Виталий Гладкий - Вечный хранитель

Столов не было, всю снедь (жареную рыбу, коржи, похожие на лаваш, соленые грибы, свежие овощи, зелень) разложили на пестрых ковриках, а чтобы сидеть на земле было мягче, принесли сложенную в несколько раз кошму. Затем мужики выкатили бочку кваса и бочку вина, поставили их на козлы, и напитки весело зажурчали в две большие братины, откуда их черпали серебряными ковшиками на длинных ручках и разливали в деревянные чаши, выдолбленные из капа и украшенные резным орнаментом.

Глеб попробовал вино и едва не поперхнулся от удивления. Он ожидал что-то простенькое, какой-нибудь рислинг или портвейн, а в бочке оказалось вино густое, выдержанное, с незнакомым вкусом и ароматом. Тогда Глеб присмотрелся к бочке, откуда его наливали, и тихо ахнул — на ее донышке ясно просматривались цифры «1910».

Неужели в бочке вино 1910 года?! С ума сойти… Глеб снова отхлебнул маленький глоточек янтарной жидкости, пытаясь, как настоящий дегустатор, определить хотя бы название вина. Увы, его познаний в этом деле явно не хватало. У вина был виноградно-цветочно-медово-клубничный привкус, который хорошо сочетался с легкой терпкостью. В конечном итоге Глеб как представитель новой цивилизации, буквально помешанной на добывании житейских благ, вынужден был констатировать, что марка вина не поддается определению, но на винном аукционе оно стоило бы бешеных денег.

Махнув рукой на все эти мелочи, Глеб выпил чашу до дна и почувствовал, как по телу пошла теплая мягкая волна, а вместе с ней появился и зверский аппетит. Ему отрезали добрый кус печеной говядины, и Тихомиров-младший по-волчьи вонзил свои крепкие зубы в сочную горячую мякоть, которая пахла какими-то ароматными приправами. Наверное, тушу бычка перед установкой на вертел нашпиговали специями.

Жук, который сидел рядом, пил, ел да помалкивал. Его будто переклинило. Куда и девалась природная живость «черного» археолога, которому и сам черт не брат. Что касается остальных участников поминок, то с каждой выпитой чашей у них только прибавлялось веселья. Казалось, они не скорбят, как полагается в таких случаях, а радуются, что их покровительница отошла в мир иной.

А еще Глеб заметил, что среди жителей Жмани совсем нет мальцов и подростков, хотя некоторые мужики и бабы были вполне детородного возраста. Неужто юное поколение они держат взаперти? Чтобы пришлые люди не сглазили.

Незаметно рассматривая местных аборигенов, Глеб вдруг почувствовал, как его словно укололи в мягкое место. Он даже привстал от неожиданности. Напротив него сидел мужик с сумрачными глазами. Он был одним из немногих, кто пребывал в мрачном настроении. Мужик ел и пил, почти не поднимая головы, и Глеб мог созерцать лишь копну тронутых сединой волос и кончик его длинного носа.

Но в какой-то момент мужик поднял голову и бросил в сторону Глеба взгляд, полный ненависти. Тихомиров-младший невольно вздрогнул. И словно прозрел. Перед ним сидел тот самый тип из ресторана «Королевский двор», который носил лихо закрученные усы и эспаньолку! И Глеб наконец вспомнил, где и при каких обстоятельствах он видел этого мужика.

Это был убийца, который пытался зарезать Антипа! Да, точно, он! Глеб не мог ошибиться. Сцена нападения на Антипа, которую Глеб наблюдал на экране монитора, все время стояла у него перед глазами. Интересно, почему он не распознал убийцу в ресторане? Его будто на время переклинило.

Выждав какое-то время, взволнованный Глеб встал из-за поминального «стола» и подошел к Антипу. Тот как раз беззаботно балагурил с молодой женщиной, которая была одета в старинный русский сарафан, а на голове у нее красовался кокошник, расшитый разноцветным бисером. Она посмотрела на Глеба добрыми глазами, приятно улыбнулась и отошла в сторону, моментально поняв, что мужчинам есть о чем поговорить.

— Антип! — взволнованно начал Глеб. — Напротив меня сидит человек, который хотел тебя убить! Я хорошо его запомнил.

— Я знаю, — просто ответил Антип.

— То есть… как это?! Если тебе известно, что он за птица, то почему этот негодяй не понес никакого наказания? Мало того, он сидит за общим столом как ни в чем не бывало.

— Тебе трудно понять… Пока трудно. Возможно, позже… Виктор один из нас. Но — заблудшая овца. По недомыслию заблудшая. А мы не волки, чтобы резать овец, отбившихся от стада. У нас есть суд, праведный суд. Но чтобы на него попасть, нужно совершить святотатство. И тогда приговор будет жестоким. Нет, мы не убьем такого человека. Наша вера отвергает любое физическое насилие. Мы просто изгоним святотатца из нашей общины. А это хуже длительного заключения или даже смерти. Что касается случая в городе, когда Виктор напал на меня с ножом, то это наши личные счеты. Общины они не касаются.

— Извини… Я, кажется, влез в чужой монастырь со своим уставом. Но я должен был предупредить.

— За это спасибо. Да, должен. Как любой честный человек. Значит, Глафира Миновна в тебе не ошиблась.

— Во мне? Но ведь она звала отца…

— Да, это так. По старшинству. Тем более, что твой отец был с ней знаком. Но в свой последний час она вдруг открыла глаза и сказала, что сюда приедешь именно ты.

— Как она могла знать?!

— Глафира Миновна много чего знала… — Антип нахмурился. — Нам будет очень ее не хватать.

На том разговор и закончился. Глеб вернулся на свое место и снова поймал волчий взгляд Виктора. Злобный тип…

«Виктор… Почему Антип произнес это имя на французский манер — с ударением на последнем слоге? — подумал Глеб. — Странно… Оговориться он не мог, это точно. А ведь этот хмырь, несмотря на свою эспаньолку, совсем не тянет на современного рокера или панка, который коверкает свое имя. Ему чересчур много лет. Еще одна загадка…»

Но на этом неожиданности не закончились. Едва Глеб сел, как раздался топот копыт и на Поляну влетел белый конь. На нем сидела настоящая красотка, в которой Глеб узнал свое ночное видение. Эффектно подняв жеребца на дыбы (наверное, это у нее было фирменное приветствие), девушка легко соскользнула на землю и, похлопав его по крупу, отправила коня пастись.

Глеб успел подметить, что на жеребце не было ни седла, ни уздечки с удилами. Девушка управляла им с помощью веревки, накинутой на шею. Тихомирову-младшему был известен такой способ обращения с лошадьми, но для этого требовались длительные тренировки. Похоже, у взбалмошной красотки времени было хоть отбавляй.

Теперь она была одета, так сказать «по чину». Вот только в ее одеянии не было почти ничего русского, за исключением головного убора. Но невысокий кокошник девушки украшал не бисер, а дорогой жемчуг, а на шее у нее висело брильянтовое колье огромной цены, судя по размерам камней.

Что касается платья, то на девушке их было два: нижнее — фрипон, и верхнее (распашное) — модест. Лиф платья на груди был зашнурован, а вырез — каре — обшит кружевами. Узкий, длиной до локтя, рукав украшали кружева. На шею у девушки была повязана легкая шелковая косынка с золотым шитьем. Верхнее платье тоже украшала вышивка. Вся одежда девушки была выдержана в основном в светло-розовых тонах, и только изящные туфельки с пряжками, украшенными жемчугом, были белыми. Насколько Глеб разбирался в этих вопросах, девушка была одета по моде восемнадцатого века.