Патрик О’Брайан - Миссия в ионическом море

- Боюсь, что буду вынужден их снова жестоко разочаровывать. Но если мы хотим оказаться в устье Эгюии завтра вечером, то времени гоняться за призами нет.

- Прошу прощения, сэр, - произнес Моуэт, показавшись в дверях, - но боюсь, что Хани доложил не совсем точно. Прямо по левой скуле четыре паруса купцов, один из них велик, и если мы не сменим курс, то через пол-склянки они окажутся с наветренной от нас стороны. Разрешите положить корабль на другой галс?

- Вы в точности уверены, что это купцы?

- Сама уверенность, сэр, - ответил Моуэт, широко ухмыльнувшись, прямо-таки дружелюбный волк.

- Тогда наш курс должен оставаться ост-норд-ост тень ост.

- Есть, сэр, - с похвальной стойкостью подтвердил Моуэт, - курс ост-норд-ост тень ост. - Лицо его потускнело, и он вышел из каюты.

- Вот, - сказал Джек, - этого я и боялся. Превосходная двенадцатичасовая погоня, весь экипаж на палубе, расправлен каждый клочок паруса, погонные пушки играют в кегли - все это отлично бы сплотило матросов после провала в Медине. Ты слышал об этом, Стивен?

- Пришлось, и в невыносимых подробностях.

- Мне пришлось их разочаровать там... или мне так показалось. С тех пор их как подменили. И сам я с тех пор почти все время был адски зол - просыпался утром уже сердитым и легко раздражался в течение дня. Скажи мне, Стивен, есть ли таблетки или микстуры против хандры и дурного нрава? Я в последнее время в ужасном унынии, и, боюсь, ты это заметил.

На мгновение он подумал сообщить Стивену о подозрениях, что крутились у него в голове, но, вспомнив, какие встречи приходилось проводить его другу, сказал только:
- Если ты закончил, Стивен, можешь покурить. Уверен, ты прикупил в Маоне самого зловонного табака.

- Если ты уверен, что и в самом деле это не станет тебя раздражать, - ответил Стивен, мгновенно ощупывая карманы, - то могу. Для меня табак - венец еды, лучшее начало дня, превосходный усилитель радостей жизни.

Потрескивание и продукт горения этого маленького бумажного цилиндра, - продолжил он, подняв сигару, - дает мне чувственное наслаждение, о чьих глубоких корнях я стыжусь и размышлять, а медленное тление, в целом, дает удовлетворение, от которого я не должен запросто отказываться, даже если это причиняло мне вред, которого и нет.

И близко не так. Напротив, табак очищает мозг от лишнего, обостряет ум, вознаграждает благоразумных курильщиков бодрым и жизнерадостным настроением. А скоро мне потребуется вся моя жизнерадостность и бодрость.

- Как бы я хотел, чтобы ты туда не ходил, - тихо произнес Джек.

- Выбора нет, - отозвался Стивен.

Джек кивнул: в высадке Стивена около удаленного ручья было столь же мало возможности выбора, как и у Джека, ведущего корабль в схватку, но присутствовало еще что-то ужасно хладнокровное в деле с этим ручьём, хладнокровное, темное и одинокое.

Сама эта идея ему была противна, но все же он гнал "Ворчестер" туда, где идея воплотится в реальность, со всем мастерством, приобретенным за время, проведенное в море. Джек безжалостно гнал корабль и экипаж, кливеры и стаксели постоянно убирались и расправлялись с предельной четкостью относительно стремления корабля привестись к ветру, и сам он вахту за вахтой стоял за штурвалом.

Ворчестерцы озадачились: те, кто понимал мореходное искусство - глубоко впечатлены, а те, кто нет - столь же сильно поражены ощущением неимоверной срочности, что тоже мгновенно выполняли все приказы.

Джек гнал корабль так сильно, что когда выполнил подход к берегу, еще оставалось в запасе время - невыносимо тянущиеся часы, в которые "Ворчестер" крейсировал туда-сюда, а на ярком западном склоне неба солнце клонилось к закату.

Оно, наконец, зашло, полыхая долгим золотым пламенем, пока корабль бежал под неустойчивым ветром, неся с собой тьму. И всё же прошел еще час, прежде чем они подошли достаточно близко, чтобы послать шлюпку к этому плоскому, пустынному берегу, и этот час тянулся как десять.

Все приготовления сделаны, письма написаны, указания повторены несколько раз. Джек возился с потайным фонарем, голубым сигнальным фальшфейером, пистолетами, и патентованным устройством добывания огня, что Стивен брал с собой. Джек также добавил складной нож и несколько саженей крепкого троса. 
- Я сменил кремни на пистолетах, - еще раз сказал он.

Стивен снова поблагодарил его и взглянул на часы: прошло только семь минут.
- Давай, - произнес он, подойдя к футляру виолончели, - сымпровизируем.

Несколько минут они пиликали и гоняли канифоль туда-сюда. Затем Стивен наиграл строчку из симфонии Гайдна, которую когда-то вместе слышали - странную навязчивую незавершенную фразу, слабый вопрошающий голос из другого мира. Джек подхватил. Они сыграли в унисон раз или два, а затем повторяли мелодию на все лады с бесконечными вариациями, иногда играя согласованно, а временами вразнобой.

Ни один не являлся великолепным музыкантом, но каждый был достаточно компетентным, чтобы выразить многое из того, что хотел выразить, и так они и перекликались без остановки до тех пор, пока не пришел Пуллингс, чтобы сообщить, что корабль на глубине десяти саженей, и катер спущен.

После залитой светом каюты палуба показалось непроницаемо тёмной - только свечение нактоуза. Невидимые руки провели Стивена по трапу. "Ворчестер" не нес топовых огней, огромные кормовые фонари тоже оставались холодны и темны, иллюминаторы и окна кормовой каюты тщательно затемнены. Корабль тихо крался к еще более темному берегу по невидимому морю: над головой призрачные паруса, разговоры вполголоса.

Стивен тяжело облокотился на поручень: кто-то внизу трапа поставил его ищущую опору ногу на первую ступеньку. Он почувствовал, как рука Джека нащупала его руку, пожал ее и спустился вниз в шлюпку.

- Отваливай, - мгновение спустя скомандовал Моуэт. Высокая, темнее ночи корма "Ворчестера", закрывающая большой участок звездного неба, начала медленно удаляться. - Весла на воду, - приказал Моуэт, и шлюпка моментально оказалась в одиночестве.

С берега дул бриз, наполненный ароматами суши: вонь болота, запах росы на камыше, запах растений вообще.

Гребли долго, но все прошло легко - луна не взойдет еще час. Никто не разговаривал, и Стивен обнаружил, что сидение в темноте, с ритмичным плеском весел, толчками, ощущением движения, но движения невидимого, было похоже на сон, или, точнее, на иное состояние сознания, но теперь глаза привыкли к темноте, и он мог достаточно четко разглядеть землю.

Сияние звезд, казалось, становилось сильнее, хотя облака и плыли по Млечному Пути, и Стивен узнал некоторых матросов - хотя признал скорее по общему ощущению, чем по лицам, а Финтрума Спелдина - по истлевшей старой шерстяной шапке, с которой тот никогда не расставался. Все трезвые, надежные и крепкие. Бондена он, конечно, узнал с самого начала.