Дмитрий Агалаков - Принцесса крови

— Два камня на ногах моего зятя. Имя одному, что побольше, — Ла Тремуй, а второму — де Шартр. Срезать бы эти веревки, да сил нет. Храни нас Пресвятая Дева!

В Пуатье процессия въехала в тот же день поздно вечером. В богатых тавернах там уже громкоголосо совещались святые отцы, за добрым вином, согревающим душу и тело, решая, какими вопросами озадачить девицу, новоявленную спасительницу.

Среди почтенных прелатов были: духовник короля Жерар Маше, епископ Кастра; Симон Боннэ; епископ Пуатье Уго де Камбарель; метр Пьер де Версай и метр Жан Морен; богослов Гийом Эмери; бакалавр богословия Гийом Ле Марье; специалист по Священному Писанию Пьер Сеген; монах-кармелит Жан Ломбер; клирик Матьё Менаж; искушенный в вопросах богословия известный монах Сеген де Сеген и многие другие.

Реньо де Шартр, непосредственный владыка всех этих прелатов, отбыл в Пуатье тремя днями раньше, сказав королю, что лично должен проследить за подготовкой церковной комиссии. И он следил — изо всех сил!

— Помните, наш король молод и неопытен, — увещевал он избранных клириков, которых знал не один год, — он доверчив и добр сердцем. А потому на вас все надежды Господа! Ни одной лазейки не оставьте для той, что зовет себя Девой! Забудьте, что она благородной крови. Не бойтесь поймать ее! Весь ваш опыт, всю мудрость и умение отдайте этому!

Прелаты кивали: они понимали, что вовлечены в придворную игру. Не всем нравилось это. Но Реньо де Шартр числился их духовным вождем, и потому они обязаны были слушаться его и подчиняться ему во всем.

Жанну поселили в доме мэтра Жана Рабато, адвоката Парижского парламента, два года раньше перешедшего на сторону Карла Валуа. Половину ночи Жанна провела в кафедральном соборе Пуатье, стоя на коленях перед статуей Богоматери. Жан де Новелонпон не отходил от нее ни на шаг. Дьёлуар и Жюльен тоже хотели было остаться, но рыцарь отправил их на постоялый двор.

— Первый раз мне страшно, — под сводами храма сказала Жанна своему другу. — Я предпочла бы десять раз сразиться с бургундцами на мечах, чем оправдываться перед теми, кто не верит мне! Не хочет верить…

— Ничего не бойся, — Новелонпон сжал ее руку. — Они не умнее тебя. Сколько раз ты сама говорила, что твое дело — дело Господа. А значит, Он с тобой и поможет тебе.

— Спасибо, Жан, — печально улыбнулась девушка. — Если бы не ты, мне было бы трудно.

На следующий день, приковывая взгляды судей ладной фигурой, облаченной в мужской костюм, Жанна, готовая умереть, но выдержать еще один бой, смело отвечала на вопросы прелатов.

— Из ваших слов, Жанна, выходит, что сам Господь Бог хочет помочь французскому народу избавиться от бедствий, — спрашивал ее мэтр Гийом Эмери. — Это так?

— Да, мессир.

— Но если Францию желает освободить сам Бог, как вы говорите нам, зачем тогда нужны солдаты?

Жанна улыбнулась:

— Вы бываете голодны, мессир?

— Странный вопрос, Жанна…

— Ответьте мне на него, и я отвечу на ваш.

Гильом Эмери с улыбкой оглядел присутствующих.

— Бываю, Жанна, как и все люди. Думаю, как и ты. Если ты человек, конечно…

— Я человек, мессир. А теперь подумайте, как вы насытитесь, не имея рта, зубов, языка и горла? — Она оглядела упитанную фигуру мэтра Эмери. — Не будь у вас таковых, вы бы и недели не протянули. Такова воля Бога, создавшего Вас по образу и подобию своему. Не так ли? — Шепот пробежал по рядам клириков. Жанна гордо подняла голову. — Солдаты нужны для того, чтобы исполнить волю Бога. Оружие в их руках, чтобы они были сильными. Солдаты будут сражаться, мессир, отважно сражаться, и Господь милостиво дарует им победу.

Карл Валуа улыбался — Жанна была точно броня!

— Ну что, несносные рыцари, как она вам? — похожая на величественную статую, держа руки на подлокотниках кресла, лишь поведя глазами, спросила королева Иоланда.

— Она молодчина! — усмехнулся Ла Ир. — Ей палец в рот не клади!

Потон де Ксентрай утвердительно кивнул, поддержав товарища.

— Она — необыкновенна, — кивнул Жиль де Рэ. — Божественна…

Ла Тремуй, краем уха слышавший их разговор, щурил глаза и зло улыбался.

— И прекрасна к тому же, — подтвердил их слова Алансон.

Все они знали: в случае успеха в Пуатье, этой девушке предстояла возглавить, по крайней мере — номинально, целую армию. А им — стать ее ангелами-хранителями.

— Дама Жанна, — заговорил монах Сеген де Сеген, — скажите нам, на каком языке говорили с вами святые Михаил, Маргарита и Катерина, которые доносят до вас, как вы говорите, голос Господа?

— На лучшем, чем ваш, — невозмутимо ответила Жанна.

Ла Ир неистово гоготнул, но тут же, под взорами отцов церкви, притих. Священник явно смутился.

— У этого святоши лимузенский говор, — негромко заметил Алансон. Принц крови усмехнулся: — Южанин!

— Знаете ли вы о том, Дама Жанна, — строго начал епископ Пуатье Уго де Камбарель, старинный сподвижник Реньо де Шартра, — что в Писании сказано: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок перед Господом Богом твоим всякий делающий сие»? Но вы предстали перед нами в мужском костюме…

— А что сказано в Писании о женщине, которая идет сражаться с врагом, попирающим ее отечество, монсеньер?

Уго де Камбарель побледнел — он не находил ответа на этот вопрос! Епископ Пуатье отыскал взглядом архиепископа Реймсского, но тот опустил глаза. Это означало: выкручивайся, как можешь, дорогой брат.

— Я умелый воин, ваше преосвященство, — не дождавшись ответа, продолжала Жанна, — и собралась по воле Господа и моего короля делать мужское дело — с мечом в руке! Так как я, по-вашему, должна была одеться?

— Дама Жанна, — вновь заговорил Сеген де Сеген, — а если досточтимая комиссия попросит вас дать нам некое знамение, которое подтвердит, что вы действительно посланы Богом, сможете ли вы исполнить это?

Взоры всех присутствующих были обращены к Жанне — и друзей, и недоброжелателей. Все притихли. Лицо Карла Валуа напряглось — он не ожидал подобной провокации; Ла Тремуй, напротив, оживился — особенно когда побледнела Жанна. Змеиная улыбка гуляла по губам фаворита короля.

— Мы должны быть уверены, что вы — та, за кого себя выдаете, — продолжал Сеген де Сеген. — А не являетесь самозванкой, способной погубить доверенных вам солдат.

— Какое чудо можете вы показать нам? — кивнул Гильом Эмери. — Это очень важно…

Провокационный вопрос больно ранил и Жанну. Она знала, что Господь против чудес, и сила его держится на вере.

— Я не колдунья, я — посланница Господа нашего! — с вызовом бросила Жанна. — Мы понапрасну тратим время, святой отец, пока англичане все теснее сжимают в кольцо Орлеан.

— Позволь, Жанна, заметить, — оборвал ее Гильом Эмери, — нам лучше знать, как и с какой пользой мы тратим время…