Станислав Рем - За тихой и темной рекой

Самый подходящий вариант вспомнился неожиданно. Когда он встречал по весне плот с артиллеристами, то совершил небольшую прогулку вдоль берега реки. Вот тогда-то им был обнаружен крутой обрыв, нависший тяжёлым земляным козырьком над мутной, тогда ещё с ледяной шугой, водой. Это место с поста не видно никак. Даже тогда, в начале мая. А теперь за листвой и подавно. Вот там, думал штабс-капитан, и следует убить, а тело кинуть в бурный зейский поток. Течение быстрое, сразу унесёт в Амур. Даст бог, прибьёт к китайскому берегу. И все — концы в воду.

Штабс-капитан правой рукой нащупал в рукаве кителя стилет, а левой крепко обнял податливый, девичий стан. Страсть даже не нужно было разыгрывать. Как только упругая Катькина грудь упёрлась в китель офицера, у него сразу же от возбуждения закружилась голова.

— Идём, — пылко шептал Катьке на ушко Юрий Валентинович. — Спрячемся. Я соскучился. Вон там… кусты. Идём туда, там никто не увидит.

Катька прижалась к любовнику и, схватив его под руку, пошла, куда повёл. Она всё время щебетала: то о себе, то о том, что происходит в городе, то о своих опасениях за дитя… Но Индуров не слушал. Правая рука офицера снова углубилась в рукав кителя, отстегнула специально сделанный на заказ клапан, и в раскрытую ладонь капитана из потайной секции выпало тонкое жало ножа. Как только парочка оказалась у обрыва, Юрий Валентинович пропустил девушку вперёд, — мол, посмотри, какова Зея с утра, в городе, чай, такого не видывала — ещё раз огляделся по сторонам и ударил лезвием в спину любовницы.

Катька охнула, всплеснула руками, в одно мгновение сникла, с всхлипыванием выпустив из лёгких воздух. Будто бабочка, сорвавшаяся с булавки натуралиста, соскользнула она со стилета и рухнула в мутные воды дальневосточной реки. Индуров проследил за тем, как тело скрылось в пенной воде, после чего тщательно протёр лезвие стилета листвой, и, спрятав нож в рукав, спокойно пошел к переправе.

Кнутов молчал, изредка бросая взгляд на попутчика. Белый некоторое время терпел, но не сдержался и произнёс:

— Анисим Ильич, голубчик, что с вами?

— Да так, знаете ли… Мысли всякие…

— Мысли, говорите? Открывайтесь, что вас гложет?

Кнутов снял с головы котелок, протёр его изнутри платком, после чего вытер лоб и водрузил головной убор на прежнее место.

— Скажите, господин капитан, вы ведь когда к нам ехали, основательно подготовились?

— А иначе никак нельзя…

— Может прозвучит нетактично, но мне покоя не даёт ваше… ложе.

— Проще говоря, кровать, на которой сплю? В нумере? Что с ней? — Белый хитро прищурился.

Если Кнутов задаст ему тот самый вопрос, которого он от него ждал, значит, наблюдательность не подвела, и с таким помощником можно не опасаться.

— Видите ли, мы обратили внимание на дверь, которую вы приспособили вместо матраца. Я так понял, она была не только ложем, а и… мишенью. Для метания острых предметов. Ножичка, вилочек… Так?

— Совершенно верно. И что?

Кнутов потёр ладонью тщательно выбритый подбородок и произнёс:

— Там меня заинтересовали несколько дырочек. Дерево пробито мощным четырёхгранным лезвием. Что это было?

Белый ещё раз усмехнулся и, заведя руку за спину, вызволил на свет Божий предмет, чем-то напоминающий механическую шестерню. Кнутов видел подобного рода штуки в железнодорожном депо. Оружие, которым Белый пробивал крепкую дверную доску, оказалось ободом с гранёными шипами по кругу, легко прятавшимся в ладони.

— Изобретение одного моего знакомого, — пояснил Олег Владимирович, протягивая железку Кнутову.

— Как сие называется? — Анисим Ильич с любопытством вертел диковинное и опасное орудие.

— Понятия не имею, — отозвался Олег Владимирович. — Изобретатель сказал, что в некотором роде схожие игрушки имеются на Востоке и предназначены для защиты от врагов с небольшого расстояния, шагов с десяти. Главное, правильно поставить руку, иначе траектория полёта изменится, и цель не будет повержена. Метать нужно уметь, не то можно и самому получить увечья.

— Прелюбопытная вещица, — Кнутов несколько раз подбросил и поймал железку, прикидывая её вес. — Эдакой черепушку можно разом расколоть.

— Иногда случается, что без подобного средства никак не выпутаться. Меня эта вещица уже неоднократно выручала.

— Метать изобретатель выучил? — уточнил Анисим Ильич, улыбнувшись.

— Нет, — серьёзно ответил Белый. — Игрушку он сделал так, из любопытства. В основном мой знакомый — мастер по бомбам. Если припомните: три года назад в Екатеринбурге убили губернского полицмейстера…

— Доводилось слышать.

— Его работа.

— И что? — Кнутов недоумённо уставился на Белого. — Он до сих пор не на каторге?

— Нет. И не смотрите так на меня, Анисим Ильич… — Олег Владимирович тяжело вздохнул. — Поверьте, в большинстве случаев связанных с убийствами государственных чиновников лежит не политическая мотивация. А в Екатеринбурге у нашего изобретателя обесчестили невесту. И не кто-либо, а сынок губернского полицмейстера. Девушка с горя утопилась. Её отец, директор местной гимназии, умом тронулся, был отправлен в отставку. А дело замяли. Полицмейстер своего сынка от греха подал ее отправил в Париж. И думал, тем всё закончится. Теперь папаша вечным сном почивает…

— У меня такое ощущение, что вам сия история принесла удовлетворение.

— Что ж вы так мягко выразились, Анисим Ильич? Говорите смелее. Не желаете? Тогда я сам скажу: полное удовлетворение! — Белый резко повернулся к собеседнику. — Преступление должно быть наказано. Любое преступление! Молодой человек, потерявший близкого, родного человека, стучал, писал во все инстанции. И как вы думаете, какие ответы он получал?

Анисим Ильич молчал. Он прекрасно помнил, как нечто подобное происходило с ним самим.

— Вот тогда-то наш изобретатель и решился на последний шаг, — продолжил советник. — Ну а чтобы замять уголовную сторону дела, от коей могла пострадать репутация высокопоставленных лиц, делу решили придать политический тон.

— А вы, как я понял, о готовящемся покушении знали заранее, но не остановили вашего изобретателя?

— Вы догадливы, Анисим Ильич. Мне это импонирует. Мало того. Как только покушение произошло, мы тут же изолировали террориста, объявив, что он убит при попытке к бегству. И пока шло судебное разбирательство несуществующего политического убийства, он преспокойно находился в наших апартаментах.

— Вы же сами говорили, что преступление должно быть наказано. И покрывали убийцу? Как сие объединить с моральной точки зрения?

— Одна деталь, Анисим Ильич. Не убийство, а наказание. Заслуженное наказание. И потом, человек с гениальным умом, по вашему мнению, должен прозябать где-то на каторге, в Сибири, в то время, как может приносить пользу державе? И только из-за того, что он свершил правосудие? Нет, Анисим Ильич, в тот момент я принял единственно верное решение.