Патрик О’Брайан - Миссия в ионическом море

Хотя луна скоро зайдет: каждый раз, когда он смотрел из-под своей плотной крыши, то видел на небе все больше и больше облаков, и хотя Стивен не был уверен в направлении их движения, похоже, те бежали с юга.

Что касается удачи, казалось, она с ним. Определенно, до сих пор с ним, ибо, хотя оказалось невозможно двигаться хотя бы без шороха, Стивен подбирался все ближе и ближе, так близко, что сейчас мог расслышать приглушенное птичье клекотание и негромкие короткие звуки, предшествующие оглушительному "бум".

Выпь не обращала внимания на производимый им шум и, возможно, приняла его за кабана - даже не испугалась, когда неверный шаг привел к тому, что доктор с брызгами погрузился по колено в грязь. Но когда тонкий, нервный голос из камышей впереди крикнул "Стой! Кто идет?", птица мгновенно замолчала, хотя и набрала полную грудь воздуха.

- Доктор Ральф, - ответил Стивен.

Голос дал нужный отзыв, утверждая, что он Вольтер, хотя Стивену стало понятно, что тот принадлежит агенту по фамилии Леклерк.

- Я ожидал обнаружить вас на дамбе, - произнес Мэтьюрин, рассматривая Леклерка, когда луна залила все ярким светом через разрыв в облаках. Леклерк объяснил, что слышал звук движения на дальнем болоте, и чувствовал бы себя слишком приметным, расположись он там.

Только коровы, возможно, но могут быть и браконьеры или контрабандисты - это прекрасное место для контрабандистов, и разумнее всего не привлекать к себе внимание. Он оставил лошадей около охотничьего домика - не хотели запрягаться, слишком нервничали сегодня.

"Я вовсе не удивлен", - сказал про себя Стивен.

"Если они уловили хоть половину твоего состояния, то способны были и взлететь". Леклерк весьма умен, но Стивен никогда бы не выбрал его для этого задания - горожанин до мозга костей, а те частенько чувствуют себя не в своей тарелке на болоте или в горах ночью. Кроме того, у него абсолютно неподходящий характер.

Они стояли на дамбе, откуда можно было увидеть дальнее болото: в основном грубое пастбище, перекрещенное поблескивающими канавами, но с зарослями тамариска, высокими деревьями тут и сям, большими пучками камыша, а местами можно разглядеть изгибы дороги к Мандьярге и одноименный канал.

Пока они шли, Леклерк назвал людей, которые прибыли на встречу к тому времени, как он уехал, и говорил о тех, кто все еще ожидал, когда две большие чистые белоснежные фигуры поднялись в воздух прямо рядом с дамбой.

- О Боже, - вскрикнул француз, сжав локоть Стивена, - что это было?

- Белые цапли, - ответил Стивен, - а кто еще, кроме Панглосса?

- Мартино и Эгмонт, а также Дюрур. Это слишком. Я с самого начала выступал против подобного. Всегда существует возможность опрометчивости, случайности, а собирая столь многих, где некоторых мы едва знаем, в таком месте, как это... Тише, - встревоженно прошептал он, толкая Стивена за скопление камыша, - что это?

- Где?

- На углу, где плотина поворачивает влево. Оно шевелится.

В изменчивом свете луны ни в чем нельзя было быть уверенным, но через какое-то время Стивен сказал:

- Полагаю, это стойка ворот с совой на ней. Вот: сова пролетела. Прошу, уберите пистолет.

Они продолжили путь, Леклерк с колючей язвительностью испуганного человека говорил об организаторах этой встречи. Стойка ворот на самом деле оказалась ивой, пораженной ударом молнии. Но едва они прошли её, едва обогнули угол, как на болоте впереди послышались выстрелы - в нескольких сотнях ярдов справа.

Обмен выстрелами из двух мест, оранжевые всполохи в темноте, разрывающие камышовые заросли в направлении дороги. Секундное замешательство.
- Нас продали и предали, - воскликнул Леклерк и резко побежал в сторону охотничьего домика.

Стивен соскользнул с дамбы в камыши, где и стоял, прислушиваясь. Услышанное, озадачивало: скорее шум перестрелки двух убегающих друг от друга сторон, чем решительная схватка или погоня. Беспорядочная стрельба, а затем - тишина.

Приглушенный грохот, возможно, скачущих вдали лошадей, и больше ничего. Облака, наконец, победили луну, и ночь стала почти полностью темной.

Южный ветер, дувший уже какое-то время в верхних слоях воздуха, теперь задувал порывами через болото, издавая в высоких камышах звук, похожий на прибой, и принеся с собой первые мелкие заряды дождя. Выпь опять начала свою песнь, ей вторила другая где-то вдали. Стивен накинул капюшон плаща на голову, спасаясь от капель.

Когда он прождал так долго, что уверился в том, что Леклерк не вернется ни на лошади, ни пешком, то снова взобрался на дамбу. Теперь ему приходилось идти, склонившись против сильного южного ветра, но даже так ветер задувал, и Стивен хотел убраться отсюда как можно скорее обратно в дюны, до того, как станет возможно какое-либо организованное преследование.

Хотя его и беспокоила мысль, что подобный ветер может очень скоро поднять такой прибой, что никакая шлюпка не сможет его забрать, глубокий и порой почти парализующий волю страх, что он испытывал ранее, исчез. Стивен чувствовал уже больше гнев, чем страх, когда шел вдоль дамбы с водой по обе стороны от нее и увидел впереди слабый свет, но свет, движущийся слишком уверенно для блуждающего огонька и слишком четко определяемый: почти наверняка такой же фонарь, как и у него - слегка приоткрытый потайной фонарь.

Он не хотел соскальзывать в воду неопределенной глубины, а на расстоянии нескольких сотен ярдов не имелось никаких зарослей камыша: и в самом деле, пустынный отрезок пути - единственным укрытием являлись несколько чахлых тамарисков. Вместо того, чтобы отступить, потеряв пройденное расстояние, он нырнул в них, и, накинув капюшон, закрывающий лицо, чтобы скрыть его белизну, Стивен присел там, ожидая, когда источник света пройдет мимо.

По мере его приближения, Стивен все больше и больше убеждался, что фонарь несет один-единственный человек, а не отряд, и что этот единственный человек не солдат. Его походка была неуверенной и медленной, а иногда он останавливался совсем, хотя, казалось, не оглядывался и ничего не искал в болоте.

Человек оказался еще ближе, и Стивен опустил глаза. Мощный порыв ветра, шквал сильного дождя, и, прижимая шляпу рукой, владелец фонаря вышел с подветренной стороны тамарисков и сел. Незнакомец находился в трех ярдах от Стивена и немного позади него, и, сгорбившись, сидел спиной к ветру, пока дождь не прекратился также внезапно, как и начался.

Потом человек встал, и они вполне могли бы разойтись, если бы тот вдруг не сел, широко открыв фонарь, чтобы осмотреть покрытую грязью голую ногу, но, когда стер грязь платком, на белую кожу хлынул красный поток: он пытался остановить кровотечение шейным платком, и в отраженном свете Стивен увидел лицо профессора Грэхэма, искаженное от боли, но безошибочно узнаваемое.