Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)

– Да, похитил – у него, а также у Бонтама. Вы об этом еще не слышали?

– И где они теперь?

– Вы хотите сказать, что не нашли их? Разве вы не обыскали мою квартиру?

– Не валяйте дурака, Моро. – Вкрадчивый до сих пор голос Сен-Жюста приобрел жесткость. – Конечно, квартиру обыскали – под моим личным наблюдением.

– И не нашли писем? Какая досада! Любопытно, куда же они подевались?

– Мне тоже любопытно, – буркнул Сен-Жюст. – Мое любопытство настолько возбуждено, что я предлагаю вам жизнь и охранную грамоту в обмен на сведения о том, где они находятся.

– В обмен на сведения?

– В обмен на письма, иначе говоря.

Андре-Луи ответил не сразу. Он задумчиво разглядывал народного представителя. За восхитительным самообладанием Сен-Жюста угадывалась нешуточная тревога.

– А! Это не одно и то же. Боюсь, отдать вам эти письма не в моей власти.

– Если вы этого не сделаете, ваша голова падет, и падет завтра же.

– Что ж, значит, моей голове суждено пасть. Ибо, как это ни прискорбно, я не могу отдать вам письма.

– Чего вы надеетесь добиться своим упрямством? Письма – это плата за вашу жизнь. Где они?

– Там, где вы их никогда не найдете.

Последовала длительная пауза, в продолжение которой Сен-Жюст пристально вглядывался в лицо узника. Он дышал несколько учащенно, румянец на его щеках в желтом свете фонаря слегка потемнел.

– Я предлагаю вам единственный шанс, Моро.

– Вы повторяетесь, – заметил Андре-Луи.

– Стало быть, вы твердо решили ничего мне не говорить?

– Я уже все сказал вам, мне нечего добавить.

– Что ж, прекрасно, – сказал Сен-Жюст спокойно, но с явной неохотой. – Прекрасно. – Он взял фонарь и пошел к двери, возле которой повернулся и направил свет в лицо узнику. – В последний раз предлагаю: письма в обмен на вашу жизнь.

– Как вы утомительны! Убирайтесь к дьяволу.

Сен-Жюст поджал губы, опустил фонарь и вышел. Андре-Луи вновь остался один. Он сидел в темноте и говорил себе, что, несомненно, наказан за содеянное по справедливости. Потом узник снова впал в безразличие ко всему на свете. Он слишком устал.

Рано утром тюремщик принес кусок отвратительного черного хлеба и кружку воды. Андре-Луи выпил воду, но к хлебу не притронулся. Потом он уселся на табурет и, ничего не чувствуя ни душой, ни телом, принялся ждать.

Не прошло и часа, как тюремщик появился снова – гораздо раньше, чем ожидал Андре-Луи. Он придержал дверь открытой и жестом подозвал узника.

– Вы должны пойти со мной, гражданин.

Андре-Луи посмотрел на часы. Была половина десятого – слишком рано для отправки повозок с приговоренными. Может быть, сначала он все-таки предстанет перед судом? При этой мысли в душе его невольно зажегся крошечный огонек надежды.

Но он погас, как только Андре-Луи ввели в зал, где обычно совершался последний туалет осужденных. В пустом помещении был только один человек. При виде его невысокой, крепкой, подтянутой фигуры в черном платье Моро захотелось протереть глаза. Перед ним стоял де Бац.

Барон шагнул навстречу Андре-Луи.

– У меня приказ о вашем освобождении, – произнес он спокойно и серьезно. – Идемте отсюда.

Андре-Луи гадал, не сон ли это. Может, он все еще спит в своей одиночной камере? Сумрачный в это непогожее январское утро зал усиливал впечатление нереальности происходящего. Как в тумане Андре-Луи проследовал рука об руку с де Бацем до привратницкой, где их остановили. Барон протянул стражу бумагу, тот пометил что-то в большой книге и, подняв взгляд, ухмыльнулся.

– Повезло тебе, парень, что покидаешь нас так скоро и на своих двоих. Обычно отсюда едут с шиком. Ну, счастливо!

