Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

– Эх ты, сволочь контреволюционная, – беззлобно констатировал тюремщик. – Ладно, выходи. Напишешь прошение у меня на глазах.

Дверь распахнулась, и перед Виктором предстал солдат, крепко сжимавший в правой руке дубинку. Кивком он велел виконту выходить, но тот вдруг подался вперед, словно споткнувшись. Это что еще за штучки? Но прежде чем тюремщик успел поднять его, а то и дубинкой приласкать, Виктор взмыл в воздух, совершил сальто, оттолкнувшись ногами от потолка, и в мгновение ока оказался за спиной у стража. Роли поменялись. Столь же стремительным движением вампир схватил стража за правое запястье. Хрустнула кость, и дубинка покатилась по каменному полу. Мужчина завопил, но рот ему закрыли пальцы, холодные и твердые, как прутья чугунной ограды.

– Меня всегда интересовало, какие у революционеров бывают последние слова? – его ухо защекотал вкрадчивый шепот. В тот же момент вампир убрал руку.

– Боже милосердный, – только и успел прошептать тюремщик. Горло его вспыхнуло болью, словно по нему полоснули раскаленной бритвой. Когда тело мужчины обмякло, вампир позволил ему упасть и перешагнул через него, как ребенок через надоевшую игрушку.

– Ты разочаровал меня, друг мой. Я-то надеялся, что ты споешь Марсельезу, – сказал Виктор, вытирая губы ладонью. Теплая кровь заливала счастливую линию его жизни.

Насытившись, Виктор отшвырнул тучное тело и собирался уже уходить, как вдруг его внимание привлекла связка ключей на поясе у тюремщика.

Вампир огляделся. За этими дверями заживо гниют люди, которым отсюда одна дорога – на плаху. Он может их выпустить. Более того, он может вывести их за ворота! Никакая застава ему не преграда. Если патрульные спросят про документы, он нарисует себе пропуск, причем их же кровью. А за пределами Парижа узники побегут, куда глаза глядят. Кому-нибудь да удастся спастись.

Он поможет им! Он знает, что они сейчас чувствуют.

И тут он понял, что уже не знает. Более того, ему дела нет до их мелких страхов и страданий. И по ту сторону решетки, и по эту были всего-навсего люди. Прямоходящая еда с большим словарным запасом. Страшно подумать, что он когда-то был одним из них! Страшно и стыдно. Поморщившись, он пошел прочь.

Сен-Жермен нетерпеливо прохаживался у входа в Консьержери. Наконец, дверь отворилась и из тюрьмы, насвистывая веселый мотивчик, вышел Виктор. Кровь струилась у него по всему телу. Как у новорожденного.

– Простите, что заставил себя ждать, – вежливо поклонился он.

Не говоря ни слова, Мастер Вампиров протянул ему носовой платок…

Жонглируя подушкой, вампир возлежал на оттоманке, некогда зеленой, но сейчас настолько грязной, что его черные волосы почти сливались с обивкой. Своей позы он не изменил и когда в комнату вошел Сен-Жермен в сопровождении Виктора. Последний готов был поклясться, что где-то уже видел эту наглую рожу. Но где?

– Ага, целых три раза. Делать мне больше нечего, как сматываться из Парижа. Мне и здесь неплохо неживется.

Сен-Жермен развел руками.

– Готье! Но гильотина!

– Как раз из-за нее, голубушки, я и остаюсь! Между прочим, я член Революционного Трибунала. А еще я помогаю ребятам искать бывших, – Виктор нахмурился, но Готье продолжал разглагольствовать. – На что аристократам нетронутая шея? Рано или поздно ее поцарапают… лезвием! А к телам казненных никто не присматривается.

– И все-таки ты должен уехать со всеми, Готье!

– А иначе? – весело спросил вампир. – Если не уеду, что тогда, дедуля?

– Я сделаю тебе выговор и напишу замечание в табель!

Со всей французской галантностью вампир объяснил, куда Мастер может засунуть его табель.

Примерно через четверть секунды зрачки Готье разнесло от боли.

– Мы, вампиры, на самом деле большая, дружная семья, – ласково проговорил Виктор, наматывая его кудри себе на кулак, – а в таких семьях нет места ни угрозам, ни принуждению. Поэтому у тебя есть свободный выбор – или ты тотчас же извинишься, или я сниму с тебя скальп. Ммм?

– Да, – всхлипнул Готье.

– Что да?

– Первый вариант!

Виктор отпустил его волосы, и Готье шлепнулся на пол. Здравый смысл шепнул, что лучше и не подниматься.

– Простите.

– …господин, – подсказал виконт.

– Простите, господин! – выкрикнул вампир, но посмотрел при этом не на Сен-Жермена, а на его помощника.

– Извинения приняты. Три минуты на сборы.

Уже на улице, когда Сен-Жермен пришел в себя после увиденного, он довольно потер руки.

– Замечательно, Виктор! Я буду называть вас своим аспирантом!

– Лучше просто рабом.

– А разве это не одно и то же? – захихикал бывший профессор.

Виктор кивнул. Пусть порадуется, в его возрасте полезны положительные эмоции. А он сам, конечно, не откажется сопровождать Мастера этой ночью. Во-первых, нельзя же не отблагодарить старика. А во-вторых, ему не терпелось лично встретиться с будущими подданными.

До особняка Штайнбергов они добрались без приключений. Правда, за каретой полдороги бежали волки, требую пошлину за проезд по их лесу. Но когда Гизела, высунувшись из окна, пообещала захватить для них колбасы на обратном пути, они завиляли хвостом и отстали. Дворянское слово – кремень.

– Значит так, я буду разговаривать, а вы просто улыбайтесь, – проинструктировала Гизела своих спутников и позвонила в дверь.

Открыла им экономка, старинная приятельница Уолтера, которая сразу же разглядела за спиной виконтессы вчерашнего посетителя. Именно поэтому ее раздирали самые противоречивые эмоции, от вполне закономерного желания попресмыкаться перед знатью до неодолимой тяги отчитать виконтессу за то, что она водит подобные знакомства.

– Добрый вечер, фрау Бомме, ничего, если я пройду? – защебетала Гизела, протискиваясь мимо экономки в прихожую и делая знак Уолтеру и Эвике, чтобы следовали за ней. – А я к герру Штайнбергу.

– Хозяин занят. Извольте подождать.

– Это вы мне предлагаете? – сладким голоском уточнила девушка. На лице экономки отразилось сомнение. Как ни крути, аристократку не посадишь ждать в приемной.

– Он освободится совсем скоро.

– Мое дело не терпит отлагательств.

– Он завтракает, – экономка предприняла последнюю попытку.

– Тогда другое дело. Можно и подождать, – согласилась Гизела без возражений.

– Я, разумеется, доложу хозяину, что вы пришли. А пока позвольте проводить вас в гостиную.

– Спасибо. И скажите, что у меня для него важные сведения. Я знаю, где Берта.

Как только экономка скрылась за дверью, Гизела торжествующе посмотрела на Уолтера и Эвике. Первый на протяжении всей беседы хранил благоразумное молчание, вторая же, как и пристало служанке, старалась казаться как можно незаметнее. Но полностью слиться с интерьером не удавалось, потому что ее простенькое платье и рыжие косы выделялись на фоне мебели с алой штофной обивкой. Понемногу девушка начала чувствовать себя засохшей веткой, которую какой-то шутник воткнул в роскошный букет роз. Судя по тому, как поежилась Гизела, ей тоже было здесь неуютно.