Дмитрий Агалаков - Принцесса крови

— Когда придет время, я одену мужской костюм.

— Вот даже как… Хорошо, тогда подними руки.

Жанна подняла руки, и Новелонпон одел на нее кольчугу. Она была нелегкой, но он вновь прищелкнул языком.

— Что еще? — спросила девушка.

— Кольчуга — так, пушинка. Настоящие латы весят куда тяжелее.

— Я окрепну.

— Верю тебе, — по-доброму усмехнулся Новелонпон. Он одел на ее голову шапочку, сверху набросил кольчугу. Оставалось одеть шлем. — Только воевать с длинными волосами — тяжело…

— Когда будет нужно, я подстригу волосы. Они будут, как у тебя. — Она сама одела бацинет. — А пока сойдет и так.

— Тебе виднее, — откликнулся рыцарь. — Пойдем во двор?

— Во двор? — смутилась Жанна.

— Конечно, не здесь же мы будем с тобой махать мечами? В оружейной хранят оружие, а сражаются на открытом пространстве. Или… ты стесняешься, что нас кто-нибудь увидит?

Жанна замотала головой:

— Еще чего! Ни капельки!

Жан де Новелонпон прошел вперед и открыл перед прекрасной дамой дверь:

— Тогда прошу вас, принцесса.

Местом ристалища они выбрали сад за домом д’Арков. Жан де Новелонпон решил поначалу обойтись без щитов, Жанна послушалась его. Рыцарь и шлем снял — остался в доспехе. Даже перчатками пренебрег.

— Покажи мне, Жана, чему тебя научили твои старшие братья.

— Что значит — покажи?

— Нападай на меня…

— Вот так сразу? — немного удивилась Жанна.

Жан де Новелонпон покачал головой.

— Конечно! Как же еще?

— Но если я пораню тебя?

— Бей! — горячо воскликнул он. — Я — твоя мишень! — Он насмехался над ней. — Я — бургундец, Жанна!

Жанна с размаху ударила в противника, и меч тотчас вырвался у нее из рук. Новелонпон отбил его с такой силой, что вся рука ее загудела. Рыцарь припал на колено, поднял оружие и вернул его хозяйке.

— Держи меч крепче, воин, — бросил он. — На свете есть бойцы и покрепче, чем я!

Жанна перебросили меч из левой руки в правую и вновь нанесла удар. На этот раз она не только удержала меч, но и тут же нанесла второй удар, неожиданно задев противника по кирасе.

— Вот это уже лучше, — сказал Новелонпон.

— Не разговаривай — дерись! — бросила ему Жанна.

Он отбивал удары, удивляясь, как точно и метко наносит их девушка. Что ж, будь Жанна мужчиной, она бы по возрасту уже могла принимать участие в настоящих боях. Жакмен и другие братья хорошо подготовили ее. Но вот и он вступил в настоящий бой — правда, осторожно, боясь ранить девушку даже через кольчугу.

— Я же сказала — дерись! — бросила Жанна, которая даже не думала уставать, орудуя мечом.

Вот она нанесла удар в плечо — рыцарь отбил, вот — по голове, он тоже отбил, но не успей он — упал бы замертво с раскроенным черепом. Еще раз — в живот, уколом, и вновь он отбил ее удар.

— Да ты молодец, Жанна! — все большее распаляясь, воскликнул рыцарь.

— Дерись, бургундец! Дерись! Дерись! Дерись! — яростно повторяла она.

Они даже не заметили, что за ними уже наблюдают — Изабелла де Вутон и Жакмен. К зрителям присоединился Пьер. Он всегда восхищался Жанной, но даже не смел себе представить, что она решится драться с самим Новелонпоном!

А рыцарь уже сам разошелся и пытался задеть девушку мечом, но она очень точно отбивала удар за ударом и следом немедленно отвечала выпадом. Неожиданно Жан де Новелонпон вскрикнул — его меч отлетел в сторону. Он схватился за окровавленную руку, а Жанна держала свой меч так, что его кончик касался шеи рыцаря. Оба тяжело дышали.

— Тебе надо было одеть перчатки, Жан! — выдохнула она.

