Александр Дюма - Все приключения мушкетеров

– Нехорошо, очень нехорошо.

– Но в таком случае, – сказал д’Артаньян, – я пришел некстати. Вам, конечно, нужно спокойствие, я уйду.

– Нет, – сказала миледи, – напротив, останьтесь, д’Артаньян, ваша приятная беседа развлечет меня.

«Ого! – подумал д’Артаньян; – она никогда не была так любезна, надо быть осторожным».

Миледи приняла самый дружеский тон и старалась придать сколько возможно живости разговору. Но в это время лихорадка, оставившая ее на минуту, возвратила снова блеск глазам ее, румянец щекам и розовый цвет губам. Д’Артаньян увидел опять сирену, очаровавшую его своими прелестями. Ему казалось, что любовь его угасла, но она была только в усыплении и пробудилась в его сердце. Миледи улыбнулась и д’Артаньян чувствовал, что готов был отдать жизнь за эту улыбку.

Была минута, в которую он почувствовал как будто угрызение совести.

Мало-помалу миледи сделалась пообщительнее.

Она спросила д’Артаньяна, есть ли у него любовница.

– Увы! – сказал д’Артаньян самым страстным голосом. – Как вы можете предлагать мне такой жесткий вопрос? С тех пор, как я увидел вас, я дышу только вами и для вас.

Миледи сделала странную улыбку.

– Так вы любите меня? – сказала она.

– Нужно ли говорить об этом, разве вы сами этого не заметили?

– Да, но вы знаете, чем больше в сердце гордости, тем труднее оно сдается.

– О! Трудности не пугают меня, – сказал д’Артаньян. – Я страшусь только невозможного.

– Нет ничего невозможного для истинной любви, – сказала миледи.

– Ничего?

– Ничего, – отвечала миледи.

«Черт возьми, – подумал д’Артаньян, – дело принимает другой оборот. Неужели эта капризная женщина влюбилась в меня и не расположена ли она дать мне сапфир, похожий на тот, который был дан де Варду?»

Д’Артаньян с живостью придвинул свой стул к креслу миледи.

– Посмотрим, – сказала миледи, – что вы сделаете, чтобы доказать вашу любовь?

– Все, чего бы вы от меня ни потребовали. Приказывайте, я готов повиноваться вам.

– Во всем?

– Во всем! – сказал д’Артаньян, знавший вперед, что немногим рискует при этом.

– Если так, поговорим, – сказала миледи, придвигая в свою очередь кресла к стулу д’Артаньяна.

– Я слушаю, – сказал он.

Миледи с минуту как будто оставалась в нерешимости; потом сказала:

– У меня есть враг.

– У вас! – сказал д’Артаньян, притворясь удивленным. – Возможно ли это, Боже мой? Вы так прекрасны и добры!

– Смертельный враг.

– В самом деле?

– Враг, оскорбивший меня так жестоко, что между нами война насмерть. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

Д’Артаньян тотчас понял, чего добивалось это мстительное создание.

– Можете, – сказал он с важностью, – рука моя и жизнь принадлежат вам так же, как и любовь моя.

– Следовательно, – сказала миледи, так как великодушие ваше равняется вашей любви…

Она остановилась.

– Так что же? – спросил д’Артаньян.

– То с сегодняшнего дня не говорите больше о невозможности, – сказала миледи после минуты молчания.

– Такого счастья для меня слишком много, – сказал д’Артаньян, бросаясь на колени и покрывая поцелуями руки, которых она не отнимала.

«Отомсти за меня низкому де Варду, – думала миледи, – и я сумею потом отделаться от тебя, глупец».

«Отдайся добровольно в мои руки, осмеявши меня так нагло, лицемерная и опасная женщина, – думал д’Артаньян, – а впоследствии я посмеюсь над тобой вместе с тем, которого ты хочешь убить моею рукой».

Д’Артаньян поднял голову.

– Я готов, – сказал он.

– Вы поняли меня, любезный д’Артаньян, – сказала миледи.

– Я мог бы понять по одному взгляду вашему.

– Следовательно, вы согласны употребить для моего дела вашу руку, которая уже доставила вам столько славы?

– Тотчас же.

– Но чем же я могу отплатить вам за такую услугу? – сказала миледи. – Я знаю влюбленных, эти люди ничего не делают без вознаграждения.

– Вы знаете, что я желаю только одной награды, достойной вас и меня, – сказал д’Артаньян.

И он нежно привлек ее к себе.

Она едва сопротивлялась.

– Какой же вы интерессант! – сказала она с улыбкой.

Д’Артаньян действительно был увлечен страстью, которую эта женщина умела разжигать в его сердце.

– Ах, счастье мое, – сказал он, и опасаясь, чтобы оно не улетело как мечта, – я желал бы скорее осуществить его.

– Так заслужите же это предполагаемое счастье.

– Я к вашим услугам, – сказал д’Артаньян.

– И это верно? – спросила миледи, все еще сомневаясь.

– Назовите мне бессовестного, который мог заставить плакать ваши прекрасные глаза.

– Кто вам сказал, что я плакала? – спросила она.

– Мне так показалось.

– Женщины, подобные мне, не плачут, – сказала миледи.

– Тем лучше! Скажите же, как его зовут.

– Не забудьте, что в имени его заключается моя тайна.

– Но все-таки мне нужно знать его имя.

– Да, нужно; видите, какое я имею к вам доверие!

– Я в восторге. Как его зовут?

– Вы его знаете.

– В самом деле?

– Да.

– Может быть, это один из моих друзей? – сказал д’Артаньян, притворяясь колеблющимся, чтобы заставить поверить его неведению.

– Так, значит, будь это кто-либо из ваших друзей, вы бы поколебались? – вскричала миледи, и угрожающий огонек блеснул в ее глазах.

– Нет, хотя бы это был мой родной брат! – ответил д’Артаньян как бы в порыве восторга.

Наш гасконец ничем не рисковал, он действовал наверняка.

– Мне нравится ваша преданность, – сказала миледи.

– Неужели вы ничего больше не любите во мне кроме преданности? – спросил д’Артаньян.

– Я люблю вас самих, – сказала она, взяв его за руку.

И горячее пожатие руки заставило д’Артаньяна вздрогнуть, как будто от прикосновения пришла к нему лихорадка, мучившая миледи.

– Вы меня любите, – сказал он. – О, если бы это была правда, я бы с ума сошел.

И он обнял ее обеими руками; она не старалась уклоняться от поцелуя его, но не отвечала на него.

Губы ее были холодны; д’Артаньяну показалось, что он поцеловал статую.

Тем не менее, наэлектризованный любовью, он был в восторге; он почти верил любви миледи и преступлению де Варда. Если бы де Вард случился в эту минуту подле него, он убил бы его.

Миледи воспользовалась случаем.

– Его зовут… – сказала она.

– Де Вард, я знаю, – сказал д’Артаньян.

– Почему вы это знаете? – спросила миледи, взяв его за обе руки и смотря ему в глаза, надеясь узнать в них все сокровенные мысли его.

Д’Артаньян почувствовал, что увлекся и сделал промах.

– Скажите, скажите же, почему вы это знаете? – повторяла миледи.

– Почему я знаю это? – сказал д’Артаньян.

– Да.

– Я знаю потому, что вчера я был в одной гостиной, где де Вард показывал кольцо и говорил, что получил его от вас.