Друзья вышли на набережную. Над вздувшейся желтой рекой нависло свинцовое небо. Моро и де Бац молча побрели к Новому мосту, посреди которого устанавливал свою будочку местный шарлатан. Миновав его, Андре-Луи замедлил шаг.

– Пора нам поговорить, Жан. Не объясните ли, каким образом вам удалось вытащить меня на эту утреннюю прогулку?

– У меня перед вами должок, только и всего. Вчера я вас ударил. Поскольку вы, возможно, захотели бы когда-нибудь получить сатисфакцию, я не мог позволить вам так быстро отдать концы.

Андре-Луи невольно улыбнулся этой гасконаде.

– Так это единственная причина, почему вы меня вызволили?

– Нет, конечно. Есть еще одна. Если угодно, считайте, что я сделал это в расчете на компенсацию.

Барон оперся о парапет и устремил взгляд на воду, бурлившую у опор моста. Андре-Луи встал рядом. Простояв так с минуту, де Бац мрачным и ровным тоном изложил события прошедшей ночи и утра:

– Тиссо видел, как вас вчера увели. Он, конечно, немедленно сообщил об этом нам. Мы не знали, что за этим последует, но понимали, что оставаться на улице Менар небезопасно, и стремительно покинули дом. Мы спрятались у Русселя на улице Гельвеция, и, как оказалось, сделали это вовремя. Я оставил Тиссо наблюдать за домом. Он пришел к нам ночью и сообщил, что через несколько минут после нашего ухода явился сам Сен-Жюст с двумя муниципальными офицерами и устроил в квартире обыск, перевернув там все вверх дном.

Поскольку вы не отдали документы Демулену, мы не могли бросить Сен-Жюсту вызов, что поставило всех нас в очень опасное положение. Необходимо было что-то предпринять, и два часа назад я пошел к самому мерзавцу. Он еще валялся в постели, но, увидев меня, очень обрадовался и тут же начал угрожать немедленным арестом и гильотиной, если я не выкуплю свою жизнь и свободу, отдав ему письма, которые вы изъяли у Тюилье и Бонтама.

Я только посмеялся.

«Вы полагаете, Сен-Жюст, что я отправился к вам домой, не понимая, какой прием меня ждет? – сказал я ему. – Вы думаете, я не принял мер предосторожности? Вы не слишком-то умны, Сен-Жюст. Вам удается производить впечатление человека неглупого, но только на людей еще более недалеких, чем вы сами. Вы грозитесь снять с меня голову, но тогда и вам не сносить головы. Одно с неизбежностью вытекает из другого».

Это заставило его задуматься.

«Вы пришли, чтобы заключить со мной сделку?» – спросил он.

«Если бы вы дали себе труд хоть секунду пораскинуть мозгами, вы бы поняли, что никакой иной цели у меня быть не может, и не стали бы тратить время на пустые угрозы».

Казалось, этот несчастный дурак вздохнул с облегчением.

«Значит, вы принесли мне письма?»

«Либо вы чрезвычайно наивны, Сен-Жюст, либо считаете таковым меня. Нет, дружище, я не принес вам письма и никогда не принесу. Я пришел предупредить вас, только и всего. Если вы не выполните моих требований и если тронете меня хоть пальцем, эти письма немедленно окажутся в руках Дантона».

Эта угроза повергла его в панику.

«Вы не посмеете!» – взревел он.

«А что мне помешает? – спросил я. – Это вы не посмеете отказать мне – теперь, когда вам известно, что за отказ придется поплатиться головой. Вряд ли вы питаете иллюзии насчет того, как Дантон распорядится этими письмами. Их публикация покажет всему миру, что ci-devant шевалье де Сен-Жюст (а вас будут называть именно так, вас так уже называют) – истинный отпрыск своего порочного аристократического рода, что он обогащается за счет народа и злоупотребляет своей властью, чтобы расправляться без суда с неугодными ему людьми. И все это он скрывает под мантией добродетели и аскетизма, лицемерно проповедуя чистоту в частной и общественной жизни. Славная история, Сен-Жюст. Особенно если человек, который ее расскажет, будет располагать необходимыми доказательствами».