Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава

— У тебя от насморка капель нет, а?

— Издеваешься? Если бы я сейчас мог чего достать, я бы уж лучше достал доброй выпивки и тебя бы хилого полечил заодно.

— Хорошо, а чего ты вообще со мной попёрся, скажи на милость? Помочь мне ты не сможешь, только советом… ну или если, конечно, вздумаешь огнедышащего изображать, тогда на один залп тебя точно хватит — в твоем организме концентрация винных паров явно запредельная. Тут главное — не промазать.

— Заткнись, будь ласка… Курить разрешаю, всё равно у тебя пять штук только осталось.

Затянувшись, я осветил кончиком сигареты его лицо, седые бакенбарды. Редкие волосы освещал голубой нимб, дальше сияние, минуя лицо, максимально возможной яркостью высвечивало стены.

Все, ощущение законченности, невозвратности ситуации прорезало мне мозг вместе с первой затяжкой. Экселенц, когда я уходил от него с Анри, даже не посмотрел в мою сторону. Наверное, потому что я бы всё понял по его нечеловечески доброму взгляду из-под лохматых бровей. Наверное, старикан считал, что незаслуженно послал меня на верную смерть.

Там, в самом низу около второго входа, мне никто не поможет. Ни интуиция, ни дар видеть на четыре секунды вперед — ничего. Юмор вот поможет — чёрный, жизнерадостное отношение ко всему сущему, любовь к врагам — хотя нет, не дождётесь. Когда он будет лишать меня жизни, я не улыбнусь ему на прощание.

Тихий вибровызов в кармане камзола прошел бы незамеченным, если бы он практически не разорвал инородным звуком привычную мне уже за несколько часов оглушительную тишину. Зуммер пищал и пищал, окурок обжёг мне пальцы и улетел к противоположной стене. Почему в этой истории телефонные звонки играют такую большую роль, спросит меня читатель и не получит ответа…

Секунды расползлись в вечность, пока я открывал флип старой «Моторолы».

— Привет, мой хороший. У нас всё получилось, ура-а-а! Будут… Я…

Жуткий скрежет и злобное улюлюканье в трубке на пределе возможности усилителя рефлекторно заставили меня отбросить телефон от уха. Ничего больше слышно не было, а на дисплее, там, где обычно располагалось лого оператора, горделиво и издевательски виднелась заглавная буква «ё».

«Что-то случилось, — подумал я. — Что-то очень хорошее, чего я давно ждал и боялся в это поверить! Наконец все линии свернулись в одну точку, как кот, накрывшись пушистым хвостом и довольно урча».

Как будто сжатая пружина внутри меня сдавила грудную клетку. Сперло дыхание, я вскочил на ноги, и Анри отбросило от меня на середину коридора. Это, впрочем, совершенно его не удивило, и, судя по довольной ухмылке, я смог предположить, что известие его обрадовало не меньше.

— Тут всегда со связью бардак, да и близко мы, — как ни в чём не бывало сказал мой ангел-хранитель, которому, по странной прихоти русского языка, во всех смыслах удавалось совмещать эти два совершенно разных занятия. — Осталось два прохода вниз и налево. Надо их быстрее пройти, времени смотреть по сторонам не будет — там ловушки две были старые, я помню ещё.

Он сбивался на привычное построение фраз, но мне уже было всё равно. Я шел вперед, я знал, что мне нужно уничтожить последнюю связь с реальностью этой фальшивой ветки именно сейчас. И другого выхода, кроме как низвергнуть моего врага вниз, у меня просто не было. Там внизу, над побережьем залива, уже сворачивалась темная спираль урагана, который в прошлый раз подарил Базе Лаврика и теперь снова оставит на своём пути разрушенные дачные участки, поваленные деревья и повышенный спрос на водку. Там ждал Егора забытый бензиновый генератор и задуманная, но недостроенная беседка. Там его ждала совершенно обыденная земная жизнь, без всяких признаков подсознательных тёмных пентаграмм и силы на кончиках пальцев. Именно туда мне надлежало его отправить без всяких надежд на возвращение сюда, в подземелья Базы по её обе стороны. Решение это было окончательное и обжалованию не подлежало. Мне стало совершенно спокойно, как будто я уже вытащил билет на экзамене, прошел первый шок, и можно идти к столу преподавателя, зная, что сказать.

— Анри, не забудь заказать ужин там, на Австрийской площади. Я чертовски проголодаюсь, а нам с принцессой есть что отметить. Да, и закажи нам транспорт туда, где-нибудь поближе, а то, я смотрю, над Питером дождь. Сделаешь?

— Всенепременно, Вольдемар!

Анри согнулся в почтительном поклоне. Я распрямил спину и прошел вперед него спокойной и ровной поступью, зная, что почести не напрасны. Чёрный колет совершенно не стеснял движений, шпага ладно висела на перевязи, немного не касаясь кончиком пола. С кончика ножен упала водяная капля, ударившись об пол звонко и четко. Я увидел, что Анри делает какие-то странные движения руками мне вслед. Похоже, он молился, вспоминая, наверное, монастырь доминиканцев под Парижем, где провел детство. «Явно не помешает», — подумал я и завернул за угол.

Егор не ждал такого, то есть он вообще ничего не ждал. Он без предварительных ласк был выдернут в приёмную Мессира за считанные секунды, и теперь его лицо походило на странную смесь печеного яблока и белого полотна, причем сегменты чередовались практически симметрично, то есть слева супруг Белки выглядел поджаренным, а справа его физиономию покрывала аристократическая бледность.

Быстрыми шагами вошел брат Экселенца; сосредоточенное лицо, ни капли волнения или неуверенности. Кивнул Егору, как старому знакомому, и уже из полумрака кабинета раздалось кратко:

— Заходи быстрее.

Пришлось, переставляя ватные ноги, продвинуться внутрь. Нельзя сказать, что происходящее его удивило, скорее нет. Сколько раз уже он убеждался в реальности темной стороны, когда то, что задумывалось, исполнялось быстро и на удивление легко, оставляя сладкое чувство превосходства. За столько лет уже привычным стало ощущение силы, рефлекторным — создание защиты в месте обиталища. Давление над более слабыми душами и подчинение их своей воле не воспринималось чем-то особенным. Мысль, что за всё во всех мирах всегда надо платить, посещала его сознание всё чаще. Однако увиденное никогда не представлялось ему настолько прозаическим и одновременно нереальным.

— Егорушка, милый, — в словах Мессира была непритворная жалость, — ты чего же осел весь, аж смотреть страшно.

— Я… не понимаю…

В кабинет тихо вошла Алиса, которой здесь точно быть не должно, и тихонько уселась на краешек дивана в углу.

— А, ты как раз, нам бы кофейку — как мы любим, — улыбочка Братца стала елейной и сладковатой, сразу обозначив межличностные отношения.

Мессир по-хозяйски уселся в кресло за резным деревянным столом, жестом пригласил собеседника присесть рядом. Егор присел на краешек стула, безумными глазами уставившись на своего собеседника, жаберные щели над самым воротником которого ритмически сжимались и разжимались.