— Что это, черт возьми? — резко спросил гневный мужской голос за их спиной.

Они одновременно обернулись. На них смотрел Жак д’Арк — так свирепо, точно обоим хотел задать трепку.

— Объяснитесь, оба!

Он был не просто удивлен — поражен увиденным. Жанна воткнула меч в землю, сняла с головы бацинет.

— Ее высочество попросила дать ей урок фехтования, — сказал де Новелонпон.

— Ну и как, ты дал ей этот урок?

— Да, дорогой Жак, как видишь.

— Изабелла, — обернулся Жак д’Арк к жене. — Займись рукой нашего гостя. А вы, принцесса, верните оружие на место.

Жанна усмехнулась:

— Верну, но ненадолго.

Жак д’Арк вспыхнул, но промолчал.

— Молодец! — когда она проходила мимо Пьера, тихо воскликнул младший брат.

Жанна сняла в оружейной комнате железные перчатки и кольчугу. Но еще долго не выпускала меча из рук. Уже прошло два года, как она подняла отцовский меч. Рыцарский меч! В течение этих двух лет при любой возможности она тренировалась с ним. Она давно почувствовала, что он стал ее продолжением. Продолжением руки, ярости и страсти, ненависти к врагу. Девушка знала: еще немного, и она будет готова воспользоваться им.

Было ли сие делом рук Божеских или человеческих? Затруднительно было бы для меня решать это. Только иные предполагают, будто мудрейший, нежели прочие, замыслил внушить им, что Господь ниспослал некую Девственницу, и понудить их вручить ей бразды правления, коих она домогалась.

(Из «Мемуаров» папы Пия II вскоре после реабилитации Жанны Девы)

Восторг от победы при Вернейле в душах англичан понемногу угасал. Эйфория оказалась временной и напрасной. Сторонники Карла Валуа все еще были сильны. Земли к югу от Луары беспрекословно подчинялись «дофинистам», как их по-прежнему называли подданные малолетнего Генриха Шестого.

«Второй Азенкур» оказался лишь одной из битв…

Но если постоянству рядов английских вождей можно было только позавидовать, то того нельзя было сказать о первых лицах в лагере Карла Валуа. Коннетабль Арчибальд Дуглас пал в бою, а вместе с ним все шотландские и французские полководцы. Карлу Валуа нужно было набирать новых командиров для своей армии.

На место нового коннетабля подвернулась неожиданная и одиозная кандидатура…

…Шла однажды на весенних полях доброй старой Англии охота. Королевская охота! Снег еще не сошел, он прятался в оврагах, лежал белыми хвостами у холмов, таился в лесах. Сотни счастливых дворян из разных графств участвовали в охоте — преследовали волков, которых расплодилось немало в окрестностях столицы.

— Французы! Французы! — азартно кричал молодой Томас Скейлз, в зеленых штанах и кожаной куртке, в теплом плаще, хлопавшем за его спиной, как стяг на ветру. Опередив других аристократов на взмыленных лошадях, он вылетел на загнанных серых зверей, готовых драться до последнего. — Ату их, ату!

Скейлз пропустил великую битву под Азенкуром по молодости лет, в ту пору ему было всего шестнадцать, и родные не отпустили его на континент; он страшно переживал из-за этого и грезил будущими походами великого короля Генриха Пятого. Хороший лучник, Томас Скейлз натянул тетиву и на всем скаку устремился за серым зверем — этот волк только что порвал двух собак. Но волку уже преградили путь другие охотники. Увидев, что окружен, зверь врос в землю и приготовился драться. Его ощеренная пасть была обращена к самому ближнему врагу — молодому лорду, но рука сэра Томаса оказалась твердой, а глаз — метким. Стрела ударила точно в грудь волку — и зверя отбросило. Томас Скейлз легко спрыгнул в коня и, вытащив кривой охотничий нож, подошел к зверю. Волк хрипел. Его пасть была открыта. Но в глазах не было боли и страха — только ненависть. Молодой Скейлз, которого уже окружали другие аристократы, прислуга, рычавшие псы, удерживаемые егерями, встал на одно колено и, замахнувшись, ударил ножом в сердце раненого хищника.