вспомогательные зигзагами идут от «Соревнования» к ложбине.

Раскомандировка кончилась на рассвете. По напетлявшим тропам шахтеры лязгали подковами сапог. От конного двора, громыхая колесами, потянулся обоз.

Бутов подошел к стволу, глянул на полыхающие в ложбине старательские костры и зычно крикнул:

— Эй, заводиловцы! Поднимайся-а!

В сопках протяжно откликнулось эхо. От становищ с хохотом ответили:

— Не кашляй, крот, без тебя тошно.

Глухо, увесисто, густо катились в подземелье смешанные звуки. Фонари тускло освещали лестницу. Через несколько минут земля поглотила людей. Заскрипели блоки лебедок, застучали копыта лошадей, загремели в распоры стволов тяжелые железные бадьи с породой. Снизу невнятно взвизгивали кайлы, лопаты, стучали колесами тачки.

За рукав кожаной тужурки Гурьян поддержал поскользнувшуюся Вандаловскую и помог ей подняться на высокий уступ. За ними медленно двигался Клыков. Сивые, ровно обрубленные усы главного инженера шевелились от дыхания.

Вандаловская вздохнула и, обтирая платком лицо, оглянула центр рудника.

— Узко, — заметила она. — Шахта на шахту налеплены. Через год-два здесь все сольется в одно. А долину не пробовали?

— Пробовали.

Клыков присел на камень, сняв форменную фуражку.

— Копали кое-как, а не пробовали, — возразил Гурьян, вспомнив Митрофанов шурф.

Инженер блеснул очками.

— Ну, все же… В прошлом году мы имели около десятка скважин и все дали отрицательные показатели… Все скважины не обеспечивают коэффициента больше единицы, а это, вы понимаете, Татьяна Александровна, не дает нам права на затраты. «Эмпайром» пробовали…

Гурьян загадочно улыбнулся. Вандаловская поправляла шляпку.

— «Эмпайру» еще нельзя особенно доверять, Иван Михайлович.

— А почему нельзя? — кольнул глазами главный инженер.

— Аппарат больно капризный. За границей, например, в почете бурение «Кийстоном», большой популярностью пользуется даже станок «Крейлиуса».

— Ну, это зависит от породы… К сожалению, других аппаратов у нас еще нет…

Инженеры и директор спустились в шахту.

Работы велись на двадцатом метре. При слабом свете лиц шахтеров нельзя было различить. Сквозь крепление просачивалась мутная жижа.

— Вот эта штука когда-нибудь покажет себя, — указал Гурьян.

— Да, плохо отведена вода, — согласилась Вандаловская.

Они прошли шесть забоев и остановились в последнем.

Два забойщика и откатчик курили, сидя на готовой кучке руды. Молодой густобровый парень толкнул бородача и шепнул:

— Кто это?

— А кто ее знает… Инженерша, видать…

— Во, брат, бабец… Мотри какая…

— Не охальничай, — сплюнул бородач.

Бутов поднял фонарь и отколупнул комок породы.

— Вот куда пошла жила, — ткнул он пальцем на дно забоя. — Значит, надо углубляться и подаваться прямо…

— А внизу камень, — вставил Клыков.

— Ну и что ж… Надо пробить и, как я смекаю, скорее распластнуть увал канавой…

— Рано еще, Нил, — отозвался Гурьян.

Вандаловская повернулась к директору и поддержала шахтера:

— По-моему, товарищ хорошую мысль подает. Это он толкует о бремсберге с бесконечной передачей.

— Во-во, — обрадовался шахтер.

Главный инженер шевельнул усами и открыл рот, но спорить, видимо, раздумал. После производственного совещания он, казалось, смирился, только по загадочно блестевшим глазам можно было понять, что инженер нетерпеливо ждал решения треста и партийной организации рудника.

Забойщики взялись за кайлы, и подземелье вдруг ожило, вздрогнуло, железный гул полетел к стволу шахты и дальше, к плохо греющему сентябрьскому солнцу. Откатчики сталкивались тачками в узких коридорах, грозно покрикивали:

— Эй, шевелись, шевелись!

— Закрой рот, а то ворона залетит.

Катя быстро шагала по своей чисто прибранной комнате и жестикулировала:

— Как не стыдно, Костя. Пьянка, карты, грязь. Фу! Связался с шайкой Алданца, этого глота… Ты парень не тот, а он сделает из тебя опять ширмача. Ну, возьми нас с Павлом Пинаевым… Ведь так же начинали с лопаты… Среди старателей большинство хороших ребят, но ты схлестнулся с теми, которые по «легкой» ударяют.