Юрий Черняков - На безымянной высоте

— Рядовая Екатерина Соловьева… — вытянулась перед начальством смущенная девушка, по-прежнему глядя в сторону. — Закончила ускоренные курсы, работаю в штабе на рации и телефонном коммутаторе.

— Как в песне: «Выходила на берег Катюша, на широкий берег на крутой… — продолжал Иноземцев, и Самсонов почтительно хмыкнул. — Выходила, песню заводила…» Ладно, потом познакомимся поближе, и все вместе споем… — утвердительно, будто приказал, закончил Иноземцев и быстро двинулся дальше, уже не оглядываясь, так что Самсонов снова едва за ним успевал.

— Разве нам не хватает связисток? — отрывисто спросил Иноземцев.

— Есть потери… В смысле сержант Костромина в интересном положении… — сказал Самсонов, как если бы чувствовал за собой вину. — На пятом месяце. Отправляем скоро домой.

— Черт… Но это наша самая опытная связистка… Ты-то куда смотрел?.. Ну нельзя оставить полк на неделю… Кстати, чья это работа? — строго спросил Иноземцев, снова остановившись. — Слушай… Неужели, Кости Горелова?

— Так точно. Через несколько дней планируем сыграть им свадьбу по-фронтовому.

— Если только Гитлер не будет возражать… Кстати, в какую графу потерь ты запишешь Костромину? — снова на ходу спросил Иноземцев, козыряя всем встречным.

Тот не успел ответить, поскольку Иноземцев в этот момент заметил немецкого пленного, которого выводили из кабинета, где шел очередной допрос.

— Резервист?

— Он самый. На гражданке был бухгалтером, — подтвердил Самсонов. — Недавно призвали, ничего, говорит, не знает. Похоже, не врет.

— Там посмотрим… Вы его хоть покормили?

— Нет еще.

— Накормите от пуза, ты понял? И сразу ко мне. Кто у тебя сейчас в разведке за старшего?

— Старший сержант Степан Каморин.

— Передай ему: мне нужен срочно, позарез кадровый офицер, а не бывший бухгалтер!

…Немца кормили во дворе штаба, и охрана, ездовые, шоферы — все, кто свободен, смотрели, как он примеривается к солдатской каше.

Поворочал ложкой, отодвинул миску, оглянулся на полевую кухню, откуда шел пар, и что-то недовольно сказал по-своему.

— Еще морду воротит… — ворчали ездовые.

— Может, добавки хочет? — предположил повар.

— Я б ему добавил. Черпаком промеж глаз… — вздохнул сержант Степан Каморин. — Но нельзя. А хочется не знаю как… Целую ночь там пролежали. И кого, спрашивается, дождались?

— Переводчик-то где? — спросил повар. — Костю-переводчика позовите. А то балаболит непонятно что…

И сразу, как из-за театральных кулис (явление семнадцатое, те же и переводчик), появился Костя Горелов, он же жених, полгода назад нанесший непоправимый урон связи полка, а сейчас что-то жующий на ходу.

— Отведите его к Иноземцеву, — сказал Костя Каморину.

В это время к штабу полка подъехала знакомая полуторка, и из кузова спустились старшина Безухов и та самая Оля, девушка в военной форме, объект внимания рядового Малахова, который, лихо спрыгнув, оказался на земле первым и подал ей руку. Увидев вновь приехавших, о немце сразу забыли.

Те, что помоложе, разглядывали девушку, а кто постарше — были рады видеть Безухова. Его приветствовали, обнимали, хлопали по спине и плечам.

— Товарищ майор, разрешите обратиться! — звонко крикнула Оля, протягивая майору Иноземцеву документы.

Только сейчас все обратили внимание, что она поволжски окает.

Майор листал, читал ее документы, потом с удивлением на нее смотрел…

— Ольга Позднеева… постойте. Так вы и есть тот самый снайпер, чемпион СССР по стрельбе? — недоверчиво спросил он.

— Так точно, товарищ майор! — деловито ответила она. — Имею на своем счету шестьдесят убитых фашистов. Из них шесть снайперов, четыре пулеметчика.

— Значит, это вы сегодня сняли пулеметчика? — прозрел майор. — Там, на колокольне?

— Это и есть четвертый, — кивнула она, глядя на майора исподлобья ясными голубыми глазами.

— Устраивайтесь… — только и сказал он. — Вам помогут. Вы нам очень, очень кстати. Уберете этого фашиста, зачтем вам его за десяток пулеметчиков.

В кабинете Иноземцева между тем пленный немец и Костя Горелов — переводчик — сидели в ожидании хозяина.

Иноземцев стремительно вошел, не глядя на присутствующих, и стал молча просматривать документы пленного, а также протокол его допроса.

— Пусть для начала расскажет об их снайпере, что появился на нашем участке, — обратился он к Горелову. — Хотя бы о нем он что-то знает?

Немец, выслушав вопрос, неожиданно оживился и стал увлеченно говорить и жестикулировать. По-видимому, эта тема доставляла ему немалое удовольствие.

— Это капитан СС Рихард Кремер, награжденный Железным крестом с дубовыми листьями… — переводил Костя. — О нем все говорят: ему нет равных по меткости стрельбы. У него дальнобойная винтовка и специальные патроны с бездымным порохом, с прямым выстрелом на полтора километра. Оптический прицел для него изготовили лучшие специалисты фирмы Карла Цейсса. Воевал у генерала Роммеля в Северной Африке. На его счету многие высшие офицеры противника. В том числе русские генералы и полковники.

Пленный так явно гордился своим соотечественником, что уже не казался запуганным. Даже положил ногу на ногу.

— Я бы этого твоего Рихарда, со всеми его дубовыми листьями… — потемнев и едва сдерживаясь, негромко сказал Иноземцев. — На дубе повесил! Причем за яйца. Ферштейн?.. Так и переведи, не отклоняясь от текста.

Но немец и без того смолк и посерел от страха, пугливо оглядываясь на переводчика.

— Уведи его, пока не пришиб! — едва сдерживался Иноземцев. — И вернись, будет разговор.

Костя вернулся, а Иноземцев все ходил, постепенно успокаиваясь, по кабинету и наконец обратился к Косте:

— Так, теперь рассказывай о своих подвигах.

— Вы о чем? — недоуменно спросил Костя. — А… Ну мы с Лидой решили пожениться, скоро сыграем свадьбу… Вас тоже приглашаем.

Майор ответил не сразу, помотал головой:

— Костя, пойми, скоро здесь совсем другая свадьба начнется… — Иноземцев подошел к окну и увидел там проходившую мимо Катю. — Собачья свадьба, и очень кровавая… А ты, Костя, накануне наступления, считай, вывел из строя нашу лучшую, самую опытную связистку!

Костя молчал, тонкий юношеский румянец расползался по его щекам.

— Ладно, что сделано, то сделано… Приберегу это для свадебного тоста. Не под трибунал же тебя. А сейчас, будь добр, сопроводи этого бухгалтера в штаб дивизии со всеми протоколами и бумагами. Там они сейчас изучают их моральный дух, с чего вдруг он упал… Раньше надо было изучать, в сорок первом, когда мы от них драпали! Словом, через час туда пойдет наша машина. Будь готов… Да и купи там в городке невесте подарок, что ли… Не с пустыми же руками. Деньги хоть есть? Могу одолжить… Бери-бери! Это приказ, понял?