Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)

Едва Андре-Луи ступил наземь и передал конюху поводья, из дверей гостиницы вышла на прогулку дама в длинной бордовой накидке и черной широкополой шляпе. Увидев Моро, она пошатнулась и замерла как вкопанная у крыльца.

Андре-Луи тотчас узнал госпожу де Плугастель, несмотря на то что лицо ее побледнело, рот приоткрылся, глаза расширились, а брови взлетели вверх. Трудно было определить, чего в этом лице выразилось больше – изумления или страха.

Для Андре-Луи эта встреча тоже оказалась неожиданной, но не слишком его удивила. Присутствие в городе госпожи де Плугастель было вполне естественным, и он собирался увидеться с нею перед отъездом.

Он снял шляпу и, пробормотав «сударыня», низко поклонился. В ту же минуту графиня вышла из оцепенения, промчалась мимо хозяина гостиницы и вцепилась в приезжего обеими руками.

– Андре-Луи! – воскликнула она с радостью, к которой примешивалось недоверие. – Андре-Луи! Это ты!

Неподдельная нежность в голосе графини тронула Моро, но, испугавшись, что она сейчас расплачется, он ответил подчеркнуто спокойным, ровным голосом:

– Я, сударыня. Кажется, мой приезд – большая неожиданность для вас.

– Неожиданность? Ты сказал – неожиданность? О господи! – Она как будто не знала, плакать ей или смеяться. – Откуда? Откуда ты взялся?

– Из Франции, разумеется.

– Разумеется! Боже мой! Восстал из могилы, а говорит: «Из Франции, разумеется»!

Тут настал черед Андре-Луи онеметь от изумления. Графиня взяла его под руку.

– Пойдем, – сказала она и едва ли не силком потащила его внутрь. Хозяин гостиницы в недоумении пожал плечами и заявил конюху, что все французы не в своем уме.

Графиня провела Андре-Луи по темному коридору с неровным полом в просто обставленную, но довольно просторную гостиную. На каменном полу лежал потертый коврик. Потолок был разрисован грубыми фресками, изображавшими цветы и фрукты. Скудную мебель темного ореха украшала незатейливая резьба. Высокие окна, увитые буйной растительностью, выходили в залитый солнцем сад.

Моро остановился в центре комнаты, чувствуя себя неловко под жадным, бесконечно счастливым взглядом госпожи де Плугастель. В следующее мгновение она, к немалому смущению Андре, заключила его в объятия. Графиня нежно целовала его, повторяя его имя, пока он, уже не на шутку встревоженный, не призвал ее к благоразумию:

– Сударыня! Сударыня! Ради бога, успокойтесь!

– Не могу с собой справиться, Андре-Луи, не могу! Я считала тебя погибшим, оплакивала все эти месяцы, а тут… – И она расплакалась.

– Вы считали меня погибшим? – Андре-Луи внезапно напрягся в объятиях матери. Его быстрый ум мгновенно оценил все, что подразумевало это утверждение.

Неожиданно дверь позади них открылась, и кто-то сказал недовольным тоном:

– Сударыня, я жду уже… – Говоривший осекся и тут же воскликнул: – Господи! Что это значит?

Андре-Луи отстранился от графини и обернулся. На пороге стоял господин де Плугастель. Его брови грозно сошлись у переносицы, во взгляде читалось возмущенное недоумение.

Андре-Луи смутился и испугался за мать, но она, поглощенная одной-единственной мыслью, не выказала ни малейшего признака неловкости.

– Ты только посмотри, кто это, Плугастель!

Граф вытянул шею и впился взглядом в лицо Андре-Луи.

– Моро! – с легким удивлением, но, впрочем, довольно равнодушно произнес он. Крестник Керкадью ничего для графа не значил, и он всегда находил привязанность жены к этому молодому человеку немного смешной. Во всяком случае, ее объяснение этой привязанности – она-де знала его с пеленок – казалось графу недостаточно веским. – А мы думали, вы погибли, – добавил граф, закрывая дверь.

– А он жив! Жив! – воскликнула графиня дрожащим голосом.

– Вижу, – сухо отозвался господин де Плугастель. – И бог знает, можно ли ему позавидовать.

Андре-Луи, бледный и мрачный, пожелал узнать, как могло возникнуть нелепое убеждение в его гибели, и, разумеется, услышал ответ, что весть о ней привез в Хамм Ланжеак.

– Но вслед за Ланжеаком выехал другой курьер, который знал истинное положение дел и вез от меня письмо Алине. И я знаю, что он в конце концов добрался до места.

– Это письмо не приходило, – уверенно заявила графиня.

– Но это невозможно, сударыня. Я знаю, что письмо доставили, а кроме того, оно было не единственным. Я отправлял и другие, и кое-кто из курьеров, с которыми я впоследствии виделся, уверяли, будто письма дошли по назначению. Что за всем этим кроется? Могла ли Алина…

– Алина оплакивала твою смерть, – перебила сына графиня. – Рассказ Ланжеака о твоей гибели был последней весточкой о тебе, которую она получила. В этом ты можешь не сомневаться. Я готова поручиться, что Алина считала тебя погибшим, равно как и я.

– Но в таком случае… Где же мои письма? – вскричал Андре-Луи едва ли не в гневе.

– Она их не получала. Она не смогла бы не сказать мне о них. Алина знала о моем… – Графиня запнулась, вспомнив о присутствии супруга, и вместо «горе» произнесла: – О моей тревоге. Но, кроме всего прочего, я знаю, Андре, знаю : она пребывала в убеждении, что тебя нет на свете.

Андре-Луи, упершись в грудь подбородком, нервно сжимал и разжимал кулаки. Во всей этой истории было нечто, не поддававшееся его разумению. Ему недоставало связующих звеньев, чтобы мысленно восстановить всю цепочку событий.

– Как могло случиться, что Алине не вручили письма? – резко спросил он мать и графа де Плугастеля, который хранил надменно-отстраненный вид. И затем, не успели они что-либо ответить, Моро обрушил на графа следующий гневный вопрос: – Чьи это происки? Вам известно, господин де Плугастель?

Плугастель вскинул брови.

– Что вы имеете в виду? Что мне должно быть известно?

– Вы находились при его высочестве и имели возможность знать обо всем. То, что письма благополучно прибыли в Хамм, не вызывает сомнений. По крайней мере одно из них, то, что вез Ланжеак. Он заверил меня, что передал письмо господину д’Антрегу… Господин д’Антрег… – Андре-Луи вопросительно посмотрел на Плугастеля. – Значит, это дело рук д’Антрега и регента.

– Если письма попали к д’Антрегу, их, должно быть, изъяли, Андре, – предположила госпожа де Плугастель.

– Я тоже склоняюсь к такому выводу, сударыня, – мрачно заявил Андре-Луи.

Граф возмущенно накинулся на жену за столь чудовищное, по его мнению, предположение.

– Чудовищно не предположение, а сам факт, – возразила графиня. – А то, что это факт, совершенно очевидно.

Господин де Плугастель побагровел.

– Меня всегда поражала опрометчивость ваших суждений, сударыня. Но сейчас она перешла всяческие границы.

И господин де Плугастель разразился пространной отповедью, на которую Андре-Луи не обратил ни малейшего внимания. Он слышал возмущенный голос графа, но не вникал в суть его речи. Внезапно он развернулся, выбежал из комнаты, потребовал у хозяина гостиницы лошадь и испросил пояснений, как добраться до Каза Гаццола.