Клод Фаррер - СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 1

Л’Эстисак возвратился в сопровождении Сильвии — горничной, которая шла медленно, балансируя большим чайным подносом. Сам герцог нес чашку и заботливо помешивал ложечкой ее содержимое.

— Котлета, которую вы изволили заказать, — провозгласил он тоном дворецкого.

Жанник с чашкой в руке надула губы.

— Ну что же? Вы не пьете?

Она еще больше вытянула губы:

— Бедный мой Л’Эстисак!.. Я вовсе не хочу критиковать ваши кулинарные таланты. Но оно очень аппетитно, это мясо, которого вы наскребли немножечко и положили в бульон.

Он пошутил, как шутят с больными детьми, желая заставить их принять горькое лекарство:

— Прикажете попробовать, чтоб я мог доказать вам, что это вкусно?

Она улыбнулась и выпила залпом, чтобы доставить ему удовольствие.

Селия с восхищением смотрела на серебряный поднос, на японский сервиз, на старинное кружево салфетки, на вышитый передник Сильвии… Но, главное, — на саму Жанник: так хорошо сейчас она все это сказала… Так верно сказала о том, ради чего еще стоит жить!

Л’Эстисак снова уселся на землю и привалился спиной к тому же самому стволу.

— Я слышал из дому, — сказал он, — как вы спорили о чем-то, маленькая болтунья.

— Да, — сказала Жанник, — я рассказывала Доре, что мой первый любовник подарил мне три сорочки с розовыми ленточками и две пары таких же панталон.

— Он был человек щедрый.

— Он был прелестным маленьким гардемарином, который свое жалованье делил на две части: большую часть он отдавал прачке, а меньшую мне.

— В таком случае, — заявил герцог, — он был больше чем щедрым человеком: он был честным человеком. Что с ним случилось?

Молодая женщина грустно указала пальцем на землю:

— Сайгон, — сказала она коротко. — Акклиматизационный сад…

Доре взглянула на Селию и пояснила:

— Кладбище.

Но хозяйка «Голубой виллы» опять ухватила нить своих воспоминаний:

— Мне было четырнадцать лет. Чтобы быть битой как можно меньше, я как можно меньше бывала дома. А чтоб зарабатывать гроши, я придумала продавать фиалки в казино. Тогда в Бресте было настоящее казино. Итак, как-то вечером я продавала мои букетики фиалок. Вот я замечаю хорошенького гардемарина, хорошенького-хорошенького. Вы никогда не видели такого хорошенького гардемарина. Кожа у него была нежнее моей!.. А его ногти блестели. Я первым делом отложила восемь су из моей выручки, чтоб купить себе щеточку для полирования ногтей.

— Глупость! — сказал мрачный Л’Эстисак.

— Черт возьми! Конечно… Но на следующий же день я сотворила другую глупость, большую. Ночью я целых четыре часа полировала мои ногти. Это придало мне смелости. Вечером в казино я подошла прямо к моему мидшипу и — бац! — объяснилась ему в любви. Он остолбенел. Но послушайте самое интересное!.. «Тебе шестнадцать лет? — сказал он мне… (Вы понимаете, я прибавила себе лет, чтоб он не отнесся ко мне как к маленькой девочке!) — Тебе шестнадцать лет? И у тебя еще не было любовника? Послушай, дочь моя! И ты думаешь, что я соглашусь быть первым! Ну нет! Отчаливай! Пусть твоя мать раньше выпорет тебя еще разок!» Он даже не захотел поцеловать меня.

— Жестоко!

— Да, жестоко!.. В жизни моей я столько не плакала. Но спустя четыре дня я снова закинула удочку, решившись на все: «Вот я! Вы не захотели быть первым… Так вот! Вы будете вторым!.. Вчера я попросила моего двоюродного брата… И теперь дело сделано!..» Разумеется, во всей этой истории не было ни слова правды. Но гардемарин сделал вид, будто поверил. Мы пошли искать комнату. Мы не нашли комнаты. И так как стояла хорошая погода, мы отправились в сторону Ажо, под цикламены, и садовник, наверное, здорово сердился на следующий день. А!.. Здравствуйте. Вы как раз вовремя: в чайнике есть чай и наш юный друг Селия возьмет на себя роль девушки, разливающей чай.

Между сосен появилась группа новых гостей. Селия узнала Фаригулетту и Крошку БПТ с двумя дамами и несколькими офицерами, которых она уже видала в разных местах.

— Жанник, — заявил один из новоприбывших, когда были окончены канонические поцелуи. — Жанник! Я пришел к вам не затем, чтобы пить чай, съесть ваше пирожное и даже не поблагодарить вас, как, без сомнения, сделают все те обжоры, которые приехали со мной! Нет! Я явился к вам, Жанник, чтоб постучать у врат вашей мудрости и укрыться под кровом вашего разума.

Это был разбитной малый с маленькими усиками и живыми, блестящими глазами.

— Дайте мне совет, о Жанник!.. Вы знаете меня: когда-то давно мы вместе провели пять или шесть сладостных ночей…

Она весело расхохоталась:

— Замолчите!.. Разве о таких вещах говорят вслух?

— Отчего же нет? В этом нет ничего позорного. Напротив того: милостивая государыня и друг, я очень горжусь тем, что ваш выбор пал на меня.

Она смеялась и цитировала классиков:

— «Смеетесь, сударь, вы! Горда должна быть я!..» Но… Дальше что?

— А дальше вот что: возможно, что через три месяца я буду женатым человеком. Что вы об этом думаете? Будет ли это хорошо? Или дурно? Что вы мне посоветуете?

— Я? Ровно ничего!..

Она энергично потрясла своей лукавой головкой:

— Ровнехонько ничего! Пор-Кро, голубчик, вы совершеннолетний, не правда ли? И вы не нуждаетесь ни в чьем разрешении, кроме разрешения вашего министра, а он никогда не откажет вам в разрешении на всякую глупость, какая только взбредет вам в голову, будь то глупость вступить в брак! А потому делайте как знаете.

Он посмотрел ей в глаза, потом подошел к ней и фамильярно присел на ее кресло:

— Совсем не так! — сказал он, сделавшись внезапно серьезен. — У меня нет ни отца, ни матери, с кем я мог бы посоветоваться, хотя бы проформы ради. И вот потому-то я и пришел к вам, чтобы поговорить с вами по душам. Теперь я больше не смеюсь. Жанник, голубка моя, вы слишком добрый и слишком испытанный друг, чтоб отказать мне в том совете, которого я добиваюсь. И вы слишком опытный врач, чтоб ваш совет мог оказаться дурным!

Тронутая этими словами, она протянула ему руку:

— Вы чрезвычайно мило сказали все это.

Он поцеловал тонкую и худенькую лапку и снова заговорил шутливо:

— Вот видите! Вам никак не удается увильнуть, милостивая государыня и друг. Право же, оставить в неведении, нерешительности, неуверенности и прочих неприятностях старого любовника — будет недостойно вас. Ваш долг ясен: говорите! Разрешите мои сомнения.

Она забавно пожала худенькими плечиками:

— Вот сумасшедший! Ах! Маленькая Селия! Если только ваш мидшип похож на этого, жалею вас от всей души! И такие люди воображают, будто могут составить счастье дамы, эти желторотые? И все же, он вежливенько просил меня и я дам ему совет. Пор-Кро, голубчик, кто такая эта барышня? Скажите мне потихоньку ее имя. На ушко… Ведь вы знаете, я никогда не выдаю тайн!