Сергей Горбатых - Исполнитель

– Да, пожалуйста! – попросил Юрий.

Екатерина принесла из другой комнаты гитару и, присев на краешек дивана, прикоснулась к струнам и запела:

В улицах шумных Ростова

Кипела и жизнь и борьба.

Они встретились снова,

Свела их случайно судьба…

Мягко звякнули шпоры,

Он склонился к руке.

И вспыхнули взоры

В вечерней мгле.

Всё было ясно без слов…

Под снежным покровом

Безмятежным казался Ростов,

Таинственно белым и новым.

А сквозь призрак войны,

Среди бурь и ненастья,

В день суровой зимы

Улыбалось счастье.

(стихи Лии Слёзкиной).

Из спальной комнаты послышался плач.

– Лиза, проснулась, – произнесла Екатерина и, отложив гитару в сторону, пошла за дочерью.

Потом они сидели втроём. Некрасов рассказывал о десанте генерала Улагая.

– Это была последняя попытка Белого Движения. Кубанское казачество не поддержало его. Всё, значит, кончено! Теперь каждый должен думать только о себе и своих близких, – с горечью произнесла Екатерина.

Юрий промолчал. Он решил дать Екатерине несколько жизненноважных для неё и дочери советов.

– Катя, смотри, как только ты сможешь доверить Лизу няне, сразу же устраивайся на работу в госпиталь сестрой милосердия. Постарайся продержаться там месяца три‑четыре. Тебе ведь, в будущем, нужны будут настоящие документы и люди, которые смогут подтвердить, что ты действительно являешься Екатериной Парамоновой. Потом запишись в школу для рабочих. Походи туда. Получи аттестат… Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Да, конечно! Ты, Юра, прав. Я так и сделаю. Спасибо тебе!

Наступила ночь. Екатерина уложила дочь спать и они вдвоём молча сидели за столом, на которым тускло мерцала керосиновая лампа.

– Юра, я пойду постелю нам с тобой кровать, – вдруг решительно произнесла она и встала.

У Некрасова от этих слов задрожало всё внутри.

– Да, – только и смог он ответить.

Утром их разбудил шум сильного дождя, неожиданно застучавшего по крыше. Екатерина, подняв голову с его груди, пристально посмотрела в глаза Некрасова и сказала:

– Юра, я не знаю, кто ты, но я точно знаю, что тебе не шестнадцать лет, как ты утверждаешь, и что ты не из пролетарской семьи, как ты мне рассказывал.

Некрасов, не отрываясь, смотрел на Катю. Он тоже знал, что она стала для него любимой и желанной женщиной. Но этого Юрий ей не сказал.

В декабре Некрасова перевели уполномоченным в особый отдел армии. У него появилась возможность чаще бывать в уютном флигеле на Кузнечной улице в Екатеринодаре. Юрий очень сильно привязался к Екатерине. Это был первый в его жизни человек, с которым он чувствовал себя спокойно, уверенно и счастливо.

В июле 1921 года Некрасова переводят в Москву в Иностранный отдел ВЧК. В его характеристике‑рекомендации отмечалась его преданность делу революции, честность и врождённые способности к оперативной работе. В одном из кабинетов в здании на Лубянке сначала с ним беседовал толстячок лет пятидесяти, с седой бородкой и пенсне. Не представившись, он сходу стал задавать Некрасову вопросы на французском языке. Юрий, напрягаясь, вспоминал, что знал, и отвечал.

– Что же, неплохо! Но надо Вам, юноша, много работать. У Вас есть базовые крепкие знания. Теперь надо ставить произношение, увеличивать лексический запас… Очень серьёзно работать, – сделал заключение толстячок.

Теперь Юрий каждый день занимался с преподавателем французского и немецкого языков. Кроме этого, он прошёл специальную подготовку, где его обучили всем методам слежки и ухода от неё. Ему преподавали тонкости вербовки агентов. Кроме того, научили методам ликвидации людей.

Некрасов был способным учеником. Его хвалили все педагоги. В начале 1922 года Юрий перевёз в Москву Екатерину с Лизой. Они продолжали жить вместе, не регистрируя своих отношений.

В 1923 году Некрасова отправили во Францию. Здесь он активно включился в работу по устранению руководителей Русского общевоинского союза.

В 1928 году Некрасова отозвали в Москву. Здесь, на Лубянке, из него "сделали" французского гражданина Шарля Ренье, владельца фирмы по продаже вин и сыров. Теперь он должен работать в Испании, Италии и Португалии. Его задача: подбирать, изучать и готовить к вербовке политических деятелей среднего звена и старших офицеров армий этих стран. Для этой очень деликатной деятельности ему по легенде нужна супруга. Некрасов порекомендовал своему начальству секретаря‑машинистку Народного комиссариата водного транспорта СССР Екатерину Парамонову. После проверки её взяли на работу в НКВД. В 1929 году супружеская пара Шарль и Мадлен Ренье появились в Риме, где сняли роскошный особняк. Быстро завели нужные контакты (благо, денег на это они не жалеют) и начали выполнять задание, полученное на Лубянке. Два раза в год Екатерина выезжала в Москву, чтобы повидаться с дочерью, находящейся в специнтернате.

С приходом нацистов к власти в Германии в 1933 году Екатерину отозвали в Советский Союз. Шарль Ренье появился в Берлине в одиночестве. Согласно оперативной легенде, "его супруга трагически погибла в Альпах". В столице Германии безутешный вдовец, как всегда, не жалея денег, установил многочисленные контакты с влиятельными офицерами СД и гестапо. Они ценили щедрого месье Ренье за постоянную готовность дать взаймы крупную сумму денег или оплатить роскошный банкет. С началом гражданской войны в Испании он неожиданно исчез из Германии.

17 августа 1936 года Некрасов Юрий Васильевич вышел из кабинета начальника Иностранного отдела Главного управления госбезопасности НКВД СССР товарища Слуцкого Абрама Ароновича после часовой беседы.

– Теперь меня будут звать "товарищ Серхио", а ехать мне в Испанию. Кстати, мне очень нравится эта страна. Прекрасный климат. Хорошие люди. Тёплое море… У нас с Катей остались прекрасные воспоминая об Испании. Но тогда у нас была беззаботная, почти богемная жизнь… А сейчас я еду туда, но уже на войну, – подумал он.

18 июля 1936 года самые консервативные силы испанской армии подняли мятеж против демократически избранных органов власти. Их поддержали карлисты, многочисленный слой общества, выступающий за построение монархического государства на основе моральных и социальных учений католической церкви. Они стали создавать свои вооружённые формирования – терсиос. В них активно вступали добровольцы – рекетес. Зачастую – целыми семьями: от шестидесятилетних дедов до пятнадцатилетних юношей. Рекетес стали носить на груди, слева, нашивку с изображением сердца Исуса Христа, вокруг которого их матери, сёстры или жёны вышивали короткое обращение к Богу с просьбой о защите и покровительстве. Символами рекетес стали Бургундский крест и чёрный орёл. Каждый терсио имел своё знамя.