Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)

– Какие это причины, Зверобой, если я и Хетти готовы пожертвовать всем нашим имуществом за вашу свободу?

– Прекрасная мысль, Джудит, нечего сказать: но на этот раз она совсем ни к чему. Минги, вероятно, охотно согласятся принять от вас все, что в этом сундуке, но это предложение ничем не будет вознаграждено с их стороны. Что бы вы сказали, Джудит, если бы кто-нибудь вздумал объявить, что вот за такую-то цену он отдает этот сундук в полное ваше распоряжение?

– Да он и без того в полном моем распоряжении. Нет надобности покупать за деньги свою собственность.

– Однако минги думают не так. По их понятиям, все ваше имение принадлежит им, и они не захотят купить ключа от этого сундука.

– Понимаю вас, Зверобой. Но это озеро все-таки наше, и мы можем держаться в своем доме до тех пор, пока не прибудет из Колонии военный отряд. Если притом вы останетесь с нами, мы будем в состоянии выдержать продолжительную осаду. Неужели вы намерены непременно отдаться в руки этих дикарей?

– Если бы это сказал мне Гарри Непоседа, я бы не был изумлен, так как знаю, что он не способен понимать чувства и мысли честного человека. Но вы, Джудит, не то что Генри Марч, и я прошу сказать мне по совести: неужели вы не перемените обо мне своего мнения, как о честном человеке, если я решусь не сдержать своего слова?

– Ничто на свете не заставит меня переменить о вас мнения, и я убеждена, что вы навсегда останетесь самым честным, благородным и правдивым человеком.

– Ну так и не принуждайте меня забыть обещание, данное гуронам. Отпуск – долг чести как для воина, так и вообще для всех людей, в каком бы положении они ни были. Стыдно мне будет показаться на глаза старику Таменунду и всем моим делаварским друзьям, если я опозорю себя низким вероломством. Надеюсь, Джудит, вы легко это поймете.

– К несчастью, вы правы, Зверобой, – отвечала печально Джудит после минутного размышления. – Человек, подобный вам, не может и не должен поступать, как бесчестный эгоист. Вороти́тесь в ирокезский лагерь: я не стану больше отговаривать вас. Действуя по совести, вы, по крайней мере, не станете думать, что Джудит… и вот, я не знаю теперь, какую фамилию присоединить к этому имени.

– Отчего же это? Хаттер был вашим отцом, и фамилия Хаттера должна остаться за его дочерьми.

– Ни я, ни Хетти не можем больше, да и не захотим называться девицами Хаттер. Притом его настоящая фамилия не Хаттер.

– Это очень, очень странно, и я никак не могу вас понять. Старый Хаттер – не Хаттер, и его дочери – не его дочери! Что это значит? Томас Хаттер не был Томасом Хаттером, его дочки не были его дочками. Кто же такой Томас Хаттер, и кто такие его дочки?

– Разве вы никогда не слышали сплетен о прежней жизни этого человека? – спросила Джудит. – Хотя я считалась его дочерью, но эти толки доходили даже до меня.

– Не отрицаю, Джудит, нет, я этого не отрицаю. Как я уже говорил вам, рассказывали про него всякую всячину, но я не слишком легковерен. Хоть я и молод, но все-таки прожил на свете достаточно долго, чтобы знать, что существуют двоякого рода репутации. В одних случаях доброе имя человека зависит от него самого, а в других – от чужих языков. Поэтому я предпочитаю на все смотреть своими глазами и не позволяю первому встречному болтуну исполнять должность судьи. Когда мы странствовали с Гарри Непоседой, он говорил довольно откровенно обо всем вашем семействе. И он намекал мне, что Томас Хаттер погулял по морю в свои молодые годы. Полагаю, он хотел сказать этим, что старик пользовался чужим добром.

– Он сказал, что старик был пиратом, – так оно и есть, не стоит таиться между друзьями. Прочитайте это, Зверобой, и вы увидите, что Непоседа говорил сущую правду. Томас Хови стал впоследствии Томасом Хаттером, как это видно из писем.

С этими словами Джудит с пылающими щеками и с блестящими от волнения глазами протянула молодому человеку газетный лист и указала на объявление колониального губернатора.

– Я не умею ни читать, ни писать, – возразил Зверобой, улыбаясь. – Мое воспитание началось и окончилось в лесу: единственною книгою для меня были озера, деревья, гром, бури и ненастья. Только эту книгу, исполненную дивных тайн и глубоких познаний, я и умею читать.

– Извините, Зверобой, я совсем забыла об образе вашей жизни и не имела ни малейшего намерения вас обидеть.

– Меня обидеть? Да разве попросить меня прочитать что-нибудь, когда я не умею читать, – значит оскорбить меня? Я охотник, а теперь, смею сказать, понемногу начинаю становиться воином, но я не миссионер, и поэтому книги и бумаги писаны не для меня. Нет, нет, Джудит, – весело рассмеялся молодой человек, – они не годятся мне даже на пыжи, потому что ваш замечательный карабин «оленебой» можно запыжить лишь кусочком звериной шкуры. Иные люди говорят, будто все, что напечатано, – это святая истина. Если это в самом деле так, то, признаюсь, человек неученый кое-что теряет. И тем не менее слова, напечатанные в книгах, не могут быть более истинными, чем те, которые начертаны на небесах, на лесных вершинах, на реках и на родниках.

– Хорошо, Зверобой, оставим это. Дело в том, что Томас Хови и Томас Хаттер – одно и то же лицо.

– Ну так, стало быть, остается вам принять фамилию вашей матушки.

– Да, но я совсем не знаю, как прозывалась моя мать. В этих бумагах нет никакого следа относительно ее происхождения.

– Это слишком странно. Родители должны дать своему потомству какое-нибудь имя, если даже они не могут дать ему ничего другого. Сам я происхожу из очень скромной семьи, хотя все же мы не настолько бедны, чтобы не иметь фамилии. Нас зовут Бампо, и я слышал (тут легкое тщеславие заставило зарумяниться щеки охотника)… я слышал, что в прежние времена Бампо занимали более высокое положение, чем теперь.

– Они никогда не заслуживали этого больше, чем теперь, Зверобой, и фамилия у вас хорошая. И я, и Хетти – мы тысячу раз предпочли бы называться Хетти Бампо или Джудит Бампо, чем Хетти и Джудит Хаттер.

– Но ведь это невозможно, – добродушно возразил охотник, – разве только одна из вас согласится выйти за меня замуж.

Джудит внутренне обрадовалась, что разговор сам собою затронул тот вопрос, который занимал ее, и она поспешила ответить:

– Я никак не думаю, Зверобой, чтобы Хетти вышла замуж. Если кому-нибудь из нас суждено носить вашу фамилию, так, вероятно, мне.

– Будто бы? В нашей фамилии бывали, говорят, красавицы, и, пожалуй, никто не удивится, если еще присоединится к ним Джудит Бампо.

– Не шутите, Зверобой. Мы коснулись теперь одного из самых важных вопросов в жизни женщины, и мне хотелось бы поговорить с вами серьезно и вполне искренне. Забывая стыд, который заставляет девушек молчать, пока мужчина не заговорит с ней первый, я выскажусь совершенно откровенно, как это и следует, когда имеешь дело с таким благородным человеком. Как вы думаете, Зверобой, могли бы вы быть счастливы с такой женой, как я?