Александр Майборода - Последняя амазонка

Он успел бы вернуться домой до заката. Однако он никак не мог встать и уйти.

В конце концов он дождался прихода сторожей.

Сторожей было двое, и они были полной противоположностью друг другу. Один был невысокий и толстый. Прозвище его было — Хомка. Второй — среднего роста, но рядом со своим приятелем он казался высоким. Прозвище его — Шпак. Шпак потому, что походил на птицу — чернявый и с острым носом. Хомка был старше Шпака, поэтому им командовал.

Хомка и Шпак принесли оружие — луки со стрелами и копья. У каждого за поясом было по топору. Оружие нужно было не для защиты от людей — воров не было, а от зверя.

Увидев Дубыню, сидевшего на дереве, Хомка расплылся в улыбке:

— Кузнец, ты чего же не ушел домой?

Дубыня махнул рукой:

— Не хочу.

Хомка обратил внимание на расстроенный вид Дубыни. Он знал, что Дубыня избрал его шалаш для встреч с амазонкой, поэтому предположил:

— Твоя поляница сегодня не пришла?

— Пришла.

Хомка подтолкнул Шпака:

— Шпак, не стой, раззявив рот! Лучше займись костром.

— Успеется, — отрезал Шпак, которому хотелось услышать рассказ Дубыни.

— Не успеется! — сказал Хомка. — Скоро стемнеет и будешь дрова собирать по темноте. А в темноте запросто на змеюку нарваться. Я не хочу, чтобы ты сдох. Так что иди!

Шпак положил суму и лук на землю, вынул топор и отправился в кусты за хворостом.

Хомка присел рядом и задал вопрос:

— Так что случилось?

Дубыня вздохнул:

— Позвал ее замуж…

— А она дала отказ?

— Да. А как ты догадался?

— Ну, так это же известный обычай поляниц — они никогда не выходят замуж, — сказал Хомка. Немного подумал, поглядел задумчиво на Дубыню и добавил: — Почти никогда.

Дубыня ухватился за последние слова.

— Почему — «почти никогда»? А что, разве бывали случаи, когда амазонки выходили замуж?

— Бывали, — подтвердил Хомка.

Снова бросил изучающий взгляд на Дубыню и после секундного размышления поинтересовался:

— Ты мать свою помнишь?

— Нет. Она умерла, когда я еще был маленький, — сказал Дубыня. — А какое это имеет отношение к делу?

— Ну да, никакого, — сказал Хомка.

Их разговор прервал подошедший Шпак. Он с грохотом свалил вязанку сухих дров на землю и принялся укладывать дрова в круг, выложенный из камней рядом с шалашом. В каменном кольце было полно золы.

Под горку дров Шпак сунул сухой травы и стукнул кремнем — искры полетели в разные стороны.

— Ты только шалаш не подпали, — сказал Хомка.

— Не подпалю. Не в первый же раз огонь разжигаю, — огрызнулся Шпак.

— Так что, бывали случаи, когда поляницы выходили замуж? — задал вопрос Дубыня.

— А как же! В посаде да и в слободе есть…

— Это старые, а я о молодых, — перебил его Дубыня.

— Был случай, когда и молодая ушла, — молвил Хомка и обратился к Шпаку, который после того, как разжег огонь, начал прилаживать над ним прутья винограда с мясом. — Шпак, у Нажира, рыбака, жена же из поляниц?

— Из поляниц. Он ее еще в молодости украл.

— Как «украл»? Разве поляницы такое допустить могут?

— Ну, насчет того, что «украл», слишком громко сказано, она сама захотела уйти, а ей препятствовать не стали, — заметил Шпак и с недоумением поинтересовался: — А чего Нажир? Твоя…

Хомка перебил его:

— Шпак, ты иногда думай, прежде чем что-то сказать!

— А что я? — начал оправдываться Шпак.

— Ничего! Просто не суй нос не в свои дела, особенно когда они тебя не касаются.

— Да он…

— Тебя это не касается!

Шпак обиженно засопел и принялся ворошить золу прутом.

— Значит, Величку можно украсть, — пробормотал в задумчивости Дубыня, не обращая внимания на очередную ссору приятелей.

— Эй-эй! — спохватился Хомка, — ты о ком ведешь речь?

— О Величке, — сказал Дубыня.

— Это та, что среди амазонок одна из первых?

— Ну, да. Она подруга царевны Божаны.

— О боги! Лучше выбрось эту затею из своей головы!

— Но Нажир же…

Хомка перебил:

— У Нажира женка была из рядовых, а твоя Величка — первая! Они не позволят, чтобы кто-то украл первую дружинницу, чтобы взять ее в жены. Это все равно что украсть саму царицу.

— Но если она согласится?

— Твоя поляница из первых, а потому никогда не согласится.

Перекусив, Хомка и Шпак взяли оружие и пошли на обход виноградника.

Дубыня сходил к копне и принес новую охапку соломы. Солому бросил на землю недалеко от костра. Подкинул в костер веток и лег в солому на спину, закинув руки за голову. Он глядел прямо в небо, которое уже окончательно потемнело и покрылось россыпью звезд.

Луна висела над виноградниками, словно огромный янтарный диск.

Дубыня не заметил, как уснул, но утром, едва стало светать, проснулся.

Костер прогорел и тлел едва заметной сизой струей.

Рядом с костром дремал Хомка, опершись на копье. Как только он начинал дремать, копье выскальзывало из его рук и он просыпался.

Шпак спал, зарывшись головой в солому.

Дубыня встал, чтобы незаметно уйти, но Хомка, в очередной раз уронив копье, проснулся и, заметив собравшегося уходить Дубыню, сонным голосом поинтересовался:

— Дубыня, ты куда собрался так рано?

— Домой пойду, — ответил Дубыня.

— Ну, иди, — сказал Хомка и прикрыл глаза.

Если бы он видел, в какую сторону направился Дубыня, то был бы удивлен, потому что Дубыня пошел не в слободу, а направился прямо к лесу. А делать ему там было нечего.

Между тем, дойдя до леса, Дубыня уверенно нырнул в заросли. В зарослях он нашел едва заметную тропинку и пошел по ней.

Тропинка привела его к небольшой поляне, посредине которой стояло огромное кряжистое дерево. Ветви дерева были увешаны лоскутками разноцветной ткани.

Дерево было священным. Тот, кто хотел, чтобы его желание сбылось, должен был привязать к ветке небольшую ленточку и загадать желание.

Но Дубыня сначала направился к небольшой хижине, спрятанной среди деревьев. Низкая почерневшая крыша зеленела пятнами мха. Вместо окна в стене зияла узкая щель. Низкая дверь была приоткрыта — из нее тянуло прогорклым запахом дыма.

Дубыня замялся перед дверью, не решаясь открыть ее.

Однако долго думать ему не пришлось.

— Заходи, Дубыня! — послышался насмешливый женский голос из темной глубины хижины. — Али боишься?

— Не боюсь я ничего! — запальчиво проговорил Дубыня, при этом его лицо покраснело от того, что хозяйка хижины догадалась о причинах заминки.

Чтобы не удариться головой о нависшую перекладину, Дубыня вошел в хижину с низким поклоном.

Посредине хижины в очаге из нескольких камней горел небольшой огонь. Дым уходил в отверстие в крыше.

Над огнем на железном треножнике висел котелок — судя по запаху, в котелке варилось мясо.