Дмитрий Федотов - Однажды в Париже

Анри сам не понял, каким образом его руки стали самостоятельными и обхватили Люси.

А у нее хватило ума не торопить события.

Когда Анри ушел, довольная графиня тихо рассмеялась. Все складывалось удачно. Такой замечательный крепыш в постели и тайное поручение кардинала — все вместе!

Если бы не загадочные мужчины, что крутились возле ее дома, было бы совсем великолепно…

Доходный дом на улице Святой Катарины принадлежал, как еще десяток таких же, некоему Эфраиму Помпедулу, толстому, горбоносому и черноглазому купцу из Марселя. Он объявился в Париже лет десять назад, тогда еще худой, бледный и готовый вцепиться в глотку любому, кто посмел бы назвать его голодранцем. Какое-то время Эфраим околачивался в трущобах Большого рынка, потом был пойман на мошенничестве самими же местными пройдохами, изрядно бит и брошен подыхать под мостом Менял. Там-то его и подобрал Жоффрей Дюмон, старьевщик и точильщик из квартала Сен-Мишель. Дюмон выходил парня и пристроил в разносчики к своему куму-пекарю. Год спустя на Пасху Эфраим удачно попался на глаза одной молодой вдовушке, некой маркизе де Пуассон. И вскоре перебрался к ней в дом. А еще через год — купил свой первый особняк, превратив его в доходный дом…

Д’Артаньян и Паскаль добрались до улицы Святой Катарины уже в полной темноте. Шарль даже подумывал, не отложить ли визит до утра, но капуцин здраво рассудил, сказав, что такой тип, как самозваный сынок кардинала, не станет торчать днем в своем углу, а скорее отправится туда, где побольше народу и подешевле пиво, чтобы за басню о благородном происхождении бесплатно поесть и попить, а то и обрести пару-другую сочувствующих.

Но когда мушкетер и монах отыскали нужный дом, двери его оказались заперты, фонарь над крыльцом едва теплился, а на грифельной доске слева от входа было криво намалевано: «Мест нет».

— И что будем делать? — Д’Артаньян в замешательстве покрутил ус. — Не вышибать же дверь?

— Ну зачем же сразу — вышибать, месье? — покачал головой Паскаль и хитро подмигнул. — Они сейчас сами откроют…

Он подошел к низкому окошку справа от двери и трижды стукнул в него. Через минуту ставень приоткрылся на ладонь и в неверном прыгающем отсвете свечи в щели показалась заспанная физиономия.

— Кого там несет на ночь глядя?

— Во имя Господа, — странно и четко произнес Паскаль.

Шарль услышал за окном сдавленный ох, и сейчас же прозвучал не менее странный ответ:

— Именем Его!..

Потом за дверью завозились, и наконец она открылась. В проеме показался всклокоченный человек со свечой в руке. Увидев мушкетера, он шарахнулся было назад, но тут заметил рядом тощую фигуру монаха и вдруг резко согнулся в глубоком поклоне. Затем быстро отступил внутрь.

— Проходите, проходите, милостивые господа, — забормотал слуга, — за мной, прошу вас… вот сюда, в трапезную…

Он прошмыгнул вперед, ловко зажег большой канделябр над длинным столом.

— Не желают ли господа отужинать?

— Желают, желают! — сделал грозное лицо д’Артаньян, усаживаясь за стол. Когда слуга исчез, он в упор посмотрел на капуцина. — Ну-ка, сознавайся, что еще за пароль ты назвал этому разбойнику?

— Господь с вами, месье! — обиделся Паскаль. — Какой же он разбойник?! Это управляющий господина Помпедула, Якоб Шварц…

— Ты мне зубы не заговаривай! Что означает твой пароль «во имя Господа»?

Монах заерзал на скамье, отвел глаза, потом вздохнул:

— Ничего особенного, месье… Просто условная фраза для… людей на службе его преосвященства…

— Врешь!

— Ей-богу, чистая правда!.. Можете сами у отца Жозефа спросить.

— И спрошу!..

Разговор прервался появлением в трапезной миловидной служанки с припухшими, видимо ото сна, глазами. Она приветливо улыбнулась гостям, сделала книксен и выставила на стол блюдо с пирогом и кувшин.

— Все уже остыло, месье… И печь погасили…

— Ничего, дочь моя. Нам не привыкать! — бодро отмахнулся Паскаль и перекрестил девицу.

— А скажи-ка, милая, — вкрадчиво заговорил с ней д’Артаньян, — у вас тут, случайно, не проживает некий Поль Доре?

— Хозяин строго запрещает нам рассказывать о своих постояльцах, милостивый господин, — потупилась служанка.

— Думаю, этот запрет не касается людей, состоящих на службе его величества.

— Я боюсь за свое место, месье… Если хозяин узнает…

— Не узнает. Мы ведь никому не скажем, друг мой Паскаль? — Шарль незаметно подмигнул монаху.

— Конечно! — подыграл тот. — Дочь моя, ты окажешь великую услугу не только королю, но и его преосвященству, если ответишь на вопрос господина мушкетера. А ценные услуги всегда щедро вознаграждаются!

— Право же, вы искушаете меня, святой отец!.. — Щечки девицы запунцовели.

— Я всего лишь брат во Христе…

— Итак, милая, — д’Артаньян осторожно взял служанку за руку и вложил ей в ладошку тяжелую серебряную монету. — Вот тебе четвертачок [23] Д’Артаньян имеет в виду серебряную монету в ¼ экю весом 9,7 г. на новое платье…

Ладошка крепко сжалась.

— Молодой человек по имени Поль живет на втором этаже, в восьмой комнате… Но его фамилии я не знаю.

— Замечательно! Мы сейчас поужинаем, а потом ты отведешь нас к нему.

— Нет, месье, я не могу!..

— Тебе не нужно новое платье?

— О, месье!.. Но его точно нет сегодня дома.

— Тем лучше!.. — Серебряная монетка поменьше первой тоже исчезла в розовой ладошке девицы. — Это тебе на кружева и ленты…

— Да продлит Господь ваши годы, месье!

Служанка упорхнула на кухню. Паскаль разлил вино по кружкам.

— Неплохо, господин мушкетер. Только больно уж щедро. Отцу Жозефу такие расходы могут не понравиться.

— Ничего. От пары монет казна его преосвященства не оскудеет…

Они не торопясь подкрепились пирогом с капустой и куриными потрошками, допили вино, и д’Артаньян сказал:

— Посиди-ка тут. Если что — свисти… или нет, лучше молись погромче, я услышу.

— Вы все-таки хотите подняться в комнату этого Доре?

— Думаю, это будет полезно. Вдруг найду что-нибудь?

— Вряд ли он станет держать здесь кота, — покачал головой Паскаль. — Глупо и опасно.

Вместо ответа Шарль встал, похлопал его по плечу и направился в кухню. Девица была там, делая вид, что чистит поддувало печи, и явно ждала щедрого господина. При его появлении она молча проскользнула на лестницу, призывно махнув рукой. Шарль, стараясь не греметь шпорами, почти на цыпочках, двинулся за ней.

К счастью, лестница оказалась не скрипучей. Минуту спустя они остановились перед низкой дверью. Д’Артаньян толкнул ее, но она была заперта. Он в недоумении посмотрел на девицу. Та интригующе улыбнулась и извлекла из-под фартука связку ключей.