Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава

— Вот что я тебе скажу: в последние полгода ты не замечал за ней странностей? Звонки, отлучки, мысли невпопад? Мне всё это очень важно, — внезапно приблизив свою, уже мало похожую на человеческую, морду, он обдал Егора ледяным запахом тухлой рыбы и жженых костей.

Молчание стало ему ответом.

— Алисочка, спасибо, кофе отменный!

Совершенно незаметно Братец переместился на диван, где с видимым удовольствием провел рукой по рыжим волосам Алисы и начал спускаться ниже, к выгибающейся кошачьей спине.

— Начинай соображать, милый, — нежно проворковала Алиса с дивана, встала, потянулась и очень женской кошачьей походкой пересекла кабинет по диагонали из конца в конец. — Ты там, где должен был обязательно оказаться. Рано или поздно. Не мечтал же ты, что твои эксперименты — заметь, успешные эксперименты над чужими жизнями — даются тебе так легко просто так? — Она обернулась к Мессиру. — Если бы он знал наверняка, что мы тут наворотили с его участием… — она мечтательно закатила глаза. — Просто блеск, а не Сценарий! Ну очень, очень похож на настоящий.

— Настолько похож, дорогая, — Мессир подыграл интонацией своей рыжей пассии, — что грань местами ускользала, он обязан был что-то чувствовать…

— Ты же чувствовал… просмотр её снов был весьма интересен… И конечно, ты знаешь, кто в них был твоим виртуальным оппонентом, так сказать. Я не сильно тут играю терминами?

— Ты понимаешь, что здесь происходит ? — голос заполнил всё пространство, мгновенно проник в мозг и вернул Егора в ужасающую для него реальность. — Отвечай мне !

Егор сидел истуканом и молчал. Потом выдавил из себя то ли стон, то ли смех и постепенно стал более осмысленно смотреть на тихий кабинет, в котором вершились судьбы миллиардов людей. Это знание пришло к нему как-то сразу, как и понимание того, что надо начинать разговаривать яснее.

При этом общую картину дополняло одно маленькое обстоятельство — начало разговора было ознаменовано торжественным ритуалом, при котором хозяин кабинета, в полном молчании и с видимым удовольствием, раскурил трубку, походившую на ту, с которой обычно в старых чёрно-белых фильмах изображен Шерлок Холмс в исполнении Бэзила Рэтбоуна. По всему пространству зала, углы которого терялись в полумраке, разлилось благоухание вирджинского табака. Теперь же в эту идиллию ароматов вплетались нотки чего-то, на первый взгляд, странного здесь, но удивительно знакомого и оттого ещё более в этом месте инородного. Алиса непроизвольно потянула носом и брезгливо поморщилась — Егор явно производил органические ароматы совершенно неподобающей концентрации. Мессир краем зрачка поймал её гримаску и понял — дело пойдет.

— Ничего такого, это обрывки, я не понимал, я там во сне совсем другой был. И ещё он…

— Вольдемар? — услужливо подсказал Мессир.

— Да, эта сволочь постоянно лезла в мою жизнь, постоянно!

— Прекрасно!

— Душечка, — он обратился к Алисе, — видишь, мы весьма продвинулись, весьма! Покажи-ка ему синтезированную запись… оттуда.

Ситуация, в которой главными героями полгода назад были Экселенц и Вольдемар, начала зеркально повторяться, теперь, правда, уже как фарс — на обратной стороне темного астероида с нулевым альбедо, летевшего по высокой круговой орбите за поясом основного космического мусора, который успело насобирать человечество всего-то за несколько десятилетий.

По кабинету будто пронесся ветер, закруживший еле заметные клубы ароматного тумана с вирджинских полей и наполнивший воздух чуть заметной серной отдушкой. Алиса незаметно вздохнула с облегчением, продолжая следить за Егором пристальным, чуть презрительным взглядом тёмных песочных глаз.

Не заклубились посередине тёмные тучи, не разверзлась бездна на полу пристанища Братца, ничего не случилось сказочного или сверхъестественно поражающего воображение. На столе просто стоял неновый монитор Acer, потертая поверхность кинескопа которого ничего поначалу не отражала. Пятисекундная пауза закончилась ощутимой затрещиной чуду тайваньской инженерной мысли, запел строчник, и появилось мутноватое мозаичное изображение, наподобие системы видеонаблюдения.

Повторилась та же запись, что и в кабинете Экселенца, с той лишь разницей, что здесь был звук — предсмертный вскрик самого Егора и страшные крики Белки. Динамики не справлялись и хрипели, что добавляло картине ещё большего драматизма.

— Знаешь, кто в этом виноват? Это он, он довел её. Посмотри! Она сама хочет умереть… И тебя прихватить заодно, и Никиту. Вы все вместе мешали ей быть счастливой.

— Что мне надо делать? Э-э-э?..

— Называй меня Мессир, пока. И, Егорка, не будь таким букой, гляди веселей. Сейчас ты сможешь отыграться за все. Тебе надо-то просто потренировать на нем несколько приёмов. Бояться не надо, он благородный, он на тебя со шпагой…

Мессир вдруг зашелся в таком приступе хохота, что описать эту вакханалию было практически невозможно. Презрение, отчаяние, злость и покорность своей судьбе, так странно сочетавшиеся с безудержной жаждой власти над всем, до чего может дотянуться его мысленный взор, — всё было в этой истерике стиля. Не переставая давиться смехом, он махнул рукой Алисе.

— Идите, идите…

А в это время Лаврик, в миру Леонид Валерьянович Красильников, огромными шагами практически летел по нижней палубе в сторону причальных доков. На лице его играла совсем не ангельская улыбка.

Ничего более, чем желание исправить все, ещё не зная, как именно, не крутилось как чёртово колесо в ангельском мозгу Красильникова. Вниз, вниз, туда — в душные подземелья, в Хранилище, куда ему вход заказан. Путь ему преградил Экселенц.

— Постой, — голос старика был надтреснут и сух, будто в горле у него пересохло. — Тебе не надо туда, там справятся без тебя.

Минуту или больше они смотрели друг на друга, потом Лаврик сделал жест, как будто хотел рассказать Экселенцу что-то очень важное, и упал прямо рядом с его сандалиями. Глаза в глаза — так, кажется, посмотрел Верховный и, перешагнув, медленно зашагал дальше. Оставшееся лежать не представляло интереса. Лаврик попытался сесть, но не смог.

Не ведая, что в это время происходит вне чёрных стен подземных коридоров, я продолжал путь вниз. Было хорошо остаться одному, ни с кем не разговаривать, монотонно шагая по расширившемуся проходу, полого спускавшемуся к Главному залу перед входом в Хранилище.

Вдруг дорога кончилась, как-то сразу раздвинулись стены, и я практически вылетел в огромный пустой тёмный зал. Фонарик не мог достать лучом до сводов и потолка. Я остро почувствовал одиночество в гулком круге света на полу зала. В ощущении темного пустого пространства сами собой расправлялись плечи и стал невесомым защитный плащ, которым меня снабдил Экселенц на прощание. От чего именно он защищал, шеф рассказать не успел, но я надеялся, что смогу избежать прямого контакта — в ближнем бою у меня не было больших шансов. Махать шпагой перед представителем славного полка десантуры было ещё глупее.