Лили Блейк - Царство. Пророчество

Мария схватила его, когда уже погасли последние угольки.

– Пожалуйста, нет… – прошептала она, ее голос почти сорвался. – Этого не может быть…

В туннеле стало очень темно. Она не видела ничего в двух дюймах от своего лица. Мария сделала шаг вперед, затем еще один, но на следующий шаг ее нога нащупала лишь воздух. Она не заметила лестницы, потеряла равновесие и покатилась вниз по скользким заплесневелым ступеням.

Все ее тело болело. Мария вцепилась в нижнюю ступеньку и поднялась, морщась от малейшего движения. Ее платье порвалось и испачкалось, волосы взъерошились. В правом бедре возникла острая, стреляющая боль. Она потянулась вниз, почувствовав, как из локтя сочится кровь. Мария сделала несколько шагов, ее лодыжка начала распухать. В бедре пульсировала боль. Она села на каменный пол, прижав колени к груди. Как глупо было идти сюда одной! Она едва могла ходить, не говоря уж о том, что находилась в запутанном лабиринте. Каждый коридор выглядел одинаково. Проходы были бесконечными, никаких знаков, указывающих на выход.

Мария закрыла глаза, как никогда сильно желая вернуться назад. Вернуться в то утро, когда она проснулась в мягкой постели рядом с Франциском. Он уткнулся лицом в ее шею. Поцеловал ключицу, остановившись на чувствительной точке у ее шеи, шептал, как сильно любит, как ему повезло, что она его жена.

Она хотела вернуться к тому совершенному моменту, до того, как прибыло письмо от Лолы, до того, как раскрылась ее ложь. Вернуться к миру до чумы. Вернуться в мир до пророчества…

Мария свернулась в клубочек, дрожа на камне. Ее голова кружилась. Ей просто нужно было закрыть глаза и позволить себе отключиться, чтобы она могла проснуться и начать с новыми силами. Она может немножко поспать, а потом найти дорогу. И она лишь могла надеяться, что через несколько часов все станет проще и наметится ее путь.

Франциск повернул голову, ища взглядом Лолу. Она сидела на лошади за ним, перекинув ноги на одну сторону, одной рукой ухватившись за него, другой – держа ребенка.

– Ты в порядке? – спросил он. – Я стараюсь идти рысью. Но могу и медленнее…

Лола, не способная говорить, покачала головой. Любое движение лошади причиняло ей боль. Она никогда так не страдала, внутри стреляла резкая боль. Ямка на земле, легкий прыжок через камни – все было мучительно.

Лола знала, что Франциск был прав, им нужно было уехать. Она смотрела на спящего сына у своей груди. Она старалась напомнить себе, что это того стоило. Ей нужно было думать о нем, он единственное, что имело сейчас значение. Если бы они остались в том доме, то рисковали заразиться чумой.

– С нами все будет хорошо, – Лола старалась придать голосу спокойствие. – Мы в порядке.

– Мы почти добрались до деревни, – сказал Франциск, поторапливая коня. – Как только мы проедем ее, направимся на юг к замку. Если будем двигаться быстро, то доберемся за два дня. Если…

Лола оторвалась от ребенка.

– Если что?

Они достигли расчищенного участка леса. Франциск указал на дорогу перед ними, ведущую в деревню. Груда тел перекрывала путь. Между мертвыми ходил седой человек. Он вынимал вещи из их карманов, снимал кольца с их холодных, безжизненных рук.

Ветер поменял направление и неожиданно донес до них сладковатый, тошнотворный запах гниющих тел. Лола поднесла рубашку к лицу, стараясь закрыться от запаха:

– Да хранит нас Господь.

– Уже здесь, – пробормотал Франциск, крестясь. – Чума распространяется быстрее, чем я думал.

Деревня была всего лишь в сотне ярдов. Им нужно проехать через нее, чтобы добраться до дворца. Франциск поторопил лошадь, двигаясь по кромке дороги, подальше от тел. Он повел лошадь через лес.

– Пожалуйста, Франциск, – сказала Лола, поворачиваясь к дороге спиной. – Нам нужно выбраться отсюда. Как можно быстрее.

– Я пытаюсь, просто… – пробормотал Франциск, натягивая поводья. Конь был встревожен, Чемпион двигался медленнее, чем раньше. Он чувствовал страх Франциска, его неуверенность и сам становился пугливым. Франциск направил его прочь от тел на дороге, но тут же наткнулся на огромную могилу в лесу. Тела не были даже засыпаны землей.

Лола смотрела на детей на верху кучи. Маленькая девочка в синем платье лежала рядом с двумя другими. Зрачки покрыты серой пленкой.

– Это так ужасно, – сказала Лола. – Эти страдания. Никто не должен так умирать.

Франциск направил Чемпиона налево, за линию домов. Два мальчика смотрели через окно дома. Они позвали Франциска, когда тот проехал мимо.

– Пожалуйста, сир! Подождите! – кричали они, размахивая руками. Их лица были худыми и осунувшимися. Хотя им не могло быть больше восьми, но они выглядели старше: у них были ссутулившиеся плечи и изможденные тела.

– Помогите, пожалуйста! Наша мать умирает! Ей нужны лекарства! Нам нужна вода! Пожалуйста, пожалуйста, помогите нам!

Франциск посмотрел на детей, чувствуя, как сжимается его сердце.

– Простите, – только и смог он сказать. – Мне жаль. Простите.

Он щелкнул поводьями, проезжая мимо мальчиков, которые протягивали к нему руки, на их лицах блестели слезы. Франциск объехал еще одну могилу, затем снова свернул налево в лес. Что будет в следующей деревне и в следующей за ней? Как далеко распространилась чума? Где она остановится?

Он натянул плащ на нижнюю часть лица, пряча нос и рот, оглянулся, убедившись, что Лола сделала то же самое.

– Нам нужно постараться уберечься от этого, – сказал Франциск. – После того, как мы столько прошли. После того, что ты пережила. Я вас не потеряю, не сейчас.

Лола кивнула, затем накинула плащ на ребенка, оставив ему пространство, чтобы он мог дышать.

– Франциск, – она наклонилась вперед. – Это невыносимо. Смерть, вся эта боль.

– Я знаю, – сказал Франциск. – Это ужасно. Но когда мы вернемся во дворец, то сможем попытаться помочь этим людям. Но мы ничего не можем сделать со спины лошади.

Франциск щелкнул поводьями, поторапливая Чемпиона. Наконец конь отозвался, и они набрали скорость, быстро двигаясь по густому лесу сквозь деревья. Через несколько минут они покинули селение. Они снова были на дороге.

– Я думаю, здесь можно заночевать, – сказал Франциск, глядя на маленький, ухоженный дом. Его покинули в спешке. В кладовой все еще был хлеб. По кухне были разбросаны тарелки со следами заплесневевшей еды. У кровати стояла пара разбитых ботинок, будто их кто-то только что снял.

– Наверное, они ушли, когда услышали о чуме, – сказала Лола. Она оглядывалась, укачивая беспокойного ребенка. Вечерело, а он все плакал и плакал, и Франциску пришлось предложить ей варианты: ехать всю ночь или остановиться, найти убежище, хотя это и сильно отложит их возвращение.