Роберт Сервис - Аргонавты 98-го года. Скиталец

Затем я снова направился в Беннет.

Наш последний груз был благополучно доставлен в Беннет, и путь закончен. Мы перетащили четыре тысячи фунтов снаряжения через тридцать семь миль расстояния, и это заняло почти месяц. Работая в среднем по пятнадцать часов в сутки, мы истощили вконец свои силы. Однако, оглядываясь назад, я думаю, что мы преодолели все скорее благодаря непоколебимой настойчивости и упорству, чем отчаянным усилиям и выносливости. Несомненно, что для огромного большинства путь означал только лишения, бедствия и страдания; но это была жалкая обольщенная толпа, которой никогда не следовало бы покидать своих плугов, конторок и прилавков. Были и другие, как мы, для которых все это в большей или меньшей степени было утомительно, но которые все же преодолевали препятствия вполне благополучно. Наконец, было меньшинство, для которого все это было лишь некоторым неудобством. Это были закаленные ветераны пути, для которых его испытания сводились к рабочему дню. Казалось, будто Великая Белая Страна испытывает нас, отделяет годных от негодных, свидетельствуя о себе, как о стране Сильного, стране Мужей.

И наша компания, действительно, вполне подходила для того, чтобы выдержать искус. Блудный Сын был полон непобедимого воодушевления и неистощимой изобретательности. Блаженный являлся кладезем предусмотрительности и знаний, тогда как Банка Варенья проявлял ненасытный аппетит к труду, и втроем мы справлялись в дороге лучше остальных.

Стоянка была расположена на узкой косе у воды между Линдеманом и Беннетом и, так как сено стоило двести пятьдесят долларов за тонну, мы первым делом закололи вола. Следующей заботой было соорудить лодку. Мы собирались было сами напилить доски, но строевой лес в окрестностях был редок или уже вырублен, так что в конце концов нам пришлось покупать его по двадцать центов за фут. Все мы были очень неопытные плотники, но все же, присматриваясь к другим, смастерили приличную лодку. Это были хлопотливые дни. Обе огромные чичакские армии соединились в Беннете, и вокруг озера расположились, должно быть, около тридцати тысяч человек. Ночь пылала бесчисленными кострами, день наполнялся жужжанием суетливой работы. Всюду раздавался грохот молота и визг пилы, всюду виднелись люди, с лихорадочной поспешностью мастерившие свои лодки. Много было прекрасных лодок, но еще больше корявых, сколоченных на скорую руку, любительских произведений. Некоторые из них имели форму упаковочного ящика и немалое число напоминало гробы. Все, что могло плыть и не пропускало воду, называлось «лодкой». О, как приятно было думать, что отныне нас понесет к цели быстрое, чистое течение. Не будет больше по колено замороженного наста, гниющего лошадиного мяса под ногами, слепящих вихрей и убийственных снежных заносов. Теперь синее небо осенит нас, ласковый ветерок обвеет нас, горячее солнце заключит нас в свои объятия. Конец жестоким заморозкам, зловещим зорям, тяжкому напряжению души и тела. Холмы оденутся изумрудной зеленью, дикий крокус будет радовать наш глаз, длинные ночи запылают закатами сказочного великолепия. Неудивительно, что в упоении переменой мы ликовали и трудились над своими лодками с переполненным сердцем. Впереди неотступно сверкал Золотой Магнит, вызывая в нас раздражение и злобу против крепкого льда, задерживавшего движение вперед. Дни стояли солнечные, и неистовая рать не спускала беспокойных глаз с тающего льда. Местами он был уже разрыхлен как медовые соты, местами разъедены и расщеплен на серебристые стрелы. То тут, то там он вздувался и раскалывался поперек, открывая зияющие щели. Потом он вновь внезапно оседал. На поверхности появлялись полосы воды и зеленоватые полыньи, слабо подмерзавшие за ночь. Огромными пылающими красными буквами озеро говорило об опасности. Оно готово было вскрыться и представляло сейчас смертельную западню; тем не менее смельчаки отправлялись через него, чтобы приблизиться к Золотой Цели. Много отчаянных игроков проиграли в этой игре, рассчитанной на слепое счастье. Много безрассудных так и не достигли берега. Никто никогда не узнает, сколько жертв поглотили эти черные бездонные воды. Это профессор открыл нам глаза на опасность переправы через озеро. Он не соглашался с банковским клерком насчет благоразумия отсрочки. Профессор утверждал, что опасности нет. Лед имеет четыре фута глубины. Обходите слабые места, и вы пройдете вполне благополучно. Он суетился, раздражался, доказывал и кричал. Они теряли драгоценное время — время, от которого мог зависеть успех или неудача. Необходимо было опередить толпу. Он, по крайней мере, не трус; он все поставил на это путешествие. Он изучал записки полярных исследователей. Он надеется, что не одурачен, подобно другим. Если некоторые люди настолько трусливы, чтобы остаться ждать, — он пойдет один.

Это кончилось тем, что в одно пасмурное утро он взял свою часть припасов и ушел один. Банковский клерк рассказывал, плача: «Бедный старина Понсбери. Несмотря на ругательства, которыми мы обменялись, мы все же расстались лучшими друзьями; мы пожали друг другу руки, и я пожелал ему удачи. Я видел, как он кружился и изворачивался между белыми и черными пластами льда. Долго я следил за ним со стесненным сердцем, но он, казалось, продвигался благополучно, и я начинал думать, что он был прав, и бранить себя дураком. Он уже сделался совсем маленьким вдали, когда вдруг исчез из моих глаз. Ни салазок, ни Понсбери не было. Бедный старый товарищ». Многие расставались таким образом на берегах Беннетского озера. Люди, пустившиеся в дорогу преданными друзьями, заканчивали ее врагами на всю жизнь. Характеры заострялись, сталкиваясь со злобой. Едва ли можно было винить их за это. Они не понимали того, что путь отнимал у человека все его благородство, терпение, снисходительность. Слабая человеческая природа немилосердно испытывалась и насиловалась, и самые любящие друзья превращались навеки в самых смертельных врагов.

Одним из примеров были близнецы:

— Послушай-ка, — сказал мне как-то Блудный Сын, — тебе следовало бы поглядеть на Ромула и Рома. Они дерутся, как кошка с собакой. Кажется, они порядком перессорились дорогой. Ты знаешь, как путь вызывает разлитие желчи в человеке, а они оба горячи, как Гадес. И вот, после одного особенно бурного вечера оба поклялись, что как только доберутся до Беннета, разделят имущество и пойдут каждый своей дорогой, совершенно самостоятельно. Тем не менее они кое-как помирились, когда добрались сюда и принялись за свою лодку. Теперь они, кажется, рассорились сильней, чем когда-либо. Ромул честит Рома и vice versa. Они выкапывают старые обиды детских дней и в результате снова порешили разделить свои припасы. Оба так взбешены, что готовы убить друг друга. Они собираются даже разрубить пополам лодку.