Дмитрий Агалаков - Солдаты эры Водолея

— Много лет назад ты убил хранителя Меча — грека Доротеоса — и завладел его Оружием. Почему же ты не воспользовался им до сих пор? Почему не стал властелином мира? Не получил долгожданной славы? Чего же ты ждешь, ответь мне, Шахамсур?..

— Еще не пришло время, римлянин! — Князь не отпускал взгляда молодого воина. — Ханаш шепнула мне на ухо, что ты не так прост, хоть и юн. Ты — истинный приспешник своего дяди, шагающий с ним по одной дороге, ради одной цели. Вот почему я с радостью вырву твое сердце и принесу его в жертву своему господину!

— Ты… съешь мое сердце, как съедал сердца убитых тобой женщин?

— Да, — тихо рассмеялся князь. — Твое время пришло.

Шахамсур залез в складки расшитого золотом платья и достал оттуда кривой нож — сталь мутно сверкнула в отблесках пламени факелов. Князь распорол на груди пленника тунику. Александр отчетливо понял, что смерть близка, и ему стало страшно. Первый раз! Погибнуть в бою — одно дело, но стать жертвенным животным так не хотелось!

И так не хотелось покидать этот мир, оставлять Виолу, зная, что это горе разобьет ее сердце!

Но князь Шахамсур медлил.

— Отрекись от своего Бога, и я сохраню тебе жизнь, — неожиданно, точно чувствуя слабость пленника, предложил он. — Клянусь своим повелителем! Отрекись, римлянин, ничего больше не попрошу от тебя!

— Если час моей земной жизни пробил, я с благодарностью принимаю свою судьбу, — ответил Александр. Не сразу дались ему эти слова, не сразу! — На все воля Господа…

— Ты будешь еще жив, когда увидишь в моей руке свое живое сердце, — кивнул его палач. — Никто не умеет вырезать сердца так, как я! — Он поднял голову — к черному потолку подземелья. — Время дорого, повелитель, — прошептал владетель Шамсура, — потому я сокращу молитву, знаю, ты простишь меня. — Он воздел руки кверху. — Я, князь Шахамсур, слуга Дракона, отдаю жизнь этого смертного своему хозяину! Да будет так!

Он занес нож над грудью Александра. Молодой воин хрипло твердил молитву, данную ему проповедником Павлом в римских катакомбах, когда на кончике кинжала страшно блеснуло пламя.

— Прости за все, Господи, — успел сказать он. — И прими мою душу…

Кривой кинжал ударил ему в грудную клетку и рассек ребра. Александр задохнулся от боли. Кинжал упал рядом. Потом одна рука князя Шахамсура выломала ему остатки ребер, а другая погрузилась внутрь…

Он уходил, глядя во все глаза на свое бездыханное тело, распятое на камне, и на маленького бородатого человечка. Среди темноты и пламени факелов тот держал на ладони еще живое его сердце!

Ворота мира, где был князь Шахамсур, за ним захлопнулись. И открылись ворота в другой мир — там ревел младенец, розовый, как помидорчик, ревел оглушительно. Но вот его положили на грудь матери, и та с нежностью прижала его к себе: «Я назову тебя Александром, — проговорила она. — Ты станешь великим воином, как твой отец! Византия будет гордиться тобой!» А за окнами роскошного константинопольского дома сверкала в полуденных лучах бухта Золотой Рог.

А затем и этот мир захлопнул за ним свои двери…

На Вадима смотрели все, кто был в гостиничном номере: Катарина, Паша, Горовец и Зоя. Смотрели так, точно у него только что был удар.

— С вами все в прядке? — спросил Горовец.

— Вадим, милый, — Катарина коснулась рукой его лба. — Ты весь горишь!

Но прикосновение ее руки привело его в чувство.

— Кажется, я знаю, где нам искать Меч, — сказал Вадим. — О, Боже, он держал мое сердце в своей руке, и я видел это. Видел! Я все еще слышу хруст ребер. — Он покачал головой. — Господи, как это страшно…

Покачал головой и Георгий Горовец:

— У меня было желание поучаствовать в вашем аттракционе, пани Катарина, но теперь я сомневаюсь, что хочу этого.

Но ей сейчас было не до комиссара.

— Расскажи, что ты видел, — попросила она.

— Налейте мне выпить, — в ответ сказал Вадим.

Горовец плеснул ему коньяку на донышко бокала.

— Мы не в Европе — лейте больше, — мрачно усмехнулся Вадим.

Горовец пожал плечами:

— Как скажете, — и наполнил емкость до краев.

— Другое дело, — кивнул вернувшийся назад путешественник.

— Вадим Александрович, расскажите, — подступилась к нему Паша, когда он осушил бокал. — Даже если вам больно. А не то как сон — забудете, заговорите.

— Этот сон я не забуду никогда, — пообещал Арсеньев. — Сейчас бы Интернет!

— Нет вопросов, — откликнулся Горовец, залез в чемодан, вытащил портативный ноутбук, положил его на стол, открыл.

— Мой спутник всегда при мне, — сказал он, подключая его к мировой сети. — Пожалуйста, господин Арсеньев!

Вадим кивнул, сел у экрана.

— Итак, — проговорил он, положив пальцы на клавиши. — Княжество Шамсур, Сирия… — Пять минут — и нужная статья была найдена. — Вот, «История Римской империи: от метрополии до провинций». Читаю: «В шестьдесят третьем году от Рождества Христова, в правление императора Нерона, в Сирии, в княжестве Шамсур было засвидетельствовано восстание местного аристократа против римлян. В княжеской цитадели были убиты сенатор Константин Корнелиус Лонгин, военный трибун Павлиний Коралла и более полусотни охранявших их легионеров. Возмездие за преступление долго ждать себя не заставило. Узнав о восстании, римляне и сирийские воины окружили город и сожгли его дотла. Оставшиеся в живых жители были проданы в рабство. Князь Шахамсур, зачинщик восстания, погиб вместе с остальными защитниками крепости…» Так-так. «В Средние века территория Шамсура находилась на юго-восточной границе государства фанатиков-убийц ассасинов… В наше время вблизи этой территории находится небольшой городок Харат». Это все.

— Да не томите же, Вадим Александрович, — взмолилась Паша. — Как вам не жалко нас?

— А может быть, наоборот, жалко? — мрачно усмехнулся Арсеньев.

Еще через пару часов, когда все знали его путешествие в подробностях, Катарина сама перечитала текст статьи.

— Константин Лонгин, — проговорила она. — Но о его племяннике тут ни слова?

— Александр, хоть и был патрицием, не являлся официальным лицом в Сирии — он всего лишь сопровождал своего дядюшку. — Вадим покачал головой. — Я вот чего не понимаю: Меч был у Шахамсура, это наверняка, но почему он не воспользовался им? Почему не испепелил подступающие когорты римлян и вспомогательные войска сирийцев? Мы же знаем о силе этого Меча?!

— А если все это был блеф? — предположил Горовец. — И не было у этого подонка Шахамсура никакого Меча?

— Вы бы видели его глаза, комиссар! — усмехнулся Вадим. — Он ненавидел и торжествовал одновременно! Этот бородатый коротышка был уверен в своей победе! Или почти уверен. Вот в чем дело…