Дмитрий Агалаков - Принцесса крови

В сущности, взятие Парижа Жаном Бесстрашным скорее удовлетворяло честолюбие герцога, чем давало реальную победу в целом. В противовес герцогу Бургундскому и Изабелле Баварской, дофин, обосновавшись за Луарой в городе Бурже, создал свое правительство. Противостояние между арманьяками и бургиньонами, раздиравшее королевство на две половины, только разгорелось с новой силой. И теперь каждая сторона заговаривала о мире с ненавистным захватчиком — Англией. Особенно — бургундцы.

Войска Генриха Пятого медленно продвигались по течению Сены на юг. Они были подобно змее, что ужалила и теперь хотела добить свою жертву. В конце лета 1418 года англичане осадили крупнейший город на севере Франции, столицу Нормандии — бургиньонский Руан. Это была могучая, почти неприступная крепость на Сене. Ее широкую непробиваемую стену длинной в два лье укрепляли 60 высоких башен. За месяц до начала осады руанцы сожгли дотла богатый пригород — леса, виллы, мельницы. Убитых животных бросили в колодцы. Англичан встретила черная пустыня. Гарнизон Руана был силен, но не хватало продовольствия. Все ждали скорой помощи от Жана Бесстрашного, их покровителя, но герцог медлил. Он опасался вести войска далеко на север, где господствовали англичане. Тем более, он был занят планами будущих расправ с арманьяками. А руанцы терпели бедствие. Городу пришлось выставить за ворота 12 тысяч жителей из городской бедноты — стариков, женщин и детей, которые были напрасными ртами. Но король Англии Генрих Пятый не пустил их за осадный кордон, не взял их назад и город. Изгнанные жители оказались в капкане. Первое время некоторые англичане еще бросали голодавшим беднякам хлеб, но Генрих Пятый, обозленный упорством руанцев, оставшихся за стенами, запретил кормить французов. Днем и ночью стоял оглушительный плач между стенами города и лагерем англичан. Тысячи голодных и обессиленных женщин просили о милосердии, но тщетно. Городские власти Руана сжалились только над младенцами — теми, кто рождался у городских стен. Сверху выбрасывали корзины на веревках, матери укладывали туда новорожденных, и тех, ревущих, поднимали наверх. Священники крестили младенцев, и затем их вновь, в тех же корзинах, опускали вниз. А ночью эти дети умирали с голоду. Каждый день священники Руана увещевали своих сограждан, чтобы они уходили из жизни достойно и не помышляли о людоедстве. В течение долгих месяцев осады выставленные за ворота так и погибли голодной смертью между городскими стенами и английскими укреплениями — все до одного.

Капитаны Руана, разуверившись в помощи герцога Бургундии, предпринимали вылазки против англичан, но те заканчивались неудачами. Это еще больше отбило охоту французам и бургундцам бороться с общим врагом. Дофин и его окружение, соревнуясь в расторопности с герцогом Жаном Бесстрашным, провели ряд переговоров с Генрихом Пятым. Одновременно с этим, несмело, заговорили о мире друг с другом сами арманьяки и бургиньоны.

С 30 мая по 30 июня 1418 года в Мелёне заседали: с французской стороны — герцог Бургундский, Изабелла Баварская и Карл Шестой, к которому на время вернулось сознание; с английской — Генрих Пятый и его братья — герой Азенкура герцог Кларенс и герцог Глостер, лукавый, до мозга костей, политик. Английский король, почувствовав несокрушимую силу своего оружия под Азенкуром, подкрепленную другими победами, требовал невозможного.

— Божьей милостью король Англии Генрих Пятый Ланкастер настаивает на следующих пунктах, — торжественно произнес на той встрече герцог Глостер, — а именно: отделения от королевства Франция — Нормандии на севере и Аквитании на юге. А также вновь он просит руки дочери Карла Шестого и Изабеллы Баварской — Екатерины Валуа.

Лицо герцога Бургундии стало серым, королева — побледнела от негодования. Им достаточно было один раз переглянуться, чтобы с полуслова понять друг друга. Генрих с нескрываемой наглостью хотел вначале отхватить первую половину Франции, а за ней получить право и на оставшуюся территорию королевства через брак. Королю Англии было мягко отказано.

После совещания король Англии Генрих Пятый сказал Жану Бургундскому:

— Монсеньер, буду с вами откровенен. Либо я получу дочь вашего короля, либо изгоню его из королевства вместе с вами. — Жан Бесстрашный вспыхнул — англичане позволяли себе слишком много! Но Генрих был невозмутим — сила оставалась на его стороне. — К этому добавлю: вы, как и я, на французской земле — всего лишь гость. У вас есть своя вотчина — Бургундия.

— Милорд! — Жану Бесстрашному хотелось перерезать глотку этому молодому островитянину. — Вы легко произносите слова, но они — воздух. Уверяю вас, вы порядком подустанете, воплощая в жизнь ваши мечты!

— Посмотрим, — откликнулся король Англии.

После этого мирные переговоры с англичанами были приостановлены. Вновь заговорили о том, что французам — бургиньонам и арманьякам — надо объединиться и дать отпор зарвавшемуся Генриху Ланкастеру. Но одно дело — ясно представлять себе историческую задачу, и совсем другое — побороть многолетнюю вражду и взаимную ненависть.

Как показало ближайшее будущее, Генрих Пятый бросил вызов противнику не впустую. 13 января 1419 года измотанный осадой Руан сдался на милость англичан. Это была трагедия, подобная Азенкуру. Условия оказались унизительными: выплата контрибуции в 355 000 экю золотом, выдача руководителей сопротивления — викария Робера де Линэ, капитана Алена Бланшара и начальника канониров Жана Журдена, которых ожидала расправа, а также присяга в верности всех граждан столицы Нормандии новому королю — Генриху Пятому. Но последствия сдачи были уничтожающими — вслед за Руаном, дабы избежать его участи, англичанам открыли ворота и приняли все условия врага еще двадцать семь городов Нормандии! Север Франции был завоеван, и теперь центральные области королевства лежали перед англичанами как на ладони.

10 сентября 1419 года, на мосту, соединявшем город Монтеро и замок на том берегу Йонны, встретились шестнадцатилетний дофин Карл и сорокавосьмилетний герцог Бургундский… Этой встрече предшествовало другие — летом того же года: две в Пуйи-ле-Фор и одна в Корбее, а также трехмесячное перемирие, утвержденное обеими сторонами. В трактате, ставшем итогом перемирия, прозвучали такие слова:

«Мы обещаем быть друзьями друг другу, волей Божьей управлять Францией совместно и вместе противостоять агрессии проклятых англичан, наших исконных врагов, которые подвергают святое королевство жестокой тирании и стремятся полностью уничтожить его».

Парижане ликовали — гражданская война, растянувшаяся на добрых двенадцать лет, обескровила Францию, особенно столицу. И теперь ее жители с легким сердцем вынесли на улицы столы и накрыли их кто чем мог. Они пили вино и танцевали. Такова была радость простых горожан, которые в отличие от аристократов ненавидели разорявшую их войну. Им уже было наплевать, кто бургиньон, кто арманьяк, или, как теперь называли последних, «дофинист». Главное — это мир. Никто больше не хотел прятаться по ночам в своих домах и ожидать, что новая власть, пылая мщением и грезя кровью врагов, вновь огнем и мечом станет уничтожать противника и ему сочувствующих. Только безоговорочный мир!